Когда Вовка узнал это, он обрадовался, конечно, но эта болезнь уже стала его родственником, и он решил, что должен помочь другим, и он помогал. Открыл фонд, куда перевел все свои средства, при этом фонде организовал психологический центр, люди шли и шли, столько нуждалось в Вовкиной помощи. Кто-то выздоравливал, кто-то все равно умирал… Это жизнь, у каждого своя судьба, но он хотя бы давал им шанс на спасение.

А потом деньги закончились, и фонд закончился. И дела Шмелева тоже пошли ни шатко не валко. Как будто перекрыли ему денежный канал.

Вовка не расстроился, что денег нет, заработает еще, что-нибудь придумает.

Но грянул очередной гром, болезнь вернулась. И хотя он знал про нее все, что с повторным ее возвращением бороться бесполезно, он не стал унывать, а принял смиренно и это. И продолжал помогать другим, уже как мог.

– Ты, знаешь, Толь, и я был счастлив! Это так здорово иметь возможность, а главное желание помогать совершенно незнакомым тебе людям. Вот, думаю, мы и подошли к главному вопросу.

– А сейчас, Вов, как же ты?

– А сейчас, Толь, тоже счастлив! Вот смотри, идем мы с тобой по парку, живем, дышим, смотрим на небо, вокруг нас люди, дети, собаки. Вон, кот на лавочке лежит, греется, в уходящих лучах осеннего солнца, но разве это не счастье?

Я посмотрел на кота… Счастье…удастся ли мне это ощутить, глядя на кота?

Нет, кот чувства счастья не вызвал.

Но вдруг в голове завертелись, закрутились мысли, они понеслось, как на карусели, я не мог их уловить, но от них мне становилось все теплее и теплее на душе.

Вот, все, поймал одну шальную мысль, уцепился и держу, раскручиваю ее. Она ли это? Та, от которой поет душа, и вырастают крылья.

Да! Да! Это она! Она спасет Вовку Шмелева, и еще многих.

– Шмель, ты только «нет» не говори. Я боялся, что он начнет отказываться.

– У меня есть деньги, возьми для своего фонда. Я отдам все, какие есть, мне тоже не жалко.

Но Вовка отказываться не стал. Только остановился, глянул на меня своими смеющимися глазами, и просто так сказал: «Давай, благодарю!»

Он не стал бросаться обнимать меня, он вообще не высказывал в моем направлении никаких эмоций. Мы продолжали путь, и больше не говорили.

Просто молча шли, жили, дышали, смотрели на небо… я обернулся и глянул на кота, кот приоткрыл один глаз, и немного мне улыбнулся. Я улыбнулся коту в ответ. Жизнь вновь обретала цель. А у меня как будто выросли крылья, и эти крылья подарил мне мой старый друг Вовка Шмелев.

Все истории нашей жизни начинаются с момента прихода нашей души в физическое тело. Затем, чаще в муках, реже с удовольствием, мамочки рожают нас на свет. И как бы не сложилась жизнь, начало и финал у всех одинаков – рождаемся с криком, уходим – со стоном. Между двумя этими событиями мы можем немного пожить, кто в свое удовольствие, беря от жизни максимум, кто с аккуратностью сапера, обходя и избегая сильных ударов судьбы. Первым сложно, зато не скучно, вторым проще, но пресно. Каждый выбирает сам. Но есть некие вводные данные, стартовые координаты. Кому-то с ними везет, кому-то приходится уже с рождения начинать выживать.

Душа нашего героя выбрала вариант выживания.

В одной неблагополучной семье, так обычно называют семьи, где мягко говоря, не все в порядке, то есть нет того самого блага, по которому семья считается хорошей, родился мальчик. Это для родителей был уже второй ребенок. Первая девочка – с красивым именем Анжелика. Мальчика решили назвать попроще – Дмитрием.

Вновь испеченные родители были люди простые. А что подразумевает определение «простые люди»? А то, что всё у них было просто. Не над чем они особо не задумывались. Вот и тогда, когда узнали о второй беременности, не задумались о том, ни как, ни на что будут растить этого ребенка. Просто, если он уже есть, где-то там в недрах живота, то пусть увидит свет, а дальше сам разбирается, что здесь к чему.

Жила это семья в том месте, где горная река под названием Большая Херота соединяется с рекой Малая Херота, на этом соединение и стоял их поселок со звучным и красивым названием Орёл-Изумруд.

Когда-то в советские времена это был чайсовхоз. Плантации чая остались, а совхоз распался, но несмотря на это их поселок с того времени и до сих пор называли «Чайник». В общем-то получалось все логично – «Чайник» на Хероте.

Поселок располагался на горе, откуда открывался красивый вид на Адлер. Но это, впрочем, и все привилегии данного места. Поселок обеднел, работы в нем не было, и все жители его ездили на работу в Адлер, а кто не ездил, тот бездельничал и пил.

Глава семьи пил всегда и много, когда доходил до определенной кондиции начинал звереть, теряя человеческий облик. Ненависть выливалось из него потоком брани, крушением всего, что находилось в данный момент в поле его видимости, и избиением того, кто попадался ему под руку. Чаще всех доставалось матери. Она периодически ходила в синяках, а то и с разбитой головой и подбитым глазом. Анжелику, пока та была маленькая он не трогал, видно оставались в нем еще какие-то остатки разума, а потом, когда она подросла, то научилась либо прятаться так, что ее никто найти не мог, либо и вовсе убегала из дома.

Мать работала уборщицей в соседнем с домом продуктовом магазине, образование было у нее восемь классов, но при этом добрейший души человек, сейчас таких и не встретишь, вымерли такие люди, как мамонты. Платили ей грошовую зарплату, которую отец почти всю и пропивал. Сам же, куда бы не устраивался, больше месяца не держался, увольняли за пьянку и дебош. Что ее держало с этим мужчиной рядом, и почему она рожала от него детей, так и останется большой загадкой русской женской души.

Вот в такой семье и родился мальчик Дима. Рос на редкость здоровым крепким малышом, веселым, добрым и несмотря ни на что – жизнерадостным. Это он унаследовал от матери.

С того момента, когда он начал осознавать себя в этом сложном мире, и началась его борьба за выживание. Ни одного дня в их семье не проходило без скандала, который неизменно заканчивался дракой. Когда Диме было семь лет, драки закончились.

И не потому, что отец перестал пить, а потому что в одну из таких драк, мать, защищаясь, пырнула его вилами.

Весь этот ужас происходил на глазах у маленького Димочки. Он безмятежно играл во дворе, когда мать с громким криком «Помогите!» выбежала из дома. Вслед за ней из дома нёсся отец, тряся кулаками и обещая на этот раз уж точно лишить ее жизни. Эта парочка пронеслась мимо ребенка и скрылась в сарае. Димка не знал, что ему делать, оставаться во дворе, в непосредственной близости, где развернулись военные действия, или укрыться в доме. Из сарая слышались вопли матери, брань отца, Димка было рванулся на помощь, но вовремя остановился, так как дверь сарая открылась и оттуда показалась спина матери, в руках у нее были вилы. Она пятилась назад со словами:

– Не подходи, сволочь, убью!

– Да что ты мне сделаешь, зараза, я тебе сейчас шею сломаю! – с этими словами отец грозно продолжал надвигаться на мать.

Дима непроизвольно встал между ними.

– Не надо папа, пожалей мамку, не бей ее.

– Уйди, сынок, Христа ради! Убьет ведь нас обоих!

Мать успела оттолкнула Димку в сторону, а отец в этот момент сделал на нее решающий бросок.

И прямо на глазах у Димки вилы оказались в животе у отца. Лицо его исказилось от страха и боли.

Мать, отпустив вилы, обняла сына и закрыла его глаза руками.

– Всё, сыночек, всё кончилось, не бойся.

Димку трясло в рыданиях.

– Мамочка, как же это, что будет с ним? Он теперь умрет?

– Не знаю, сыночек, может и не умрет…это уж как Бог решит…

На крики сбежались соседи, вызвали скорую, которая, увезла отца в больницу.

Димка в тот день плакал до вечера, успокоиться не мог, а ночью спал с матерью, всё сжимая ее руку и приговаривая: