– Не ровен час рванет.

– Почему вы решили, что это бомба? – спросил я. – Может это от поклонника?!

– Виданное ли дело! – хмыкнула тетка. – Алиска уже который год в девках сидит, венцом безбрачия мается, замуж выйти никак не может, и вдруг откуда ни возьмись цветы, да еще в таком количестве. Подозрительно как-то это всё!

– Да что вы там понимаете! А может быть, я сама замуж идти не хочу! – тут же раздался из-за двери сдавленный рыданиями голос Гусевой Алисы.

– Вы ее не слушайте. Это у нее от стрессу крыша поехала, – безнадежно махнула рукой тетка в очках. – Виданное ли дело, чтобы девка замуж не хотела. Тем более в таком возрасте.

– В каком еще возрасте?! – за дверью раздалось приглушенное обиженное всхлипывание.

– Щас приедет милиция и во всем разберется, – было сказано кем-то из старушек.

– Алиса, у вас есть какие-нибудь подозрения, кто бы это мог сделать? – постучав в дверь, спросил я.

– До недавнего времени у меня только один подозреваемый был, – напомнила она. – Кто он, вы и сами прекрасно знаете.

Старушки на это только удивленно переглянулись.

– Милиция и спасатели уже вызваны, – сообщила одна из них. – Едут!

Я еще раз попытался заглянуть за обертку заткнутого за ручку двери букета и даже осторожно взялся двумя пальцами за край целлофана, при этом стоявшие рядом со мной женщины замерли и, как в страшном сне, перестали дышать, но потом в ужасе вздрогнули и ожили, и всё потому, что мой мобильный телефон в кармане истошно зазвонил.

– Тьфу ты, дьявол! Спужал до потери сознания, – вскрикнула одна из старушек и схватилась за сердце, а я тем временем выудил из кармана трубку и приложил к уху. Это снова была Алиса. Надо заметить, сейчас ее транслировали сразу по двум каналам – в цифровом формате через телефонную мембрану и в реальном времени из-за двери.

– Николай Альбертович, надеюсь, вы поняли про кого я говорю? – всхлипывая, спросил она.

– Конечно.

– Сто пятьдесят процентов, что это дело рук того самого придурка. Вы поняли про кого я говорю?!

– Понял! Но с чего вы взяли, что это именно он?

– А кто же еще, если не он?! Я только одного понять не могу, как он узнал мой адрес? Ведь когда мы с ним общались с ним по Интернету, я ему свой адрес не сообщала. Может быть, он следил за мной? – спросила она.

Я промолчал.

– Николай Альбертович, сделайте что-нибудь, а то я сейчас уже просто с ума, наверное, сойду или возьму и от страха с четвертого этажа выброшусь.

– Алиса, самое главное не волнуйтесь. Попытайтесь успокоиться, ведь по сути, пока еще ничего страшного не произошло, – сказал я и отключился.

Потом я попытался еще раз заглянуть за обертку заткнутого за ручку букета, чтобы получше рассмотреть спрятанную среди цветов желтую коробочку, а тетка в очках тем временем безнадежно махнула рукой и сказала:

– Что тут смотреть? Самая обыкновенная растяжка. Я по телевизору такое видала.

– Грамотно сработано, – отозвалась другая тетка. – Замаскировано под букет. Не придерёсся. Надо саперов звать. Или этот, как его? Робот-минер. Во!

– А по-другому никак и не получится, – подтвердила другая.

– И где вы только всего этого набрались? – удивился я.

– Так телевизор-то, поди, каждый день смотрим, – сказала одна из них и, перегнувшись через перила, крикнула куда-то вниз: – Пал Палыч! Там спасатели еще не приехали?

После этих слов за дверью раздался то ли вздох, то ли стон, и тут мой телефон снова зазвонил.

– По-мо-ги-те… – с тихим ужасом прошептала в трубку Алиса.

Гусева не договорила, и именно по этой причине мне показалось, что она упала в обморок.

– Алиса, с вами все в порядке? – спросил я и постучал по двери.

– Да, – был в трубке едва слышный, похожий на вздох ответ.

– Алиса, вы, главное, не волнуйтесь, – как можно спокойнее сообщил я в трубку и в замочную скважину одновременно.

Алиса еще раз то ли вздохнула, то ли всхлипнула, после чего отключилась.

И в этот момент заткнутый за ручку букет зашевелился.

Увидев это, бабки испуганно отпрянули назад, разом громко набрали в легкие воздух и замерли.

А букет тем временем, зашелестев бумагой, преспокойно соскользнул с дверной ручки и шмякнулся на пол.

Ожидая неминуемый грохот взрыва, я зажмурился и все еще пребывая с зарытыми глазами, уже через секунду услышал, как бабки тяжело выдохнули и после этого одна из них сказала:

– Говорила же никого сюда не впускать!

Я открыл глаза, с облегчением вздохнул, отметил, что взрыва не последовало, потом нагнулся над букетом и стал разглядывать его.

– С виду самые обыкновенные цветы.

– А может, это и не бомба вовсе? – подойдя ближе, страшным шепотом спросила меня старушка в очках и мотнула головой в сторону двери. – Может, это Алиска просто на публику так работает?

– Что вы этим хотите сказать? – удивился я.

– А вы гляньте во двор-то, – заговорщически сказала она и, взяв меня за руку, подвела к пыльному окну. – Видите?

Я посмотрел вниз. Самый обычный двор. Ничего особенного. Детская площадка в окружении разносортных гаражей, собаки, гуляющие на поводках, и тревожно посматривающие в сторону нашего подъезда собачники; усевшиеся на заборе, словно воробьи, ожидающие развязки событий пацаны да машинально накачивающие в колясках младенцев и зверски зевающие при этом молодые мамаши.

– Ой, да вы же не туда смотрите! – перехватив мой взгляд, разочарованно сказала бабушка. – Вы вон туда поглядите.

Она отчего-то очень торжественно показала пальцем в сторону заросшего травой и молодыми березками сгоревшего гаража.

– Это ведь Алискиных рук дело, – для убедительности даже цокнув языком, произнесла она. – Это ж надо до такого додуматься: взять и спалить гараж пенсионера Валерьянова вместе с машиной. Пал Палыч на эту машину всю жизнь копил, а она в одну минуту фьють и того! Сгорела! Да этого мало: Пал Палыча ведь на том пожаре чуть инфаркт не хватил. Уж столько лет прошло, а он все как в воду опущенный ходит. До сих пор от потрясения оправиться не может. Сядет на лавочку у подъезда и только грустно вздыхает. Вот сколько Алиска лиха наделала!

– Ну и какая связь между гаражом и этими цветами? – спросил я.

– Самая что ни есть прямая. Как говорится, в тихом омуте…

Договорить старушка не успела оттого, что замок щелкнул, дверь приоткрылась и в узенькую щелочку выглянула заплаканная Алиса.

Она в ужасе уставилась на цветы.

– Ладно, про это как-нибудь потом, – заговорщически кивнула мне старушка. – Если интересно будет узнать подробности, заходите ко мне на чай. Зовут меня Варвара Игнатьевна, а живу я в двадцать четвертой квартире. Между прочим, я Алиску-то совсем не зря подозреваю. Есть у меня по этому делу на нее кое-какие компроматики.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился я, но старушка тем временем внимательно посмотрела в сторону букетов и как курица кинулась к двери:

– Стой! Стой! Стой! Это еще не все. Детонатор от удара не сработал. Теперь бомба в любой момент рвануть может.

Алиса на это испуганно ойкнула и тут же скрылась за дверью, громко при этом щелкнув замком, а бабки снова заняли оборону.

– Да с чего вы это взяли? – спросил я. – Может это, в самом деле самые обычные цветы от поклонника, а никакие не бомбы.

– А вы гляньте, – показала пальцем старушка в очках. – В упавшем букете-то явно что-то инородное виднеется. Гляньте. Какая-то коробочка. Вот вы бы стали что-то постороннее в цветы запихивать? – обратилась ко мне она.

Я пожал плечами.

– Вот и я про то же. Значит, у нас теперь только одна задача – ждать саперов, – сказала она и нервно скомандовала: – Ну где они? Звоните им снова!

Подчинившись, я медленно достал из кармана телефон и в задумчивости повертел его в руке, но тут же вздрогнул и чуть не выронил трубку на пол. И все оттого, что телефон зазвонил.

– Алло, – приложил я его к уху.

– Это он, больше некому, – задыхаясь зашептала Алиса. – Только он один знал, что я люблю желтые цветы.