– Добрый день, меня зовут Жукова Марина, я – следователь, который будет вести ваше уголовное дело, – стараясь не показывать волнения, произнесла я, но мой голос предательски дрогнул. Я откашлялась и продолжила более уверенно:

– Сегодня у нас запланировано следственное действие – допрос.

Изучая характеризующий материал в отношении Гончарова, который составлял половину скромной папки под названием «уголовное дело», перед началом допроса, я уже знала, что за спиной у него долгих пятнадцать лет заключения в местах лишения свободы, за три довольно серьезных преступления: два грабежа и одно разбойное нападение. Этот грабеж будет уже четвертым в его списке.

– А я твой адвокат Лукьяненко Юрий, – тут же подхватил Юра.

Строгое выражение на лице Гончарова сменилось на нескрываемое удивление. Сказать по правде, мое – тоже. Его свойское обращение ко всем незнакомым ранее людям на «ты» резало мой слух.

Гончаров смотрел поочередно, то на меня, то на адвоката. На его лице читалось непонимание: кто вообще пустил в изолятор этих «детей»?!?

Говоря о внешности, хочу отметить, что мой рост намного ниже среднего, да и с такой комплекцией тела, выгляжу я как ученица третьего курса и не юридического, а скорее педагогического факультета. Куратор вечно вздыхал, что с такой комплекцией, как у меня, к детям в детский сад надо идти, а не к преступникам, не говоря уже о моей любви к косичкам, мимимишным заколкам для волос в виде сердечек и прочей атрибутики восемнадцатилетней молодежи.

Даже строгое форменное обмундирование не делало меня взрослее и серьезнее.

– Кхм, – Гончаров откашлялся, после чего перевел взгляд на меня и иронично произнес: – Следователь меня вполне устраивает, а вот адвоката можно поменять?

Одним предложением грабитель умудрился оскорбить нас обоих.

Я уже хотела ответить, но уязвленный Юра меня опередил:

– Почему же сразу поменять? Мы с тобой имеем полное право на беседу перед допросом, в связи с чем попрошу следователя покинуть помещение и не мешать.

Я одарила адвоката злобным взглядом и вышла из комнаты.

Прошло около пяти минут. Уж не знаю, что там Юрий наплел этому Гончарову, но войдя в помещение, я заметила между ними весьма дружественную атмосферу.

Положив протокол допроса на стол, я озвучила права и обязанности подозреваемого которые отражены в самом бланке и записала все личные данные подозреваемого. После чего задала вопрос:

– Что Вы можете рассказать об обстоятельствах имевших место 2 августа текущего года?

– Я отказываюсь от дачи показаний согласно статье пятьдесят первой Конституции Российской Федерации, – выпалил Гончаров явно заготовленную фразу.

– Что? Повторите, – переспросила я, не поверив своим ушам.

– Он не хочет давать показания против себя вот и все. Это его законное право. Я думаю, на этом допрос окончен? – вмешался адвокат.

Если честно в душе я была рада тому, что допрос получился настолько коротким, но с другой стороны этот Юра…(я мысленно проскрежетала сквозь зубы его имя) Испортил мне следственное действие! И я абсолютно не знаю, чего ожидать от этого Гончарова завтра в суде. А ведь изначально парень показался мне в профессиональном плане абсолютно безобидным. Я была зла и на адвоката, и на себя, за то, что его недооценила, пообещав себе больше не повторять подобных ошибок.

Я вышла первой и позвала конвоиров. Они увели подозреваемого.

Вернувшись в отдел, я показала своему наставнику протокол несостоявшегося допроса, рассчитывая, что он будет недоволен результатом. Но Петрович, как его называет Лиза, ничуть не удивился и завалил мой стол какими-то непонятными материалами, по которым нужно было срочно напечатать постановления о продлении сроков.

Приехав домой уже ближе к полуночи, надеясь что это только первый рабочий день такой сложный, я еле доволочила ноги до кровати, и провалилась в сон.

Сквозь полотно сна прорывается звук будильника. Машинально выключаю и закрываю глаза, пытаюсь поглубже закутаться в одеяло, но пушистый мурлычащий ком у ног не дает мне этого сделать. Свет просачивается сквозь гущи ресниц. Надо! Надо вставать. Надо встать, поесть, умыться, сесть за руль и ехать, а после проводить допросы, очные ставки, осматривать вещдоки, ехать, лечь и заснуть. Завтра будет так же и после завтра. Каждый день.

Потянувшись и растолкав спящего по соседству кота, я лениво побрела на кухню. Однако мой ритм быстро сменился на темп гонщика «наскар», как только я взглянула на часы. Ополоснув лицо водой и на ходу причесывая волосы, я схватила сумку, прыгнула в свой маленький красный автомобиль, похожий на божью коровку и помчалась на работу.

Машина служила для меня передвижным гардеробом, так как на заднем сиденье хранилась обувь на все случаи жизни, пара кофт и моя любимая кожаная куртка-косуха.

С первого дня работы прошло уже целых два года. В кабинете появились живые цветы, которые перекочевали сюда из квартиры, так как дома я часто забывала их поливать. На рабочем столе расположилось множество наборов с цветными закладками. Бумажные закладки и стикеры – неизменный атрибут любого следователя. Они были приклеены и на монитор компьютера, и на край стола, и даже на дверцу сейфа, в котором поселилось огромное количество уголовных дел, которые, с большим успехом покидали его, направляясь прямиком в прокуратуру, а затем и в суд.

– Марин, привет! Можно я к тебе загляну после оперативки, нужно посоветоваться, – слегка смущаясь, спросила у меня Гульназ в то время, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж в зал оперативных совещаний.

Гульназ – скромная, молодая девушка – стажерка, которая работает у нас только вторую неделю.

– Конечно, заходи, – улыбнулась я ей.

Ко мне довольно часто за советом обращались новые коллеги. Чаще потому, что я была одной из немногих, кто не отказывал им в помощи. Я помнила, по своему опыту, как это сложно – разбираться в отдельных процессуальных документах, особенно если сталкиваешься с ними впервые. Вспоминая, как несколько месяцев ходила за Лизой хвостиком и заворожено наблюдала за ее работой, я терпеливо объясняла Гульназ как правильно снимать отпечатки пальцев в системе АДИС Папилон1.

После оперативки мы спустились с ней вместе в ее кабинет, где на стуле смирно сидел парень, от которого разносился горький запах переработанных продуктов алкоголя.

Он дожидался следователя, которая, судя по черным рукам «жулика», ставила над ним какие-то опыты.

– Что это такое? – спросила я у Гульназ, кривя рот в сострадательной улыбке.

– Я пыталась ему пальцы «откатать», но случайно один и тот же палец два раза отпечатала в бланк, пришлось переделывать, – продемонстрировала она мне несколько испорченных бланков в пятнах черной краски.

– Где ты краску вообще нашла?

– У экспертов взяла, – произнесла Гульназ с ноткой обиды в голосе.

– Сейчас все это нужно будет смыть с рук. Потом пойдем в «дежурку» и я покажу тебе, как пользоваться «Папилоном». Гульназ, краска – это прошлый век.

– А вот мне больше по старинке нравиться работать, – бесцеремонно влез в наш разговор эксперт Рома, который пришел посмотреть, как идут дела с получением отпечатков. – Если это добро вам больше не нужно, я забираю обратно, – сообщил он собрав валик и планшетку с краской. – Пойдем, отведу тебя руки помыть, – обратился он парню с черными от краски руками и повел его за собой.

Роман был одним из лучших экспертов райотдела. Невысокий рост и округлые формы придавали ему схожесть со сказочным персонажем – Карлсоном, который живет на крыше. Голос у него был, кстати, тоже, очень похожий. Самые веселые смены приходились на его дежурства, так как он обладал уникальнейшим чувством юмора. После того, как Рома вернул нам парня, проходящего подозреваемым по делу о краже велосипеда, я повела его вместе с Гульназ в дежурную часть.