Шедшие мимо по тротуару прохожие в панике отскочили в сторону.
– Ненормальный, – взвизгнула какая-то тетка.
– Понапокупали себе прав, а ездить не научились, – крикнул какой-то пожилой гражданин, погрозив мне кулаком.
Ничего себе! Разве они не видели, что все это случилось вовсе не по моей вине?
Я подобрал с пола телефон и на ватных ногах вышел из автомобиля. Бегло осмотрев повреждения, я собрался было уже позвонить куда надо, но сделать этого не смог, поскольку, видимо, от нервного перенапряжения совершенно разучился попадать пальцами в кнопки.
Потом я решил взять себя в руки и успокоиться, для чего снова сел за руль.
Пока я сидел в салоне, рядом с моей машиной стали останавливаться жадные до зрелищ зеваки, и вскоре собралась достаточно большая толпа. Разинув рты, люди с любопытством поглядывали на меня и явно чего-то ждали.
Немного успокоившись, я взглянул в зеркало и только теперь увидел, что от удара об руль рассек губу, и это обстоятельство меня очень сильно разозлило.
«Я же тебя все равно достану, – мысленно пригрозил я неизвестному злодею и стукнул кулаком по рулю. – Я же тебя по одному только номеру вычислю».
Надо сказать, номер преследовавшей меня иномарки я действительно успел запомнить. Это было слабое, но все-таки хоть какое-то утешение, что рука возмездия покарает умчавшегося в неизвестном направлении наглеца.
Потом я завелся, как больной крокодил, осторожно сполз с тротуара на расплавленный от жары асфальт и медленно покатил в сторону дома.
Глава III
Утром следующего дня я проснулся от ранней трели мобильного телефона. Трубка лежала в кармане пиджака, накинутого на спинку стула в другой комнате, и пиликанье, в общем-то, было едва слышным.
Совершенно не желая вылезать из постели так рано, да еще и в воскресенье, я решил не отвечать на этот звонок и некоторое время, уже не в силах уснуть, смотрел на плывущие за окном облака и колыхающиеся от порывов ветра, насквозь просвеченные солнцем и оттого похожие на осколки бутылочного стекла молодые листья.
А телефон всё никак не унимался. Видно, кто-то на том конце беспроводной связи очень жаждал услышать мой голос. Подождав еще какое-то время, я шепотом чертыхнулся, осторожно, чтобы не разбудить жену встал, прокрался в другую комнату, выудил из кармана пиджака телефон, вышел на веранду, приложил трубку к уху и недовольно сказал:
– Алло.
– Николай Альбертович, я вам звоню, звоню, а вы всё к телефону не подходите. А сами вчера обещали защищать меня. У меня беда. Дверь заминирована. Приезжайте-е-е-е…
Даже не смотря на некоторую нервозность голоса и частые всхлипывания, я сразу же узнал звонившую. Это была Гусева Алиса и, судя по всему, она попала в какой-то новый переплет.
– Ничего не понимаю. Объясните, что случилось? – попросил я.
– Да дверь, говорю, заминирована-а-а. Срочно приезжайте-е-е-е.
После того как в трубке раздались короткие гудки, я еще минуту или две судорожно соображал, что же случилось.
– Кто-то звонил? – заспанным голосом спросила Татьяна с постели.
– Так, одна клиентка, – ответил я и стал одеваться.
– Ты куда-то собираешься? – удивилась она.
– Нужно съездить по одному делу, – не желая вдаваться в объяснения, бросил я.
– Так воскресенье же.
Ничего на это не ответив, я тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что ехать в такую рань да еще и в выходной день в город, в общем-то, не сильно и желаю.
Татьяна о чем-то подумала, потом разочарованно спросила:
– А как же настурции и маргаритки?
Я тут же плюхнулся в кресло и призадумался. Вчера после долгих моих мотаний по городу на дачу уже по вечер мы все-таки попали, но идиллического вечера в кругу семьи не получилось.
– Ну и где ты был? – грозно спросила меня Татьяна, когда я только еще подъехал к дому.
– А ты сама не видишь, – зло ответил я, показав на разбитый бок машины.
– Не смей со мной разговаривать в таком тоне, – обиделась она.
– Дети, только не ругайтесь, я вам сейчас одну историю расскажу, – видимо, чтобы снять возникшее напряжение, встряла в разговор тёща. – Мне одна знакомая вчера по телефону такой случай рассказала: у другой знакомой зять допоздна на работе засиживался, а домой приходил усталый-преусталый. А позавчера жена возьми и нарисуйся к нему на работу без предупреждения, и что бы вы думали? Пришла как раз вовремя. Зять-то как раз с секретаршей прелюбодейничал. К-хе, к-хе, к-хе, – мама жены мелко засмеялась.
«Ну, вот к чему это сейчас было?» – мысленно возмутился я.
Татьяна впилась в меня злым взглядом и не менее грозно спросила:
– Где ты, говоришь, был?
Потом мы очень долго и медленно ехали по превратившейся в одну большую пробку раскаленной от жары и выхлопных газов трассе, и сам не знаю зачем, вроде как в наказание за то, что заставил себя ждать, я пообещал жене завтра с утра пораньше вскопать клумбу под цветы. И Татьяна, пользуясь моментом, при свете фонаря тут же прошла по участку и с помощью колышков обозначила границы предполагаемого цветника, на что я только покорно кивнул головой.
И вот настало утро нового дня.
– Настурции подождут, – решительно заявил я. – По-быстрому смотаюсь в город и скоро вернусь. Одна нога здесь, другая там. Вы с мамой даже и соскучиться не успеете.
Я чмокнул жену в щечку.
– Вчера тоже обещал по-быстрому, – грустно возразила Татьяна и заявила: – Вострецов, учти, я не каменная!
Ничего на это не ответив, я пулей выскочил из дома, прыгнул в салон автомобиля, завелся и на всех парусах помчался в город.
Дом Алисы на улице Событий девятьсот пятого года я нашел без труда.
Подъезжая к этому стандарту хрущевских времен, я сразу же обратил внимание на гвардию боевых старушек у подъезда. Бабульки вели себя очень необычно: вовсе не хотели сидеть на предназначенных специально для них типичных доперестроечных лавочках, а толпились возле подъездной двери возбужденной цыганской гурьбой.
Я подъехал ближе, выскочил из машины и направился к подъездной двери.
– Вы к кому? – сердито спросил меня какой-то пенсионер, перегородивший собой вход.
– К Гусевой, – ответил я.
– А вы им, простите, кто? – тут же задала вопрос какая–то стоявшая поблизости почтенного вида женщина в очках и со стеклянными бусами на шее. – Что-то мы раньше не видели, чтобы к Алиске молодые мужики шастали.
– Мадам, что за подозрительность? Я адвокат, – попытался я отвести от своей персоны подозрительные взгляды.
– Адвокат?! Так бы сразу и говорили. Пропускай его, Пал Палыч, – тут же приказала тетка в очках сердитому пенсионеру.
– Проходите. Адвокатам можно, – сообщил он, грустно вздохнул и отошел в сторону.
Я заскочил в подъезд и бегом поднялся на площадку четвертого этажа.
Здесь стояла еще одна бабушка. Увидев меня, она тут же перегнулась через перила и что есть сил крикнула вниз:
– Пал Палыч, я же сказала никого не пускать.
– Это адвокат, – был снизу ответ поднимавшейся по лестнице следом за мной старушки в очках.
– Что случилось? – спросил я и тут же увидел расставленные под дверью в изрядном количестве охапки цветов, а один из них – букет из крупных желтых орхидей – был даже заткнут за дверную ручку.
Кроме висевших заткнутых за ручку орхидей здесь также были розы, хризантемы, тюльпаны, нарциссы, мимозы, какие-то меленькие неизвестные мне цветочки наподобие «куриной слепоты» и еще много других цветов, разглядывать и вспоминать названия которых я не очень-то и желал в данный момент. Но самым странным во всем этом было то, что все цветы были только желтого цвета. От обилия канареечного, янтарного, шафранного и лимонного сразу же зарябило в глазах и стало как-то тревожно на душе.
Я подошел ближе к цветам и попытался заглянуть за обертку заткнутого за ручку букета. Почему-то я был абсолютно уверен, что там должна быть если уж не любовная записка, так хоть кассовый чек из магазина. И мои подозрения оправдались: в букете действительно виднелась какая-то желтого же цвета коробочка. Очень осторожно я заглянул в букет еще раз и тут же получил предупредительный хлопок ладонью по спине. Стоявшая со мной рядом старушка таким образом потребовала быть предельно аккуратным. Для полной убедительности она даже прищурилась и, как строгая учительница перед нашкодившим учеником, поводила перед моим носом скрюченным указательным пальцем, после чего сообщила: