Чем больше Поттер думал об этом, тем больше улыбался. Права Гермиона и все те, кто утверждают, что знание — сила. Разговор с Люциусом много чего разъяснил, теперь Гарри жалел, что не наладил общение с родственниками мужа после заключения брака, а видел в них только надменных аристократов. Но даже у надменных аристократов, а может и у них тем более, очень трепетное отношение к своим детям. А Малфои для единственного сына так вообще лгали Тёмному лорду, да ещё так искусно. И сделают всё, что в их силах, чтобы видеть наследника счастливым.

Люциус внёс некую интригу. Достучаться до Драко трудно, но так ли невозможно? Да, супруг будет плеваться ядом, придумывать очередной план, вести себя вызывающе, но! Он того стоит. Стоит, стоит, стоит! Эта вейла не выходила ни на минуту из головы. Невозможно не думать о нём, не представлять его, не хотеть его. И отношение в любом случае нужно менять — свободная жизнь, навязанная мужем, не такая плохая альтернатива, но… супруги ещё не пробовали жить как настоящие супруги. И почему-то Гарри не сомневался, что такая жизнь не настолько и плоха, как старается представить её Драко.

К тому же они не просто супруги, а магические партнеры. И магия влияла на них обоих. Если Драко необходимы телесные прикосновения по четвергам, ради которых он не просто менялся, а превращался совсем в другую личность, то Гарри прекращал нормально думать в присутствии Малфоя, даже не дотрагиваясь до него. Магия это или паранойя, или ещё что-то — Поттеру хотелось верить в то, что это всё же магия: так проще оправдывать своё поведение и неадекватные действия. Под неадекватными действиями Гарри признавал слишком быструю привязанность к бывшему врагу. И, конечно, необузданную ревность.

Поттер никогда никого не ревновал. Никого! Ни Чжоу, ни Джинни, ни своих временных любовников. Объяснял это тем, что просто не был влюблён. Но и в Драко он не влюблён, но как же он ревновал. С первых дней заключения брака и ко всем.

Магия, убеждал себя Гарри. Ему хотелось дотронуться до мужа, обнять, вдохнуть запах. Хотелось проснуться с ним, увидеть его сонного в своей постели и целовать не потому что нужно, а потому что хочется, очень, очень хочется. Видеть улыбку Драко, его тёплый взгляд не по четвергам, но и в другие дни, особенно с утра в пятницу. Слышать ласковые слова, ощущать лёгкие поцелуи в щеку и страстные в губы, интимные прикосновения. И хотелось с первого пробуждения в мэноре. Магия.

А Драко? Он так противится связи, не может смириться! Так упрямится… И эти зелья! Что, если бы он не принимал их? Интересно, а привыкание они вызывают? Может, это вообще наркота.

Ещё один вопрос оставался открытым. Сколько бы они не бегали друг от друга, у них всё равно нет выбора. Супруги в любом случае станут полноценной семьёй. Рано или поздно. Это пока можно жить «свободно», так, как настаивает Малфой. Но если появится ребёнок, он свяжет навсегда и бесповоротно. А от своего ребёнка Гарри не откажется ни за что на свете.

Эта мысль согревала и подталкивала к действиям.

Поттер переступил порожек камина в кухне на Гриммо.

— Драко, нет, нет и нет, прекрати меня уговаривать, — голос Гермионы раздавался из гостиной — эта парочка частенько спорила.

— Но, Гермиона, это же несправедливо, — возразили сразу в ответ.

Услышав последнее слово, Поттер зашёлся в приступе смеха. Наверное, теперь это «несправедливо» навсегда останется поводом для улыбки после рассказов Люциуса.

— Гарри, — Гермиона и Драко с любопытством смотрели на появившегося хозяина, — ты чего смеёшься?

— Хорошее настроение, рад вас видеть. Привет, муж, — подмигнул он насторожившемуся сразу Малфою, — как день прошёл? — сверкающая улыбка не сползала с лица.

— Отлично, мне уже пора, — эта фраза «из любимого» занимала второе место у Драко по числу произнесений, Гарри слышал её регулярно и недовольно скривился, глядя, как супруг прячет книжки в сумку.

— Драко, можно тебя попросить? — пока упрямец не ушёл, быстро среагировал Поттер.

— Смотря что, — как же, оказывается, интересно наблюдать за блондином. Видеть, как прокручивает каждое слово, как пытается предугадать просьбу, но не в этот раз, Малфой, не в этот раз. Ты не догадаешься.

— Могу ли я воспользоваться твоей лабораторией?

Реакция не заставила ждать. Всё-таки не всегда Малфой мог сдержать эмоции, и удивление читалось на лице.

— Нет, — сразу категорично отверг эту идею, но под пристальным взглядом Гермионы смягчился, — не знаю, а зачем тебе?

— Варить амортенцию, конечно, — серьёзно сообщил Гарри, но, видя, как синхронно захлопали глазами двое умников, рассмеялся, — это шутка. Хочу, чтобы Гермиона помогла мне сделать заживляющее, ты не против? — обратился он к ней.

— Конечно, нет, Гарри, ты молодец, — восхищённо защебетала подруга, уговаривать её не пришлось. — Тебе нужно освежить свои знания по зельеваренью? Драко, ты позволишь? — полились вопросы, волшебница мысленно уже входила в лабораторию и помогала будущему аврору загладить пробелы и обучала столь нужному и важному зелью.

— Только в моём присутствии, — отрезал блондин.

— Ладно, — наигранно погрустнел Гарри, — думаю, Драко прав. Ведь это чужая лаборатория, а ты, Гермиона, можешь что-нибудь напутать…

— Что?! — раздался возмущённый писк. — Я варю заживляющее с закрытыми глазами, ничего не случится, — настаивала девушка, готовая помочь в добром деле всем и каждому, и к тому же под сомнение поставили её знания и умения. Широко распахнутые глаза и сердитый вид в сторону Малфоя заявлял об одном: «Пусти нас в лабораторию!»

— Хорошо, — сквозь зубы прозвучал положительный ответ, — только ничего лишнего не трогайте.

Что-то нехорошее промелькнуло на задворках сознания в светлой голове, но Драко доверял Гермионе, не раз бывавшей в лаборатории, и только поэтому согласился. Как ей откажешь?

— Отлично, тогда, может, сейчас? — не унимался Гарри, ему не терпелось.

— А до вечера подождать нельзя, я как раз вернусь?

— Я вечером занят буду с Роном, давно обещал ему сходить в Нору, — первое, что пришло в голову, выдал ожидающий.

— Ладно, идите сейчас, — Драко нехотя повёл их в святая святых, бурча всю дорогу, возможно, даже неприличные слова, но не на английском языке.

В этом помещении Гарри не приходилось бывать, но представлял себе всё именно так. Чистота и порядок не удивили Поттера, многие скляночки были подписаны. Содержимое их разнообразно. Колбочки, баночки, скляночки, кулечки, мешочки, пузырьки разных цветов и размеров… Напоминало магловскую аптеку и выглядело гораздо солиднее, чем кабинеты зельеваренья в Хогвартсе.

— Мне нужно собираться, а вы будьте предельно аккуратны, — напомнил владелец стеклянных сокровищ.

— Конечно, Драко, — махнула уверенно рукой Гермиона. — Итак, с чего начнём?

— Гермиона, давай ты мне расскажешь обо всём, что знаешь. Какие здесь находятся зелья?

Девушка деловито, с гордостью начала демонстрировать знания. Гарри её не слушал, ведь не за этим он сюда пришёл, но периодически кивал, рассматривая находящиеся в доступности колбы, пробирки, ингредиенты. Их множество. Гермиона читала название и рассказывала, что за зелье внутри и для чего.

Как выглядит снадобье, подавляющее наследие, Гарри не имел понятия. И как на зло, Гермиона не натыкалась на этот отвар, а может, его и вообще нет тут? Нет, оно здесь, успокаивал себя героический махинатор, где же ему ещё быть? Возможно, в шкафах, куда девушка не даст залезть.

— Ну, а это что за зелье? — подсунул Поттер очередную порцию.

— Я не знаю, — разглядывая растерянно пузырек, волшебница заинтересовалась сама, — надо у Драко спросить.

— Может, спросишь у него, пока он ещё здесь, пожалуйста, интересно ведь, — у Гарри аж задрожали руки и дыхание замерло от предвкушения.

Гермиона пожала плечами и, разглядывая жидкость, вышла с ней в коридор.

И вот настал момент, которого так ждал герой.

— Алохомора, — прошептал он, дверцы шкафов открылись. Правда, не все, но и не надо.