Света быстро юркнула через дверь внутрь автовокзала, а Уазик подъехав, остановился метрах в пяти от Козлова и включил дальний свет фар прямо ему в глаза.

– Вы, чего охренели, – закрывая ладонью лицо возмутился Козлов.

В это время двери Уазика открылась и оттуда на асфальт спрыгнули полицейский точно в такой же синей форме, какую носил Козлов у себя в районном отделении и медленно подошел к Козлову. «Где девчонка?», – спросил один из них убирая руку Козлова от лица.

–Какая девчонка, – не понял Козлов.

– А это что у тебя в руках, – второй полицейский слегка постучал по рулону – А ну разверни.

Козлов послушно, двумя руками развернул перед собой рулон, на котором была нарисована зверская рожа полицейского с надписью: «Менты козлы».

–Так нормально видно, – добродушно посмотрев на полицейских, спросил Козлов.

– Нормально, – кивнул ему полицейский, доставая телефон и сделав несколько снимков, крепко взял Козлова под локоть, – А теперь садись в машину, поехали.

–Куда коллеги, – уперся было Козлов.

– Тамбовский волк тебе коллега, – хохотнул второй полицейский, подхватывая Козлова под вторую руку.

Они затащили Козлова за Уазик и открыв заднюю дверь, отработанным движением забросили его внутрь.

– У меня там вещи остались, – приник к решетчатому окошку двери, крикнул Козлов.

Один из полицейских вернулся на тротуар и забрав корзинку с Козловским рюкзаком, залез в Уазик, и он с включенными проблесковыми маячками покатил по ночным улицам Квасквы.

***

– Ну, и накой тебе этот ОМОН, – разливая самогон по стаканам, снисходительно посмотрел на Козлова, старший дежурный в привокзальном районном отделении полиции, куда доставил Козлова полицейский патруль.

Бумага от отдела кадров, которую Козлов предъявил, когда его привези в отделение, тут же сняла все вопросы. А содержимое корзинки, которую собрала старушка мать ему в дорогу, расположило к нему дежурного офицера, слегка располневшего майора с восточными чертами лица. Теперь они сидели вместе патрульными в его кабинете и майор аргументированно, под самогон, доказывал Козлову преимущества службы именно в районном отделении полиции.

– Ты, пойми. Служба в ОМОНе, военная, не ментовская. Постоянно в условиях казармы будешь находиться и выходные практически всегда в оцеплении. Народ совсем оборзел, через неделю несанкционированные митинги устраивает, – майор потянулся стаканом к Козлову. Они чокнулись и морщась, выпили.

– А зарплата, зато у них выше, – Козлов помакал в рассыпанную на газете соль стрелкой зеленого лука.

– Выше, – согласился майор, очищая куриное яйцо. – Но никаких тебе левых заработков.

– Каких еще левых, – не понял Козлов.

– Ты, что не мент что ли, – усмехнулся майор и переглянувшись с патрульными, открыв ящик стола, вытащил, и помахал перед Козловым приличной стопкой купюр. – Это только за полсмены собрали с правонарушителей. Конечно, с вышестоящими товарищами делиться надо, но и нам остается. – И убрав деньги обратно, он задвинул ящик и закончил, – И зато у нас нет этой казармы, вот что главное. Понимаешь, – майор поднял указательный палец вверх и с выражением произнес, – Мы свободные менты.

– Ну, не знаю, – засомневался Козлов.

– А я знаю, – майор снова потянулся за бутылкой, но в это время зазвонил телефон. -Дежурный по отделению майор Бахрамов у аппарата, – сняв трубку в одно слово ответил майор и выслушав, поморщившись уточнил: «Адрес какой? Хорошо. Высылаю наряд».

Он положил трубку, и указал патрульным на дверь: «Угличская 16. Пьяная разборка в квартире. Выезжайте». Патрульные нехотя встали и пристегнув дубинки вышли из кабинета дежурного.

– Вот видишь. «Нормальная служба. С мирными гражданами имеем дело и никакой тебе политики», —назидательно произнес майор и плеснул в стаканы самогон: «Ладно. Давай еще по последней». Они выпили и майор, взяв связку ключей отвел Козлова в «обезьянник», куда сажали задержанных. «Тут переночуешь. А завтра с утра я тебя в отдел кадров отвезу».

Козлов разместился на неширокой деревянной скамейке и положив под голову рюкзак, быстро заснул в привычной для себя обстановке.

Сон Козлова.

Козлов стоял на оживленной улице Квасквы и покуривая смотрел по сторонам. Вдруг среди бегущего к метро народу он увидел ту самую девушку с плакатиком, завернутым в рулон. «Вот ты где, – со злостью подумал Козлов, выстреливая сигаретку в кусты, – Никому еще сержанта Козлова в дураках не удавалось оставить», – и он, прячась среди идущих людей пошел следом за девчонкой. Та, пройдя немного вперед, спустилась в подземный переход и через несколько минут вышла на другую сторону улицы. Козлов хоть и первый раз был в Кваскве, не считая, когда он пьяным дембелем, возвращаясь из армии, делая пересадку на Курском вокзале, узнал это место. Это была Пушкинская площадь с памятником грустно-задумчивому поэту на пьедестале. Ее часто показывали по телевизору и здесь собирались всякого рода протестующие и девчонка как раз направилась к памятнику, где уже кучковалась такого же вида молодежь. Козлов быстро перешёл на их сторону улицы и спрятавшись за высоким фонарным столбом, принялся наблюдать за девчонкой, оценивая происходящую вокруг ситуацию. К памятнику в это время подходило все больше и больше народу, держа в руках точно такие же свернутые в рулон плакатики.

– А где же менты, – вслух подумал Козлов вытягивая голову и всматриваясь вперед. И тут ему сзади на плечо легла чья-то тяжелая рука. Он оглянулся. Перед ним стояли два огромных омоновца в синих камуфляжных комбинезонах и черных беретах.

– Что вы здесь высматриваете товарищ, – строго спросил один из омоновцев.

– Тихо, – Козлов приложил палец к губам. -Я на задании. Выслеживаю опасную экстремистку.

– Документики покажите, – произнес омоновец, пристально смотря в глаза Козлова. Тот похлопал по карманам в поисках удостоверения, но ничего не найдя, заискивающе посмотрев на омоновца, произнес: Я не взял с собой. Но я свой товарищи. Я сержант Козлов. Меня в N-ске каждая собака знает. Можете проверить.

– Мы проверим. Мы обязательно проверим, – улыбнулся в ответ омоновец, крепко прихватывая Козлова под руку, – Пройдемте только в автозак. Там и проверим.

– Подождите, – уперся Козлов. – Это не меня, это их надо в автозак.

– Их то, за что, – удивился омоновец.

– Как за что? У них же плакаты с запрещенными лозунгами.

–Какими лозунгами, – с интересом спросил омоновец.

– Разными. Типа Менты козлы. ОМОН мудазвон.

– Что ты сказал, – блеснул глазами омоновец. – Кто мудазвон?

– Это не я сказал, это у них так написано. Вы скажите, чтобы они развернули плакаты и увидите, – и Козлов попытался вырваться из рук омоновца.

– Не рыпайся, – одернул его омоновец и замахал рукой стоящим у памятника.

– Эй, пацаны. Что там плакатах написано?

– Все нормально у нас. Не беспокойся командир, – замахали в ответ пацаны.

– А ну разверните, – закричал им Козлов и те дружно стали разворачивать и поднимать над головой плакаты.

– Вот, видите, – обрадовался Козлов, заглядывая в глаза омоновцу, – Я же говорил.

–Что ты говорил? Ты читать умеешь, – и омоновец, легко развернув Козлова к памятнику, прикрикну, – Давай, читай.

–Менты красавцы. ОМОН самогон. Козлов стукач, – вслух прочитал Козлов.

– Что скажешь, – усмехнулся омоновец.

Это не правда. Они совсем другое хотели написал, – задергался Козлов.

– Ладно, хорош с ним цацкаться. «Повели в автозак», – сказал второй омоновец и схватив Козлова за рукав с силой потащил по асфальту.

– Я не хочу в автозак, – закричал Козлов и открыл глаза. Перед ним стоял удивленный дежурный майор, дергая его за руку: «Это не автозак? Ты чего парень?»

– Фу, – садясь на скамейку облегченно выдохнул Козлов, – А мне приснилось, что меня омоновцы винтили.

– Я же тебя предупреждал, насчет ОМОН, – усмехнулся майор. – Ничего там хорошего нет.

– Так это же только во сне, – радостно отмахнулся Козлов. – Чего только после нашего сосновского самогона не приснится.