В точно такой же степени Пилат, вместо того, чтобы предотвратить гибель империи и торжество нелепой социальной и философской теории, способствует ее торжеству.
"Я полагаю, - отозвался Пилат, - что мало радости ты доставил бы легату легиона, если бы вздумал разговаривать с кем-нибудь из его офицеров и солдат. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я."
Правильно рассудил Пилат. Но какому, черт побери, легату? Папскому, что ли?
Как известно, запрет Пилата не сработал, и Иешуа говорил-таки с солдатами перед смертью. Это им он заявил, что считает трусость одним из главных человеческих пороков. Пилат провалился и на этот раз. А самое главное - он позволил Иешуа сыграть запланированную заранее - только кем? роль в спектакле всемирно-исторического значения.
В самом деле, если бы Пилат поддался своим добрым побуждениям и отправил Иешуа в свой кейсарийский дворец, или же, как первоначально намеревался, расправился с ним, приказав задушить в подвале, то гибель римской империи, по крайней мере, была бы не на его совести: он сделал бы все, что от него зависело.
Правда, как мы увидим, зависело от него совсем немного.
Карточные домики и другие неточности
Роман Эко, разворачивающийся в Италии, выплескивается одним боком в Германию, а другим, естественно, во Францию. О первой говорится с любовью, о второй - с ненавистью. О том, до какой степени роман подпитывается Булгаковым, мы уже говорили. Однако сквозь его ткань проглядывает по крайней мере еще одно бульварное повествование. Это сериал М.Дрюона "Проклятые короли".
Честно говоря, мы подозреваем, что без Дрюона роман "Имя розы" был бы несколько иным. Причин тому несколько, первейшая - именно оттуда почерпнута изрядная часть эковской жути. Но главное, разумеется, в другом: Дрюон написал несколько тысяч страниц о том, как погибло могучее государство, доминировавшее в средневековой Европе того самого времени, когда Вильгельм и Адсон путешествовали по Италии, до такой степени, что оно смогло подчинить себе папский престол и заставить святого отца переехать из Рима в Авиньон. Конкретно - Франция короля Филиппа Красивого.
Вот что говорит сам Дрюон на эту тему:
"В начале XIV века Франция была наиболее могущественным, самым густонаселенным, самым жизнедеятельным, самым богатым государством во всем христианском мире, и недаром нашествий ее так опасались, прибегали к ее третейскому суду, искали ее покровительства. И уже казалось, что вот-вот для Европы настанет французский век.
Как же могло случиться, что сорок лет спустя эта самая Франция была разгромлена на полях сражений страной, население которой было в пять раз меньше?... Почему же рухнула эта держава? Что так круто повернуло ее судьбу?"
Погибель на Францию навело, вернее, накаркало, обыкновенное проклятие, то есть кусок текста. Согласно принятой романтическими историографами версии, Жак де Молэ, последний магистр ордена тамплиеров, сожженный Филиппом Красивым на костре, в последнюю минуту предал анафеме род своего мучителя. Филипп вскоре неожиданно скончался - ну, и потом пошло-поехало.
Эко явно заинтересовал механизм действия этого проклятия. В самом деле: поскольку главная ветвь рода Капетингов, а вместе с ней и Франция, была обречена, "Проклятые короли" и их наследники, начали умирать один за другим, в основном, насильственной смертью. Они умирали, а страна бедствовала, пока, по словам Дрюона, "не загорелся новый костер, на который взошла как искупительная жертва Жанна д'Арк, и не унесли воды Сены проклятие Великого магистра".
Но это интересует самого Эко. А что же с читателем? Как сделать, чтобы он, на дай Б-г, не проморгал в "Имени розы" дрюонову линию?
Эту задачу Эко решает с удивительным изяществом.
Он решает всюду, где это возможно без ущерба для романа, расходиться с Дрюоном во мнениях. В этих целях он придает политическим воззрениям своих героев предельно антифранцузский характер - благо, эти воззрения не несут никакой реальной романной нагрузки. Вот примерная цитата (можно подумать, что речь идет о евреях, но нет):
"Француз и подданный французского короля (а люди той зловредной земли всегда выгадывают для своих и неспособны понять, что мир наше общее духовное отечество)..."
Заодно герои Эко диаметрально иначе, нежели герои Дрюона трактуют дейтельность римских пап, французских и германских монархов и так далее.
Определив таким образом характер отношений своих героев к дрюоновой исторической философии, Эко ставит нам изящную ловушку. Но прежде чем в нее попасться, приведем типичную цитату из высоколобых отзывов на книгу Эко.
Бразильский священник, один из главных представителей "теологии освобождения" Леонардо Бофф пишет:
"Это не только готическая история из жизни итальянского бенедиктинского монастыря ЬИЖ века. Бесспорно, автор использует все культурные реалии эпохи (с изобилием деталей и эрудиции), соблюдая велишайшую историческую точность."
Юрий Лотман пишет кратко и ясно:
"Исторический момент, к которому приурочено действие "Имени розы", определен в романе точно".
Точно то точно - буквально до дня, - да только правильно ли?
Вот чего начинает свой исторический экскурс и заодно роман наш друг Адсон:
"На то и избрали в 1314 году пять немецких государей во Франкфурте Людовика Баварского верховным повелителем империи... Через два года в Авиньоне был избран новый папа... и нарекся Иоанном XXII. Француз... он поддержал Филиппа Красивого против рыцарей-храмовников... все ради их сокровищ, кои папа-вероотступник с королем присвоили."
Прежде всего, это тягчайший и абсолютно не вынужденный анахронизм. Более того - совершенно неверный сюжет. Одно из важнейших событий целой эпохи, процесс тамплиеров, завершился 18 марта 1314 года сожжением Великого магистра ордена Жака де Молэ на костре. Папой римским был тогда еще Климент V, которого магистр проклял перед смертью вместе с королем. Он умер в апреле 1314 года, однако Иоанн XXII сменил его на авиньонском престоле только через два года. К тому времени короля Филиппа IV Красивого уже не было в живых: пораженный проклятием, он умер в ноябре все того же 1314 года, так что его соучастником Иоанн XXII быть никак не мог.
