Известный своей охранительной политикой, министр внутренних дел В.К. Плеве говорил председателю Московской земской управы Д.Н. Шипову: «Я сторонник земских учреждений и убежден, что никакой государственный строй немыслим без привлечения общества к местному самоуправлению. Я не признаю возможным управлять страной при посредстве армии чиновников и не признаю, чтобы земские учреждения противоречили нашему государственному строю. Напротив, считаю, что при самодержавном строе государства необходимо широкое развитие местного самоуправления»188.
Особое значение земствам придавал главный редактор правоконсервативного журнала «Гражданин» – В.П. Мещерский. На земство он изначально смотрел как на учреждения, непосредственно связанные с реальностью народной жизни. Народ, преданный, по мнению Мещерского, монарху, через земство получал с ним связь, и тем самым ослабевало влияние либеральной бюрократии, стоявшей между царем и его подданными. С земствами консервативный публицист связывал поиск «народно-охранительных начал»189.
И славянофилы, и государственники были уверенны в том, что земство обеспечивает необходимую связь между царем и народом. Однако если славянофилы делали упор на первичности свободной общины, которая исторически «призывает» власть в виде князя, то государственники, напротив, рассматривали самодержавную власть в качестве источника, дарующего местным общинам свободу самоуправления. Из этого последнего положения естественно следовало и то, что власть по своему усмотрению могла и ограничить эту свободу, поставить ее в те рамки, которые считала необходимым. Кроме того, отрицание изначально разной природы общественного и государственного приводило государственников к мнению о том, что нет тех местных вопросов, на которые государство не могло бы оказывать влияние.
Одной из видных фигур консервативных кругов того времени был К.Ф. Головин. Заметно было и его влияние на земскую политику. В своей работе «Наше местное управление и местное представительство» он подробно описал свои соображения по земскому вопросу. Основной его целью было доказательство необходимости установления более тесной связи между земствами и администрацией.
Надо сказать, что в вопросе о соотношении общегосударственного и земского интереса консерваторы-государственники отчасти сходились во мнении с либералами-западниками. Многие западники настаивали на аргументации государственников, в представлении которых «именно государство способствовало преодолению сословной и местной раздробленности и формированию в национальном сознании идеи ценности единства и целостности общества в решении проблем страны и каждого ее гражданина».
По мнению известного западника А.Д. Градовского, «мысль обосновать систему самоуправления при помощи идеи «местности», имеющей свои интересы, отличные от интересов государственных, является весьма привлекательною, но едва ли приложимою к практическому решению вопросов»190. По его мнению невозможным было разграничение местных и государственных интересов потому, что трудно определить компетенцию исключительно местных органов, так как государственная власть распространяется на всю территорию страны. Такие вопросы местного значения как народное образование, здравоохранение, обеспечение народа продовольствием и безопасность являлись в той же мере интересами и общегосударственными191.
Отличие либералов, сторонников государственной теории самоуправления, от консерваторов заключалось в том, что либералы считали, что включение земств в систему государственной власти должно было «поднять» земства до уровня государственного представительства, а государственники, напротив, стремились закрепить за земствами строго ограниченный круг вопросов. В отличие от общественной теории, разделявшейся славянофилами и предполагавшей изначально отдельное от администрации существование органов самоуправления, государственная теория встраивала местную власть в систему общего управления, соответственно отводя самоуправлению строго определенное место в правительственной иерархии192.
А. Матюхин пишет: «Славянофильская традиция проблематики общественной самоорганизации, самоуправления и народного представительства существенно отличалась от подходов “государственников” – представителей крайне правого крыла в русском консерватизме – М.Н. Каткова, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева и др. <…> Согласно политической линии “государственников”, общество и его составляющие являются изначально не самостоятельными социальными единицами, а элементами государства в целом и государственного управления»193.
Идеи «государственников» вошли в проект земской реформы, в котором было указано: «Единство государственного управления, сила и целостность государственной власти не могут уступать потребностям местного интереса, как бы важны и законны они ни были. Земское управление есть только особый орган одной и той же государственной власти и от нее получает свои права и полномочия; земские учреждения, имея свое место в государственном организме, не могут существовать вне его и, наравне с прочими учреждениями, подчиняются тем общим условиям и тому общему направлению, которые устанавливаются центральной государственной властью»194.
В статье, написанной в 1863 году видным государственным деятелем того времени П.А. Валуевым, или по его заказу, так же было указано, что «создавая земские учреждения, правительство не может создавать status in statu (государство в государстве), не может поставить эти учреждения вне государства, не может изъять их из тех условий, которым подчиняется вся государственная территория, и от того общего направления, которое устанавливается потребностями всего государства»195. Рассуждая о том, какие дела могли бы входить исключительно в компетенцию местных учреждений, Валуев утверждает, что таких дел нет и быть не может. Даже государственные дороги, по его мнению, имеют общегосударственное значение и потому нельзя лишать центральную власть права «принудительных распоряжений к необходимому исправлению их»196.
Представление о том, что есть доминирующий общегосударственный интерес, было плохо совместимо с концепцией славянофилов, заключающейся в полном разграничении вопросов центрального и местного управления. Таким образом, положения славянофилов о возможности отдельного существования «земли» и «власти» не могли не подвергнуться переоценке в интерпретации государственников.
М.Н. Катков признавал, что раньше в далекой древности русские общины призывали князей в основном для внешней обороны, в то время как сами продолжали жить по своим правилам и обычаям и управляться с помощью местных выборных властей. Но считал, что те времена давно прошли197 и замечал, что после того как отдельные племена и населения слились в один народ «русская земля есть русское государство, а русское государство есть Русская земля»198. Из этого тезиса по логике публициста, следовало нивелирование самостоятельности таких явлений, важнейших для славянофилов, как «земля» и «государство». Всякая действующая власть среди народа, по мнению Каткова, должна «восходить к одной Верховной власти, к одному государственному началу, ему подчиняться и от него иметь силу». Следовательно, «необходимо так организовать местные управления, чтобы они были продолжением государства». М.Н. Катков писал: «Требуется, чтобы государство – от центра до мельчайших местных обществ, городских и сельских – составляло один организм, в котором не должно быть и тени разновластия или антагонизма государства с землей, как у нас выражаются, чтобы они не были двумя лагерями, чтобы между ними в принципе не могло возникать никаких счетов или спора о правах и интересах. Необходимо, чтобы местное управление, даже самое мелкое, было живой частью государства, проводником его идеи, исполнителем его задач»199.
