Шаги за спиной стали громче. Кто бы это не был, он направлялся к ней.

Мысли вихрем закружили в ее голове. Что ей делать? Бежать? Успеет ли она встать на ноги? Вряд ли. Тело одеревенело от страха. Ее мутило.

Тем временем шаги стихли. Послышалось чужое сопение.

Девушка зажмурилась, страшась увидеть своего преследователя.

– Элис, – знакомый басовитый мужской голос эхом разнесся по тихой улице, – ты в порядке?

По телу пробежала наэлектризованная волна. Страх отступил и тело обмякло. Она открыла глаза и увидела перед собой черные лакированные остроносые ботинки и низ черных брюк. Ее нос уловил тонкие нотки смеси бергамота, корицы, сандала и ванили.

«Не может быть».

Мужчина сел на корточки и ее сомнения развеялись. Тогда на веранде ей не показалось, и за ней действительно велась слежка. Теперь она злилась.

– Питер! – Алиса, кряхтя, села на колени. – Какого черта ты делаешь? – она сильно стукнула стертыми руками по коленям и поморщилась от последующей за этим боли.

– Осторожнее, – произнес он, как ни в чем не бывало, и это разозлило ее еще сильнее.

– Отвали, – отмахнулась Алиса, поднимаясь на ноги.

Питер поднялся вслед за ней. Теперь она могла получше разглядеть его лицо, которое почти не изменилось с их последней встречи. Оно было таким же большим, круглым, лысым и чрезвычайно хмурым. Питер Томас работал у ее отчима начальником охраны и был обязан (в том числе) создавать ужасающее впечатление на всякого, кто посмеет приблизиться к его работодателю. Что он с легкостью и делал. Первое время после их знакомства Алиса даже обходила Питера стороной и старалась избегать зрительного контакта. Мало ли что могло его взбесить. Так она думала, наслушавшись разных россказней о его прошлом, где фигурировали Война в Персидском заливе, спецслужбы, наркокартели и горы трупов. Но по прошествии ряда событий, в которых Питер проявил себя, как верный и заботливый друг, Алиса поняла, что ошибалась. Он стал для нее важной и ценной константой. Хрупкое равновесие ее жизни опиралось в основном на него. Поэтому сейчас, глядя в эти знакомые голубые глаза, ставшие чуть бледнее, чем она помнила, но в которых все еще теплился огонек заботы, девушка не могла продолжать злиться на своего старого друга.

– Знаешь ли, это было грубо, – мягче произнесла Алиса, разглядывая свои руки. – Твой сталкинг. Ты же без зазрения совести пялился на меня! А потом преследовал, заставив думать о всяком. Что сказала бы твоя жена, узнай о твоем поведении?

– Не приплетай сюда Кэтрин. И да, прости, но ты не оставила мне выбора, когда проигнорировала все мои звонки и сообщение. Я решил, что проще будет встретиться с тобой лично. Извини, если напугал тебя там, на веранде.

– Да ладно, – на секунду Алиса задумалась. – Значит, это был ты? – удивилась девушка. – Звонил и прислал сообщение. Я думала, это была…, – ее голос дрогнул, она сглотнула и продолжила: – мама.

И без того серьезное лицо мужчины стало еще серьезнее. Оно словно потеряло краски, а кожа стала похожа на бетон. Алиса заметила это и от этого ей стало не по себе.

– Собственно поэтому я и искал тебя, – спокойно ответил мужчина, чем еще больше насторожил Алису.

– Что-то случилось дома? – Алиса вздрогнула. «Нет». – Что-то случилось с ней?

Конечно, что-то случилось. Иначе, зачем еще Джону отправлять его найти ее?

– Боюсь, что да. Мне очень жаль, но ты должна вернуться домой.

Девушка отшатнулась от него. Неприятное удушающее чувство сковало горло.

«Нет».

– Твоя мама, Элис, Миссис Каргилл…, – и тут его налитый сталью голос дал слабину. – В общем, она умерла, – кротко закончил Питер, опустив глаза в землю.

Алиса непроизвольно набрала полную грудь воздуха. В нос опять ударил неприятный цветочный аромат.

Из интервью Анны Павловой Variety: «В «Натали» вы не найдете ответов. Мы нарочно оборвали историю на полуслове, не желая спекулировать на различных домыслах о причастности супруга к трагедии. Натали в конце фильма все так же полна энергии и веры в светлое будущее. Даже, когда перед финальными титрами она заходит на борт яхты с улыбкой на лице. Только зритель знает, что за линией горизонта героиню ждет трагедия. Для нее же самой это приятное приключение. Не более того. В таком подходе к повествованию истории есть свой шарм.

Только в книгах умные детективы высказывают вдохновенные догадки, которые с невероятной точностью оказываются правдой. В жизни, к сожалению, все не так однозначно. Правда часто разбита на множество осколков, и собрать их вместе не всегда легко. Всех ответов никогда не получишь».

Воспоминания лживы.

И это всегда казалось Алисе странным. Мозг без особых проблем запоминает комбинации чисел и слов, факты, цвета и формы, но как только дело доходит до событий, то с ним происходит какой-то сбой: у слов теряются окончания, предметы меняют форму и цвет, а некоторые люди просто удаляются из памяти, как ненужный хлам. Мозг многое упрощает, запоминая. Но за этим упрощением скрывается искажение правды, которое в конечном счете влияет на наше отношение к окружающим. Получается, что люди заложники собственного мозга и его субъективных предпочтений в восприятии реальности.

Алиса часто думала об этом, когда пыталась разобраться в своем отношении к матери. Кто знает, как бы сложилась их жизнь, воспринимай она ее иначе.

У нее почти не осталось воспоминаний из своего детства, и еще меньше осталось воспоминаний, в которых бы фигурировала ее мать. А все потому, что первые пять лет своей жизни она провела на попечении своих бабушки и дедушки. Анна Павлова же в это время безуспешно покоряла итальянские подиумы. И пусть девушка сама не помнила этого наверняка, ее мозг настойчиво утверждал, что так оно и было, выдавая лишь одно воспоминание о матери из того пятилетнего периода. Она помнила, как, находясь в болезненном бреду, попросила корочку свежего хлеба, а тем человеком, который исполнил ее желание, была мама. Алиса не до конца была уверена в его правдивости, но почему-то так никогда и не спросила у родных, как было на самом деле. Наверное, боялась узнать, что всю жизнь находилась в заблуждении. Сама для себя она рассуждала так: если мозг это помнит, значит, так оно и есть? Но тогда получается, что все это время она ошибалась, и мать была рядом с ней? Но вдруг это лишь бредовые фантазии, вызванные болезнью? Сон, принимаемый за желаемое? Вот такое странное одновременно четкое и размытое воспоминание было основанием ее отношения к матери. Впрочем, чего стоит ожидать, если вся их семья– это такое же странное одновременно четкое и размытое воспоминание.

– Как ты? – Питер осторожно дотронулся до плеча, чем заставил ее повернуться.

Оказывается, все это время он сидел рядом с ней.

«А я и не заметила».

От взгляда бледных глаз, полных сочувствия, ей стало не по себе. Комок воздуха застрял в горле.

«Он смотрит так, словно знает…».

Знает о том, что она не горюет, не оплакивает свою несчастную мать так, как должна бы оплакивать любящая дочь.

– В порядке, – произнесла девушка, выдыхая. – Насколько это, конечно, возможно.

– Если вдруг захочешь, поговорить, поделиться…

«Не захочу».

– …то ты знаешь, я всегда рядом, – Питер сжал губы и попытался улыбнуться. Получилось у него не очень.

Девушка угукнула в ответ и отвернулась к иллюминатору.

С того момента, как он сообщил ей эту новость, Алиса практически не проронила ни слова. Ни когда вернулась в Череп за своими вещами, ни позже, когда заняла место в частном самолете отчима. Лишь молчаливо созерцала проплывающие за окном облака, предаваясь воспоминаниям о своей матери. Должно быть, охранника беспокоило ее молчание.

Анна Павлова мертва.

Странно, но Алиса поверила в это сразу же, как услышала. И ведь даже на секунду не усомнилась, что это может быть ложью с целью вернуть ее домой.