– Не буянь, иди сюда, – я киваю на кровать, приглашая ее присесть. И только когда она оказывается рядом, продолжаю говорить. – Не забывай, что я вел канал на YouTube, где прошел боевое крещение. Никакие слова Ясмины не способны меня задеть или обидеть, поняла?

– Ты врешь, – Лу тянет вниз до самых ладоней рукава свитера. – Я видела, как ты на нее реагируешь. И эти твои слова о том, что мне стоит перестать вести себя как стерва. К чему все это было, что на тебя нашло?

– Ничего, – отвечаю я, нервно потирая затылок. Мне не нравится, к чему идет этот разговор. – Просто с ней все не так очевидно, как кажется на первый взгляд.

– Да ну? О чем ты вообще говоришь? – Лу хватается за голову. – Я сейчас реально взорвусь. Ты можешь мне объяснить, что происходит?

– Да не знаю я! – впервые наш разговор переходит на повышенные тона.

– Значит, теперь мы будем кричать? – она набирает в грудь воздуха, и начинает орать так, что у меня закладывает уши. – Хватит вести себя как придурок! Еще недавно ты говорил, что Ясмина – мерзавка, и что мне стоит забыть о нашей дружбе, как о ночном кошмаре. А теперь ты намекаешь мне на то, что я слишком жестока и недостаточно уделяю внимания ее персоне! Ты вообще в своем уме? Нет, серьезно, Ник, в своем?!

– Все знают, что нет. В группе меня уже окрестили психом, чего еще ты ждешь? Адекватности? Ее не будет, – мне становится тяжело дышать, и я ложусь на спину, чтобы почувствовать себя заземленным. Именно так в больнице меня учили справляться с паническими атаками.

– Эй, ты как? – Лу ложится рядом: одной рукой она проводит по моей похолодевшей от страха небритой щеке, а другой обнимает, крепко прижимая к себе. – Я тут. Прости меня, Ник, прости-прости-прости.

– Перестань, – мой голос снова становится хриплым, похожим на звучание из сломанной радиорубки. – Мне просто показалось, что она испытывает нечто похожее.

– У вас с Ясминой нет ничего общего, – уверяет она, – ты столько раз по кусочкам собирал мою жизнь, ты наполняешь жизни других добром и любовью, а она… Она умеет только разрушать и делать больно.

– Ты уверена, что так хорошо ее знаешь? – сомнение настойчиво зудит под кожей и не дает мне покоя.

– Уж точно лучше, чем ты, – Лу кладет голову мне на грудь. Туда, где бьется сердце. А я в это время запускаю пальцы в ее угольного цвета густые шелковистые волосы. Если мысли о Ясмине вызывают сильную тревогу, то присутствие Луны, наоборот, успокаивает.

– Как скажешь, – мне больше не хочется спорить с ней, еще не хватало, чтобы она снова начала кричать.

– Слушай, Ник, – она приподнимает голову и заглядывает мне в глаза, – я, правда, пыталась, но каждый раз, когда мне казалось, что она вот-вот впустит меня в свою жизнь, Ясмина закрывала передо мной эту дверь. Если у нее есть какие-то проблемы, то она просто не дала мне шанса помочь.

– Может, она привыкла справляться со всем в одиночку, – горько хмыкаю я.

– Прямо как ты, – Лу кладет голову обратно и продолжает рассуждать. – Все дело в этом, да? Ты видишь в ней себя и хочешь уберечь ее от той же ошибки.

Я собираюсь ответить, но она меня прерывает.

– Возможно, мне стоит поговорить с ней. Или с Савой.

– Правда?

– Конечно. Ведь если ты прав, ей стоит обратиться к специалисту, пока не стало поздно.

– Да, – я делаю вид, что благодарен ей за это. За то, что она избавит меня от этой тягостной ноши. За то, что мне больше не придется думать о сказанных Ясминой словах. Но на самом деле я чувствую себя опустошенным. Словно у меня появилась возможность ухватиться за что-то очень важное, за то, что могло удержать меня на плаву, но я сдался и предпочел отпустить спасательный трос.

Лу поговорит с Ясминой, и мне больше не придется иметь с ней дело. С ее тяжелой удушающей аурой и с ее холодными, как ледовитый океан, голубыми глазами. Тогда почему я не испытываю облегчения, какого хрена мне вдруг становится так грустно?

Поздно вечером на телефон приходит оповещение о новом сообщении ВК: пишет некая Натали, и ее имя кажется мне смутно знакомым.

Натали: Привет! Я – подруга Лу из книжного клуба.

Ник: Ну, привет, Натали из книжного клуба. Чем могу помочь?

Натали: Вообще-то, Ник, я здесь для того, чтобы помочь тебе.

Ник: Да ну? И чем же?

Натали: Лу сказала, что ты срочно ищешь жилье.

Ник: А ты что же, агент по недвижимости?

Натали: Мне придется уехать на полтора месяца из-за учебной практики в другом городе. Я предложила Лу пожить это время у меня в квартире, но она отказалась и предложила твою кандидатуру. Что скажешь?

Ник: Ты впустишь меня в свою квартиру? Мы ведь даже не знакомы.

Натали: Я закрою свою комнату на ключ, а две оставшиеся в твоем распоряжении.

Ник: Ты живешь одна?

Натали: С тех пор как мои родители съехали, да. В двух других комнатах не так много мебели, но в твоей будет удобный диван, стол и шкаф. Если этого недостаточно, можешь привезти что-то с собой, я не против.

Ник: Это крутое предложение, но есть один нюанс.

Натали: Думаю, я знаю, о чем ты. Лу сказала, что тебе нужен сосед. Если вы с ней найдете кого-то надежного и поручитесь за него, то нет никаких проблем.

Ник: Ага, все это звучит просто прекрасно. Только не могу понять, в чем смысл? Зачем тебе заниматься этой благотворительностью?

Натали: Ах да. Тут вступает в дело мое «но».

Ник: Так и знал, что будет подвох. Не может все быть так красочно.

Натали: У меня дома живут собака и кот. Тебе и твоему соседу придется за ними присмотреть.

Ник: Ты доверишь мне животных, даже не зная, какой я человек? Может, я садист и буду их бить.

Натали: Я доверяю выбору Лунары.

Ник: Почему бы тебе не отдать их родителям?

Натали: Давай ты не будешь говорить, что мне делать с собственными животными. Так что, присмотришь за ними или как?

Ник: Присмотрю, я люблю зверей.

Натали: Славно. Я уезжаю через два дня, можешь начинать собирать чемодан.

Ник: Но это только на полтора месяца, так?

Натали: Думаю, за это время ты найдешь себе достойное жилье.

Ник: Хорошо. Тогда, спасибо что ли. Ты очень выручаешь меня, правда.

Натали: Без проблем, Ник. До связи.

Ник: До связи, Натали из книжного клуба.

Когда я возвращаюсь домой, Сава по-прежнему отсыпается после двадцатичетырехчасовой смены в аптеке. Родители сразу после работы должны поехать на юбилей своего коллеги и вернутся не раньше полуночи. От этой мысли по всему телу разливается теплая волна нахлынувшего спокойствия, а из груди непроизвольно вырывается облегченный вздох.

Я тихо пробираюсь в комнату брата, достаю из лежащего на стуле пакета его рабочий халат и направляюсь в ванную, где, сняв бэйдж, отправляю его в стирку. Вернувшись назад к Саве, забираю из пакета ланчбокс и иду с ним на кухню. В раковине целая гора грязной посуды, и, разумеется, к приходу мамы она вся должна сверкать блеском. Я как ребенок радуюсь, что у меня достаточно времени, чтобы привести все в порядок и сделать остальные домашние дела.

Помню, как однажды после ужина несла целую стопку тарелок и споткнулась, так и не дойдя до раковины. Вся посуда вдребезги разбилась на мелкие осколки, совсем ничего не уцелело. Я опустилась на колени и начала убирать так быстро, как только могла, но все равно не успела, мама уже появилась на пороге. На долю секунды мне тогда показалось, что она улыбается. Искренне и самодовольно. Как всегда, неотразимая, с идеальным даже после ужина макияжем, с пучком, из которого никогда не выбивается даже один светлый волосок.

– Убирай, – спокойно приказала она.

– Яс, у тебя кровь! – брат ринулся ко мне и заставил подняться с пола. Только когда он коснулся меня, я увидела, что изрезала все ладони, колени и ступни. Кровь была повсюду, но мама никак на это не отреагировала, а я будто ослепла вместе с ней и не почувствовала, как калечу себя.