– Куда прешь? Зал совещаний в другой стороне, – посыпались на Петрова насмешки со всех сторон.

В отместку за свои активные толчки локтями в людской гуще Петров получил в ответ несильный удар в плечо и достаточно увесистый пинок в правый бок. Наконец, Петров оказался посредине кабинета в одиночестве, шум шагов, удалявшихся по коридору сыщиков медленно стихал. Егор Васильевич стоял в коридоре, держась за дверную ручку своего кабинета, и ждал, пока его покинет Петров, чтобы закрыть дверь.

– Ну, ты скоро? – раздраженно спросил Гирин.

– Да-да, – судорожно бегал глазами по полу Петров в поисках колпачка.

– Он тебе так нужен? Давай выходи, – скомандовал Гирин.

Когда колпачок выскочил из рук Петрова, он ускакал в самый центр просторного кабинета, а сейчас, наверное, когда опера выходили, кто-то пнул его ногой, и он улетел в другую сторону.

– Да выходи! – повторил Егор Васильевич, когда Петров кинулся под стол начальника и с победным видом извлек оттуда свою пропажу. С чувством выполненного долга и с улыбкой на лице он выскочил из кабинета начальника. Петров прижимал обеими руками свой ежедневник к груди, чтобы не выронить, и одновременно пальцами пытался надеть колпачок на ручку, при этом быстрыми шагами направляясь в зал совещаний по коридору.

Гирин захлопнул дверь и услышал звон падающей ручки. Он повернулся, глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой, глядя на раскоряченную позу Петрова в коридоре.

Даже эти мелочи не веселили Гирина, все его мысли занимала предстоящая проверка и желание побыстрее от нее избавиться. Он медленно побрел по коридору в сторону зала совещаний.

Комиссия приехала проверять служебную деятельность только уголовного розыска, поэтому и в большом зале собрался личный состав только этого подразделения. Гирин зашел в зал, кроме его подчиненных еще никого не было.

– Садимся поближе, – вяло произнес он, призывая оперов пересаживаться с дальних рядов.

Сам же Гирин сел на первый ряд, прямо напротив трибуны. Обычно он садился за стол президиума, лицом к залу, но сейчас он в роли проверяемого и сидеть рядом с комиссией Главка ему не положено.

– Товарищи офицеры! – подал команду один из оперов при виде заходящего в зал начальника в сопровождении других сотрудников.

Все сотрудники вмиг замолчали и вытянулись по стойке «смирно».

Последовала ответная команда начальника: «Товарищи офицеры!», означающая, что присутствующим можно сесть на свои места.

Начальник отдела вместе с проверяющими расположился за столом президиума. Худшие ожидания Гирина от проверки сбылись, и не от самого факта проверки как таковой, а в том, что возглавлял комиссию майор полиции Эдуард Андреевич Хвостов. С ним Егор Васильевич был знаком очень давно и не очень успешно.

Будучи еще молодым лейтенантом, Хвостов начинал служить под началом Гирина в этом же отделе полиции. Задиристый, нагловатый и слишком самоуверенный – таким его знал и помнил начальник УГРО. В компании оперов, даже более старших и опытных, он всегда держался наравне, не желая признавать никакие авторитеты. Такая черта характера отчасти полезна, но когда она скрывает безграмотность и нежелание учиться, то вызывает отвращение и превращается в банальное хамство.

Хвостов проработал около полутора лет в отделе Егора Васильевича, а потом с подачи его родственника, о котором никто толком ничего не знал, был переведен в Главк, где дослужился до звания майора и должности маленького, но все-таки начальника. И теперь, уверовав в свою абсолютную правоту и незыблемость принимаемых решений, Хвостов прибыл проинспектировать отдел уголовного розыска под руководством его бывшего наставника, к которому не питал никаких симпатий и особого уважения, хотя был младше его лет на пятнадцать.

– Добрый день, коллеги, – начал начальник отдела полиции. – Нашего куратора Хвостова вы хорошо знаете, он вместе со своими коллегами пробудет у нас несколько дней, проверит нашу работу и окажет помощь в раскрытии серии грабежей денег из банкоматов.

Казалось, что сам начальник отдела не очень верит в то, что говорит, особенно про помощь в раскрытии. Полковник полиции Фадеев больше десяти лет был руководителем и иллюзий в отношении итогов этого целевого выезда не питал.

– Эдуард Андреевич, – обратился он к Хвостову, – с Гириным вы знакомы, так что оставляю вас с ним, он предоставит вам всю необходимую документацию, а я с вашего разрешения поеду к прокурору, он меня ждет.

На этом вся короткая официальная часть была окончена. Проверяющие представлены, и у начальника отдела не было никакого желания оставаться в их компании, а причина для этого выбрана идеальная. Вроде как начальник хочет остаться с проверяющими, но, к сожалению, не может: надо ехать в надзорное ведомство.

– Да, кстати, – начальник отдела обратился к Гирину, – где вы разместите Хвостова?

– В кабинете Осмаева, он сейчас в отпуске, – сидя доложил Егор Васильевич.

– Хорошо, – Фадеев одобрительно кивнул и встал из-за стола. – Ну, что ж, Эдуард Андреевич, как только вернусь из прокуратуры, заходите, обсудим наши недостатки и начнем их немедленно устранять.

– Договорились, – ответил Хвостов и не вставая пожал полковнику руку. На его лице отчетливо читалась некоторая пренебрежительность к присутствующим и осознание собственного превосходства, даже перед старшими по возрасту и званию руководителями.

Времени осваиваться Хвостову не требовалось, и, когда начальник отдела покинул зал совещаний, он командным голосом обратился к присутствующим:

– Что ж, коллеги, ситуация плачевная. Руководство не удовлетворено результатами вашей работы: по городу бродит банда взломщиков банкоматов, а вы ничего не делаете.

– Егор Васильевич, – обратился Хвостов к Гирину, насупившемуся и не желавшему смотреть на него.

– Да, слушаю вас, Эдуард Андреевич, – подчеркнуто вежливо ответил начальник УГРО, подняв на него взгляд.

– Давайте начнем с того, что узнаем, чем каждый ваш сотрудник занимается и что сегодня планирует сделать полезного для Родины, -усмехнулся Хвостов, – а потом перейдем к проверке дел.

На эту фразу Гирин не отреагировал, нечто подобное он ожидал от своего бывшего ученика.

Поочередно Хвостов поднимал со своих мест оперов и заслушивал их. Каждый сотрудник максимально пытался отвечать на поставленные вопросы, но проверяющим все сводилось к одному: «…того, что вы делаете, недостаточно… не в полном объеме… и не в том направлении… всему виной незнание приказов и инструкций…». Майор Хвостов делал все и ставил вопросы так, чтобы показать низкий уровень руководства Гириным вверенным подразделением, причем на глазах самих же сотрудников.

Егор Васильевич продолжал молча сидеть, не глядя на Хвостова и его двух сподручных. Он пытался делать вдохи поглубже, потому что внутри все кипело и рвалось наружу. Гирин давно так не нервничал, но не подавал вида и пытался просто не шевелиться: любое движение могло привести к внутреннему взрыву и непредсказуемым последствиям.

Ребята тем временем не сдавались и как могли выкручивались, чтобы не подвести своего шефа. Очередь дошла до самого молодого сотрудника отдела уголовного розыска, лейтенанта Гризодубова, который полгода назад выпустился из института. Хвостов почувствовал слабину, начал давить на молодого парня, засыпая его неудобными вопросами. У Гризодубова на исполнении находился материал по факту кражи из автомобиля. Хоть это преступление заведомо имело мало шансов на раскрытые, молодой опер взялся за него с энтузиазмом: опросил около пятнадцати человек, жильцов близлежащих домов. Обошел пешком половину района в поисках видеокамер, постоянно мониторил сайты бесплатных объявлений – не решил ли преступник продать украденную магнитолу. Но все безрезультатно, как, в принципе, и ожидали более опытные опера, потому что такие преступления раскрываются иначе.

Многолетний стаж подсказывал им, что это дело рук наркомана, ищущего деньги для покупки очередной дозы. Магнитола уже давно продана скупщику на рынке, зелье гуляет по венам, и пьянящий дурман кружит голову. Рано или поздно этот наркоман попадет в руки полиции, вот тогда и надо проверять его на причастность к нераскрытым кражам, если повезет – всплывет целая серия преступлений. Гризодубов только начинал познавать азы розыскной работы, это был первый материал, который он собирал сам от начала до конца, без помощи старших товарищей.