«Ты рехнулся!» – прокричал я, хотя в царившем в тот момент гаме мой голос просто потонул.

Без лишних слов, Фэйд буквально вышвырнул меня из салона самолёта. Парень, я никогда не прыгал с парашютом, эта ерунда вообще не для меня, я был простым учителем музыки, а не каким-то там «Джони Рэмбо», мать его. Когда уже в свободном падении, я понял, что никакой купол из надетого на меня рюкзака не появляется, я принялся судорожно дёргать за всё подряд, за каждую петлю! Но ничего не выходило, никакого парашюта не появилось, а я уже был в нескольких секундах от соприкосновения с вечностью. Я зажмурился, перестал дышать, хотя воздух и так отказывался идти в лёгкие при такой-то скорости падения, но в следующий миг произошло невероятное. Я погрузился во что-то мягкое, что-то, что буквально поглотило меня, лишив возможности видеть белый свет. Это «что-то» было колким, едким, и впивалось в каждый миллиметр моего тела. Я пытался двигаться, инстинктивно разумеется, но разум еще не восстановил контроль над моим телом.

– Куда же вы упали, господин Селак? – недоумевал я, столкнувшись со столь неожиданным поворотом в истории моего собеседника.

– В сено, парень. Я упал, мать его, в большущий, если не сказать исполинский, стог сена! Знаю, знаю, звучит как идиотская шутка, детский анекдот про чудесное спасение, но это правда и ничего не поделаешь. Видишь ли, чёртов самолёт, на котором я летел, в момент аварии пролетал над какой-то албанской деревней. Тамошние кнехты соревновались в ежегодной заготовке сена и сопоставляли свои успехи методом складывания здоровенных таких стогов, вот в один из них я и угодил. Выбравшись, я обнаружил, что на мне не было ни ушиба, ни царапинки.

– Что же тогда это был за рюкзак, который вам вручил господин Фэйд?

– Вот-вот, верно мыслишь! Я первым делом стянул этот тюк с себя и осмотрел. Оказалось, то, что я принял за укладку парашюта, на самом же деле был тщательно собранный походный комплект со всеми необходимыми прибамбасами для выживания. Спальный мешок, палатка, оборудование для розжига костра и минимальный запас еды, не считая набора многофункциональных инструментов. Всё было каким-то поношенным, но чистым и в отличном состоянии. Я осмотрел предметы на наличие лейблов и ярлыков, но ничего не нашёл. Этот Фэйд вновь оставил меня с моей жизнью, один на один.

– То место, куда вы приземлились, – уточнил я, – оно находилось далеко от населённых пунктов?

– Ага, точно говоришь! Я упал едва ли не на границе Албании и Черногории, в предгорье. Я понимал, что люди, заготовившие сено, могут появиться в любой момент, но именно значение слова «любой» вносит особую пикантность в эту ситуацию. Кроме того, в горах весной очень холодно ночами, и дикие звери не дремлют в поисках еды. Да и сами албанцы, надо сказать, ни бельмес ни на одном человеческом языке, а к чужакам относятся весьма подозрительно.

– Особливо к тем, что с неба падают, – добавил я, сомневаясь в уместности этого замечания, однако Селак принял это высказывание за неплохую шутку.

– В рюкзаке была карта, парень, карта! Не общая карта, а конкретная карта местности с указанием маршрута, можешь представить, от места моего приземления до той самой деревни, где жила Дилия. Я был слишком измотан, физически и эмоционально, чтобы удивляться этому обстоятельству в тот момент. Я подкрепился, чем смог из того же рюкзака, и отправился в путь. Дорога была не из лёгких, особенно для меня, человека, который вообще редко себя утруждает. Тем не менее, к вечеру следующего дня, я, уставший, чумазый, на подкашивающихся ногах, вступил в деревню своей любимой.

– Вы тотчас же нашли её там? – не удержался и спросил я.

– Ага, чёрта лысого я нашёл! – ответил Селак и вновь плюнул в импровизированную пепельницу. – Я понял, почему Дилия так переполошилась, когда тремя днями ранее я сказал ей о своём визите. У ней, у курвы этой, там была семья! Можешь себе представить?

В этот момент, я, пожалуй, оказался в весьма затруднительном положении, поскольку времени на адекватный ответ мне никто не давал. Сапфир, что как упырь из старых сказок, скрывался в тени лестничного пролёта, не смог подавить свой смех.

– У неё там всё было. И муж, и дети, всё, как у людей, знаешь ли. Муж есть, но пьющий и поколачивающий её, время от времени. Дети – оболтусы, и родители, старые, сварливые, но упорно оказывающиеся отходить в мир иной. Вот, что я нашёл там, в той деревне! Нет, я конечно уже пережил столько всего, что это открытие не стало для меня «травматичным опытом», однако огорчение змеиным ядом проложило путь к самому моему сердцу. В самой деревне мне оказали помощь, вскоре подоспели и сведения о крушении самолёта, все пассажиры и члены экипажа, разумеется, погибли. Полиция Черногории не заставила себя долго ждать, и меня на следующий день доставили в столицу. В тот день я видел Дилию в последний раз, и именно такое выражение ей лица запомнилось мне навсегда – полное смятения, страха и лёгкого удовлетворения от того, что я нашёл силы сдержать язык за зубами.

В полиции я всё рассказал, в очередной раз утаив ту часть, в которой фигурировал этот Фэйд.

«Вы уже никак профессионал в вопросах избегания гибели, господин Фрэйн», – так сказал мне один из наших хорватских журналистов, беря у меня интервью. Мне припомнили все предшествующие случаи, подчёркивая невероятную везучесть. Меня приглашали на различные программы, на радио и потом на телевидение, знаешь, где собирают фриков и просят их рассказать о их нелепой жизни. Я приобрёл амплуа везунчика, человека, которому сопутствует удача и неудача одновременно.

«Господин Фрэйн, как вы считаете, что заставляет вас оказываться на волосок от гибели снова и снова, и как вы умудряетесь спастись?» – такие вопросы мне задавали ведущие, журналисты и прочие бумага-маратели, будь им неладно. Однако я уже ничему не удивлялся, воспринимая всё, что происходило вокруг, как нечто нереальное, и где бы я не оказался, я всё время искал его лицо! Понимаешь о чём я, парень?

– Думаю да, понимаю, – ответил я. – Вы стали ожидать появления господина Фэйда, как миссии трагического события. Для вас он приобрёл значение, тесно связанное с катастрофой, смертями, но в тоже самое время – с вашим чудесным спасением.

У Селака подошла к концу вторая сигарета, докурив её едва ли не до самого фильтра, мужчина отправил окурок в пепельницу на полу.

– С тех пор, парень, со мной происходило множество событий. Главным образом катастрофического характера, знаешь ли. На пассажирском автобусе я вновь падал в озеро, как в случае с поездом, только на этот раз дело было летом, и трупов было значительно меньше. Меня сбивал грузовик, за рулём которого сидел обезумевший религиозный фанатик, и каждый раз Фэйд был рядом, не позволяя мне погибнуть, словно манипулятор, кукловод судеб человеческих, мать его за ногу, он выдёргивал меня из лап смерти. Однажды, забрав машину из сервиса, я поехал на заправку. Так пока заливал топливо что-то пошло не так с топливным насосом, бензин расплескало на горячий двигатель, тут же всё загорелось, взрыв разрушил всю заправочную станцию, погубив нескольких человек. Я же, в тот момент, по очередной манипуляции Фэйда, появившегося как грёбаный чёрт из табакерки, купил долбанный лотерейный билет в мобильном ларьке. Это был мой первый лотерейный билет в жизни, парень, я никогда не вёлся на этот развод. Но вот я стоял там, посреди пепелища, где-то уже были слышны сирены пожарных машин и скорой. Я же стоял там, с одним единственным предметом в руках, с долбанным лотерейным билетом, который меня заставил купить этот Фэйд.

Упоминание о лотерейном билете особенно в свете всего сказанного ранее заставило и меня, и даже Сапфира, затаить дыхание и обратиться в слух.

– Позже, в полиции, после того как я в сотый раз дал объяснения случившемуся, рассказав о том, что я там делал и что видел, я совершенно случайно услышал объявление о лотерее и призовом фонде. Спустя несколько дней, уже у себя дома, я узнаю, что номер моего билета выигрышный.