— Я принимаю твой ответ, Мирея, спасибо за честность.
Вопросы вытекали один за другим. Был даже о брошенной на произвол судьбы сестре Софи Алигер, участницы из Чехии, которую пришлось оставить на попечение друзьям, пока Софи строит карьеру и находится на шоу. Родители девушек трагически погибли в автокатастрофе, всю жизнь Алигер тянула родную сестру на собственных плечах.
Кому-то с вопросом повезло больше. Звучал такой, как «Что тебе понравилось в Норвегии на концерте?», и даже «Когда выйдет новый альбом?». Но время подходило к концу, а значит сейчас начнут вскрывать сейфы самых таинственных и загадочных участников.
— Алиса Романова, готовы ли вы вскрыть свои карты? — интересуется ведущая, словно только и ждала момента, когда сможет наконец застать врасплох северную девицу.
— Не таро, случайно? — вскидывает бровь Романова, не уступая ведущей в колкостях.
— К сожалению, лишь вопрос о событиях в вашей старшей школе.
— Тогда подробностей не ждите.
Вулфард глянул на спутницу, сидящую по его правую руку. Непоколебимое, каменное лицо, ни доли страха или удивления. Она словно ожидала этого, словно готова разодрать в клочья интервьюера, сидящую с листом вопросов в руках. Но напряжение, которое не скрыть от проницательного кудрявого парня, всё же было уловимо. Как бы ни была уверена Алиса в твердости своих высказываний, что никто и не посмеет опровергать или перебивать её, она не знала, о чём именно будет вопрос. Вспоминая разговор в автобусе, девушку очень задевает тема друзей, настолько, что продолжить разговор о них с Вулфардом, она так и не решилась. Неужели это был один из самых тяжелейших периодов в её жизни?
— Пользователь, пожелавший остаться анонимным, задаёт вам два вопроса. Начнём с первого: «В десятых классах Алиса Романова стала поводом насмешек со стороны сверстников, а всё потому, что очень любила размахиваться деньгами своего отца. Однажды, она даже пригрозила учителю должностью собственного отца, лишь бы вселить страх перед ним. Этим всё не закончилось. Документально заверено, что Романова имела проблемы с законом в старшей школе. Осмелишься ли ты рассказать всем, кем на самом деле являешься?». Очень, очень провокационный вопрос от анонима, направленный одной из любимиц наших зрителей, родом из снежного севера России. Ваш ответ, Алиса?
— С самого начала, как меня чуть не изнасиловали, или опустим подробности? Как вам удобно выпустить это в эфир?
Участники ошеломленно обернулись на Романову, смиряя взглядом девушку, которая говорила уму непостижимые вещи с абсолютно бесстрастным выражением лица, словно она рассказывает сюжет какой-то книги. Её спина была прямой, а нога, уложенная одна на другую, тихонько постукивала массивными ботинками о мраморный кафель. Вулфард не смотрел на неё, он безучастно глядел куда-то в сторону продюсеров и монтажеров, и лишь ненадолго перевёл взгляд на экран. Фотография Алисы была самой мрачной на шоу: иссиня-черные волосы буквально разливаются по плечам, апатичный, холодный, словно сердце России, взгляд, бледная кожа и острые стрелки, украшающие слегка прикрытые глаза.
— Это произошло глубокой зимой. Я не особо ладила с Московскими ребятами, потому в шестнадцать лет упросила отца увезти меня на родину за две тысячи километров от столицы, в Ханты-Мансийск. Старшие классы были для меня наказанием: ублюдки, считавшие деньги моей семьи, пытались втереться в моё доверие.
— Ты жила одна в другом городе?
— А в чём, собственно, проблема? Я не хотела зависеть от кого-то, своих собственных сбережений хватало, чтоб ни в чём себе не отказывать.
— Как ваша мать отреагировала на переезд?
— Мою мать убили, когда мне было четырнадцать.
По спине Романовой вновь пробежал холод, вспоминая окровавленные руки и тлен, что ждал её после той трагичной ночи в особняке. Нарастающая паника. Руки едва заметно затряслись, Алиса сделала прерывистый вдох, ощущая подступающую паническую атаку. Усилием воли, стиснув зубы, подавляла лёгкое головокружение, пока напрягающая музыка била по вискам, словно в гонг. Прошло столько лет с того момента, но вспоминать об этом — значит давить на зияющую рану раскалённым ножом. Кольцо на среднем пальце прокрутилось по своей оси, кончиком пальца чужой руки. Касание Финна к её ладони словно обдало девушку холодным ведром воды. Покрепче сжав её руку, он буквально заставил её оглянуться. Сдвинутые брови и взгляд исподлобья, настороженный и пытливый, он словно задал ей немой вопрос, на который она просто кивнула. В глазах читалось одобрение, Вулфард как будто говорил ей: «Ты всё делаешь правильно».
— С того момента, я была подавлена, — продолжила она, собрав себя в руки, — выкрасила волосы в синий цвет, подсела на сигареты и постоянные тусовки с алкоголем в чьих-то хрущевских квартирках. Наркотики дали о себе знать спустя лишь четыре месяца, практически бросила школу, в голове крутилась лишь одна мысль: «где достать дозу?».
Зал молчал, тихонько вздыхая и удивляясь каждому новому слову, не скрывая будоражащие их эмоции, сидя с расширенными в пять копеек глазами. Казалось, сама ведущая охладила свой пыл от таких сенсационных заявлений, и слова вставить не могла, лишь смирно слушала рассказ певицы. Агата Колдфилд и вовсе не смогла сдержать слез, прикрывая рукой часть заплаканного лица.
— Если честно, я чувствую себя сейчас на сеансе анонимных алкоголиков. — внезапно, девушка вспылила, на что Вулфард удовлетворенно ухмыльнулся. —Что именно хотел узнать этот аноним? Чистосердечное? — она прикладывает руку к сердцу, сделав жалобное лицо, сверкая медовыми глазами прямо в камеру. — Признаюсь, от чистого сердца, я наркоманка. Жаль, что бывшая. С такими шоу и на иглу подсесть недалеко будет.
В звенящей тишине послышался смешок, горделивый, мелкий и острый. В глубине души он был согласен с ней на две тысячи процентов. Веснушчатый парень прикусил нижнюю губу, чтобы не засмеяться еще сильнее. Хоть что-то за весь вечер рассмешило Вулфарда, кто бы мог подумать, что это будет очередная саркастичная колкость его подружки.
— Ублюдок, именуем его господином Икс, решил воспользоваться моим положением ничего не видящей и не слышащей торчанки. Быть может, сама судьба сжалилась надо мной и моими тщетными попытками словить передозировку и умереть с горя, но я схватила первый попавшийся предмет и ударила его по голове. Разбив ему висок, он сразу же отключился. Я свалила оттуда, признаюсь, в нашей стране такое бы вряд ли посчитали самообороной. Он не умер, но заяву на меня накатал, я же сделала ответную за попытку изнасилования. И тут, наверное, я должна упомянуть ключевой момент для нашего уважаемого анонима. Да, я подключила своего отца и его связи, зато теперь этот выродок сидит в СИЗО и наслаждается жизнью, надеюсь. Следующий вопрос.
Алиса отчеканила последнюю фразу так, словно она ведущая, а не гость интервью. Тишина, всего лишь тишина в ответ. Но внезапно для всех, по левую руку от Алисы послышались аплодисменты. Звонкие, частые и награждающие девушку за смелость. В благодарность, она лишь кивнула Финну и перевела взгляд на ведущую.
— А вы, ребята, прямо-таки Бонни и Клайд, — ухмыляется ведущая, пока переворачивает лист с вопросами.
— Ага, Биба и Боба, — шипит Романова, демонстративно закатывая глаза.
— «Почему Алиса Романова так яро защищала своего экс-бойфренда Глеба Сомойлова, сбившего двух человек на пешеходе? Помнится мне, она была с ним заодно. В сети всплыло видео, где некую девушку видно из лобового стекла, хотя она утверждала, что в тот день Глеб был с ней. Объяснишь, каково это, защищать убийцу?».
Она знала, что настанет тот момент, когда ей придётся вскрыть все карты. Смысла врать уже не было, столько лет нести ложь на своих плечах, каждый раз отмываясь от грязи, что льётся битый год на её персону. На этом вопросе, который, очевидно, должен был сломить непоколебимую стену, Алиса лишь чувствовала себя в сотню раз увереннее. У неё был козырь в рукаве, настолько острый, настолько весомый, что этой картой можно перечеркнуть все тонны сплетен и желтых статей, публиковавшиеся годами ранее.
