В кабинет к начальнику УГРО на утреннее совещание заходили опера и рассаживались на свои места.
«Вся эта проверка не только не приблизит нас к поимке преступников, но и отнимет драгоценное время, которого всегда катастрофически не хватает», – чуть было не сказал вслух Гирин. Эта мысль не давала ему покоя с той минуты, когда ему позвонили из Главка и сообщили эту приятную новость, и в своей задумчивости он чуть было непроизвольно ее не озвучил перед еще ничего не знавшими сотрудниками.
– Доброе утро, – резко произнес Гирин, когда дверь в его кабинет закрылась за последним опером, и тут же добавил: – Если оно доброе, конечно.
Морозов заерзал на стуле и открыл ежедневник, приготовившись записывать. По интонации своего шефа опера сразу поняли, что день предстоит не из простых, оставалось только узнать, что является этому причиной, и, самое главное, не злить Егора Васильевича, поэтому в кабинете установилась гробовая тишина, а все сыщики постарались принять максимально рабочее положение и изобразить заинтересованность в своих глазах.
– У нас две новости, – продолжал Егор Васильевич, – одна плохая, а вторая – еще хуже, – после секундной паузы закончил Гирин. – Начну с первой, – продолжал он, – сегодня ночью вскрыли очередной банкомат и унесли восемь лимонов1, а вторая – сейчас к нам приедут проверяющие из Главка, и все потому, что мы не можем поймать этих хреновых грабителей. С каждым словом тон Егора Васильевича становился все грубее и жестче.
– Кто-нибудь ответит мне, что это за банда вскрывает банкоматы? – вопрос адресовался всем сразу, но остался без ответа.
Опера понурили головы, некоторые бездумно обводили ручкой проставленные даты в блокноте, а кто-то просто смотрел в пол или в сторону. Никто не хотел навлечь весь гнев шефа на себя, уж лучше пусть он распределится на всех поровну, чем неловкий взгляд или движение выделят кого-то из общей массы и автоматически сделают его главным виновником, в которого полетят все претензии.
– Отлично! – после паузы гаркнул Гирин и, вскинув руки вверх, с силой стукнул обеими ладонями по столу. – Поработали, молодцы! Четвертое ограбление, а у нас даже намека нет, кто это может быть.
Никто из оперов не смел и головы поднять.
– Может, есть какие-нибудь предложения? – сурово спросил он. – Великолепно! – сам же ответил на поставленный вопрос после единодушного молчания его подчиненных.
Подполковник Гирин покрутил головой и с силой выдохнул. Как ему показалось, рабочее настроение проникло в голову каждому сыщику, сбив последние следы утренней дремоты.
– Записываем, – тем же грозным тоном, каким родитель ругает своего ребенка за невыученный урок, но с ноткой надежды на прощение, сказал Егор Васильевич.
Мгновенно оцепенение оставило его подчиненных, зашелестели страницы блокнотов, заклацали ручки, а у майора Петрова, не совладавшего со своей собственной прытью, колпачок от шариковой ручки отскочил в центр кабинета. На секунду Петров замешкался: встать и поднять колпачок сразу или оставить его там и забрать, когда планерка будет закончена. За его внутренними терзаниями, замерев, наблюдали все. Он никак не хотел снова стать объектом насмешек, наконец, привстав и тут же снова сев на свой стул, Петров решил забрать злосчастный колпачок при выходе.
– Пишем, – еще раз повторил Гирин, вернув себе всеобщее внимание.
– Итак, – начал зачитывать оперативную сводку Егор Васильевич, – «сегодня в пять утра предположительно трое неизвестных преступников путем отжатия металлопластикового окна проникли в помещение акционерного общества «Рубин», где, взломав банкомат Сбербанка, похитили более восьми миллионов рублей (точная сумма устанавливается)». Вся прелесть ситуации, – уже от себя продолжал Гирин, – заключается в том, что помещение, в котором стоял банкомат, вплотную примыкает к помещению охраны. Там мило спал охранник, пока умельцы вскрывали банкомат. И никто ничего не слышал! – он вскинул руки вверх и снова ударил ладонями по столу.
– Как вам это нравится? – начальник УГРО обвел всех своих подчиненным строгим взглядом.
– Значит, он с ними заодно, – осмелился вставить реплику кто-то из оперов.
– Вот! – Гирин был возбужден из-за предстоящей проверки, поэтому его голос из спокойного мгновенно переходил в грубый, с нотками претензии в адрес слушателей. – Вот над этим надо работать, впервые нам попала хорошая зацепка.
Далее Гирин начал перечислять вслух, что необходимо было сделать в первую очередь: допросить охранника, который якобы спал во время ограбления, просмотреть личные дела всех сотрудников охранного предприятия, даже тех, кто в эту ночь не работал или уволился в течение последних трех-четырех месяцев. Под подозрение попадали и сотрудники самого предприятия, потому что о крупной сумме денег в банкомате за день до заработной платы могли знать только близкие к предприятию люди.
Гирин поручил Морозову выезжать на сам завод в отдел кадров и копаться в личных делах работников, а оттуда уже оперативно сбрасывать информацию об интересных лицах для их дальнейшей отработки.
– Шеф, а можно вопрос? – подал голос молодой опер Валерий Косов, который последнее время все чаще становился напарником Морозова в различных спецоперациях.
– Давай, – сухо ответил Гирин.
– Егор Васильевич, вы сказали, что преступников предположительно было трое. Их точное количество не известно?
– Двое было точно. Они попали на видеокамеру, которая висит прямо над банкоматом. Но окно, через которое они проникли, камера не захватывает. На записи видно, как жулики подбегают к окну, при этом пропадая из кадра, а возвращаются уже с инструментами в руках. Логично, что под окном стоял кто-то третий и подавал им инструменты, а заодно стоял на шухере2. Эксперты изъяли следы обуви под окном, но они нечеткие. Пальцев вообще нет, – глубоко вздохнул Гирин, – работали в перчатках.
– Может, этот третий и был охранник? – не унимался Валерий Косов.
– Так я о чем! – Егор Васильевич снова повысил тон. – Давай, Косов, бери своего Морозова и пулей на завод. К вечеру мы должны четко понимать, откуда ноги растут…
Бурную речь Гирина прервал телефонный звонок его рабочего аппарата. Он тут же схватил трубку, потому что красная лампочка загорелась напротив надписи «Начальник отдела».
Еще с молодости Гирин отлично помнил, как у его начальника уголовного розыска на столе стояла целая вереница рабочих телефонов с дисковым набором. Среди этой вереницы особое место всегда занимали красные аппараты без наборного диска и с гербом СССР вместо него. Они стояли в самом центре, и отвечать на их звонок мгновенно вырабатывался рефлекс. Провода от этих красных телефонов напрямую вели к высоким начальникам.
Теперь же, когда Егор Васильевич сам дослужился до кресла руководителя, а технический прогресс сделал свое дело, на его рабочем столе находился всего один аппарат, на котором помимо кнопок набора с цифрами от одного до девяти торчали еще около десяти клавиш, расположенных снизу-вверх. Рядом с каждой из них имелась красная лампочка и маленькая бумажная табличка с надписью, чей телефон запрограммирован под этой кнопкой. Верхняя кнопка, естественно, была подписана «Начальник отдела».
– Слушаю, Гирин, – отрапортовал начальник УГРО в трубку.
После полуминутного абсолютно молчаливого выслушивания Гирин ответил «Есть» и повесил трубку. Лицо его снова напряглось, каким предстало в начале совещания.
– Так, отставить все выезды: проверяющие уже приехали, – произнес Гирин. – Сейчас все идем в зал совещаний, – он встал и, идя к двери, выругался себе под нос.
Опера встали и направились к выходу вслед за своим шефом. Одним из первых в дверном проеме оказался Петров, но тут же, вспомнив про потерянный колпачок от ручки и не сумев смириться с этой потерей, резко развернулся и попытался протиснуться назад в кабинет начальника уголовного розыска, откуда на него наваливали коллеги.
