Моя улыбка провела между мной и другими пассажирами красную линию. Меня исключили из сообщества пассажиров, и теперь я сам по себе. Но почему-то меня это не сильно расстроило, точнее даже не огорчило, а наоборот, мне захотелось рассмеяться, глядя в недружественные глаза. Хорошо,что к тому времени, преодолев очередной отрезок пути, луноход остановился, раскрыв двери,переводилдух, стравливая лишний воздух. Я вышел на остановке и, повинуясь веселому настроению,обернулся, помахав водителю в боковое зеркало.

Утром следующего дня я поинтересовался у знакомых о том парне с босыми ногами, которого видел вчера. Знакомые немногое знали о нем, одни говорили одно, другие другое, сходились лишь в одном, в его имени, звали его Сыщик.

Если постараться, то я могу вспомнить, когда первый раз меня так назвали – на уроке биологии, еще в первой школе. Что, как и почему я уже не очень помню, но учительница взяла мой дневник, написать там пару слов моим родителям о моей успеваемости и поведении. Не успев его раскрыть, она рассмотрела обложку, а там было на что посмотреть. Несколько рисунков, говорящих о моих музыкальных предпочтениях, украшали обложку дневника. Учительнице этого хватило, и она радостно отнесла мой дневник директору. Дальше уже и не помню, что было, но в потоке слов, исходящих от директора, учительницы биологии и классного руководителя, я услышал термин «трудный подросток». Эти слова, брошенные кем-то по привычке, не задумываясь, прицепились ко мне надолго. Именно с этими словами в мою новую школу пришла бумага – сопроводительное письмо. Краткая характеристика, позволяющая сэкономить время людей, распоряжавшихся моим именем. Хорошо, что письмо пришло с опозданием, уже после оформления в школу. Иначе я не оказался бы в числе учеников той школы и того класса, где училась она. Завуч, показывая мне мое сопроводительное письмо, присланное кем-то без особого интереса и личной заинтересованности, а по исполнению требуемых формальностей, заверила меня, что глаз с меня сводить не будет. Надо отдать должное завучу, она действительно осталась верна своему слову. По окончании учебного года, мне, по согласию сторон, пришлось покинуть школу. Покидал я школу с новой характеристикой. Однажды, на уроке алгебры учитель поставил кассету с записанной на ней песней «Капли датского короля» Булата Окуджавы3. Когда закончилась музыка, учитель предложил нам написать сочинение по теме этой песни. Его вопрос звучал так: о чем эта песня. Я написал, что о жизни, не помню подробностей своего ответа, но суть такая, что Булат Окуджава написал стихотворение о самой жизни. Капли датского короля – это желание жить, познавая жизнь во всем окружающем. Таков был мой ответ. Велико же было мое удивление, когда на следующем уроке алгебры учитель предложил мне выйти к доске и поделиться с классом, почему я так решил. Помню,что, выйдя к доске, я рассмеялся, поскольку не совсем понял его вопрос. Вопрос казался мне предельно точным и по математически сухим и что применять его к стихам, на мой взгляд, не совсем верно, так как стихи содержат образы, а образы и точные ответы – это нечто не подходящее друг другу. Так я ему и ответил. Он предложил мне остаться после уроков. На перемене, когда ученики вышли из класса, он мне сказал следующее:

– Прочитав твое сочинение, я решил, что ты его списал у кого-то из ребят, – говорил он,– Но проверив все работы, я не нашел ни одного схожего ответа на мой вопрос с твоим ответом, поэтому я удивлен, – слегка растерянно и как мне казалось, смущенно, произнес он.

– Знаешь, в тебечто-то есть, – напоследок учитель вынес вердикт и отпустил меня на перемену. Вот так и получилось, что в новую школу я пришел трудным подростком, а покинул школу трудным подростком, в котором что-то есть.

На днях я встретился с молодым мужчиной. Он соответствовал своему времени. Облик, речь, манера произносить слова, размышления, все говорило о том, что он нашел себя и свое место в этом мире. Одежда подчеркивала его индивидуальность. Высокий ворот вязаного свитера упирался краями в четкое очертание бороды правильной формы. Синие джинсы хорошо сочетались с белой футболкой, небрежно торчащей из-под свитера бежевого цвета. Современные часы могли быть чем угодно, насколько хватает фантазии человека, увидевшего их, но менее всего они походили на часы. Спортивные ботинки дополняли образ неспортивного человека и не человека знающего, зачем звенит будильник по утрам в одно и тоже время. Выражение на его лице при нашем недолгом общении содержало постоянный вопрос. Он хотелчто-то знать. Он искал вопросы, которые ему будут полезны для поддержания образа. Ответы у него также имелись. Он готов был ответить на любой вопрос, не утруждая себя. Он знал абсолютно все и видел во всем для себя способ укрепиться в своей стабильности. В доме, где я повстречал этого парня, принимали меня не раз и всегда радостно. В этот же раз, хозяин дома смотрел на меня с тяжелым взглядом. Он был не рад ни мне, ни себе, ни зашедшему к нему гостю. Гость заполнил собой все пространство дома, вытеснил своей пустотой воздух, и нам стало нечем дышать.

– Пойдем покурим, подышим свежим воздухом, – предложил хозяин дома.

Мы вышли на улицу и молча закурили. Мужчина с вопросом на лице устало ждал возможности раскрыть ответы. Хозяин дома тактично отвернулся, внимательно рассматривая нераспустившиеся, да к тому же не показавшиеся из земли тюльпаны. Мне же пришел на ум когда-то давно заданный вопрос учителем алгебры о смысле песни Булата Окуджавы «Капли датского короля».

Выяснив его имя, точнее прозвище,кликуху, погоняло или состояние души, я принялся его разыскивать. Но мои поиски оказались безуспешными, знавшие его люди называли места, где его видели, но не называли адрес его проживания. Телефонный номер, по которому с ним можно связаться, был никому не известен. Он растворился.Вскоре я забыл о нем.

–Здорово! – как выстрел прогремел у меня над ухом, когда я в задумчивости проходил один из кабинетов знаний.

– Привет! – ответил я, пытаясь вспомнить, кто же стоит передо мной. Видимо этот парень не умел не удивлять. Это был он: босоног, волосы-антенны, широкая улыбка, в общем,Сыщик!

Он ничуть не изменился, разве что на этот раз на его ногах красовались ботинки. И все же, его ноги вновь привлекали внимание. Длина брюк не доходила до щиколоток, а зашнурованные на треть ботинки,болтались на голой ноге. Я поднял глаза, сдерживая смех.

– Нигде не достать носков, – весело, громко, слегка нараспев, произнес он.

– Меня Сыщиком зовут, – сказал он, протягивая руку.

– Я в больничке провалялся, менингитом болел, теперь меня исключают, –все так же весело громыхал Сыщик.

– Странно, но я совсем не чувствую себя сумасшедшим, хотя это, наверное, и есть первый признак безумия, – рассмеялся Сыщик.

– Не всякий становится сумасшедшим после менингита, – ответил я. – Может твоя болезнь не была запущенной, вовремя обратился за лечением.

– На счет вовремя точно не знаю, помню только, как заснул крепко на БК возле костра, а дальше проснулся уже в больничке, привязанным под капельницей. Пока докричался сестричку, пацаны в палате рассказали, что я двое суток спал. Сорок дней меня лечили! Мне понравилось, только с куревом беда, хорошо, что я не курю. Парни в палате веселые попались и еда там отменная, три раза в день кормили!

Говорил он не останавливаясь, с искренностью погружался в мелкие подробности, передавая атмосферу события, произошедшего с ним. При этом, мимика на его лице менялась с каждой секундой. Движение его лица завораживало, он не красовался, он создавал картину событий из палитры эмоций своего лица.

– Слушай, идем на БК, я по пути все расскажу, – прервал он себя сам.

– Идем, – ответил я.