– Да уж, – сказала Алёна, постукивая костяшкой пальца по стеклу. – Природа вообще так хорошо очистилась, что мужья уходят от дурацких жён и возвращаются к друзьям, в исходную среду обитания.

Спать не хотелось. Алёна взяла телефон и зашла в фейсбук, на страницы своих бывших подруг. Они были в сети.

«Привет!» – написала Алёна той, что красила волосы в разные цвета.

«О, дароффки! – ответила Юля сразу же. – Какие люди! Сколько лет, сколько зим! Ты чё здесь делаешь?».

Подруга тут же собрала общий чат: «Девчонки, смотрите, кто у нас. Закрутевшая замужняя Алёна», «Чмоки!», – и множество смайликов и стикеров, выражавших удивление, радость, объятья поцелуи, восторги и всё в том же стиле.

На следующий день Алёна встретилась с подругами в парке – «контрабандой», как они шутили, потому что в Москве карантин ещё не сняли, и в парках гулять было запрещено. Бутылка испанского полусладкого вина, пластиковые стаканчики, которые девчонки тут же украсили лаком для ногтей, поставив на них точки и волнистые линии, как на дизайнерских бокалах. А ещё смех, эмоции, какая-то живая волна, участие и сочувствие.

– Да он абьюзер! – говорила одна из подружек, поднимая свой стаканчик. – Алёнка, ты сама себя слышишь? Что ты говоришь?! Ты плохая, ты не такая. Да он вообще охамел в край, тебя бросать из-за такой ерунды!

– Точно, – вторила ей другая. – Помнишь, как ты с Игорем ездила в Таиланд? И как он тебя убеждал, что ты хуже всех?

– Ты вообще тогда на человека была не похожа, – соглашалась третья. – Извини, подруга, но я честно говорю всегда прямо, у тебя и глаза были, как у собачки, и вся забитая, и от фигуры одни кости остались. Хочешь сейчас такой же стать?

– Бросай его нафиг.

– Ушёл – и скатертью дорога! Давайте выпьем, девчонки?

– Алён, за тебя. Ты красивая, успешная, ты настоящая женщина. Он ещё будет локти кусать, что упустил такое сокровище! На коленях назад приползёт.

Подруги чокнулись пластиковыми стаканчиками, и Алёна пролила на землю немного вина – видимо, слишком сжала в ладонях свой стаканчик. Но подруги сразу дали ей салфетки и по-доброму «подкололи»:

– Эй, вроде, ещё не пьяная, – а потом дружно выпили за неё. Одна за всех – и все за одну.

Домой Алёна вернулась заметно повеселевшей и бодрой, несмотря на бессонную ночь. Ей не очень верилось, что Володя приползёт на коленях, но представлять это было приятно. Пусть он не на коленях, а просто придёт, выглянув из-за огромного (ладно, пусть даже не огромного, а совершенно обычного) букета. И скажет: «Мы и раньше иногда расставались, но связь между нами сильнее нас. Давай больше не будем никогда даже делать попытки бросить друг друга?». И пусть это всего лишь мечты – но может же человек хоть иногда помечтать?

А после обеда Алёне принесли официальное уведомление о начале бракоразводного процесса.

«Странно. А разве уже можно? Карантин же, никто не работает», – думала Алёна. Она так растерялась, что не спросила сразу о подробностях, просто расписалась в получении.

Почему-то она была уверена, что до конца мая (а если повезёт, то и дольше) никакие решительные действия не начнутся, и у неё ещё есть время… На что? Исправить? Или чтобы всё само как-нибудь решилось? Чтобы на Москву упал метеорит, и разводиться им с Володей не пришлось бы, в виду внешних, более сильных обстоятельств?

Метеорит… Володя… обстоятельства… лето… надо будет купить крем после загара… Мысли Алёны куда-то уплыли, и она так и заснула, на пуфике в прихожей, с бумагой в руках.

После её болезни на первом году замужества семейная жизнь пошла, в общем-то, хорошо – ровно и более-менее спокойно. Только иногда у Алёны были «взбрыки» и «психи», как она это сама называла. Но она списывала это на ПМС. Девушка даже стала вести дневник своего цикла (каких только приложений для телефона ни придумают!), записывая настроения и события на каждый день и сверяясь с таблицей выработки гормонов. Это не очень совпадало, и Алёну скорее в шутку, чем всерьёз, наложила на этот дневник ещё и лунный график – и теперь сбои в её настроении укладывались в один из этих графиков, а значит, были в какой-то мере оправданы. Приятно было ощущать, что всё объяснимо и под контролем.

Муж стал больше работать, перешёл в другую компанию с повышением, но и ответственности у него стало больше. Ему не хотелось быть «приживальщиком» при успешной и красивой жене. Мешать её карьере он точно не стал бы, хотя Алёна и провоцировала его мягко:

– Ну хочешь, я уйду с работы? Стану печь пироги, а ты такой будешь приходить усталый, и я тебе массажик и… м… – Алёна не договаривала, ласкаясь к мужу, но это было явно что-то заманчивое. – А хочешь, я тебе ребёнка рожу?

– Хочу. Обязательно. Даже двоих или троих. Но давай через пару лет?

Володе хотелось детей, но позже, когда он сам встанет на ноги и будет настоящим мужиком, который в состоянии один содержать семью, если Алёне и в самом деле захочется бросить работу и стать классической домохозяйкой.

После рассылки резюме его пригласили в российский филиал китайского банка. Им всё понравилось, только сказали:

– О, какой у вас необычный акцент в английском. Чаще всего у русских другой.

Начальник с плоским лицом и набухшими веками, которые почти закрывали щёлочки глаз, всегда улыбался и показался Володе очень доброжелательным.

И закипела работа. В новом филиале всё надо было создавать «с нуля»: и конфигурацию информационной системы, и защиту и систему безопасности, и многое другое, в чём Алёна не разбиралась. Володя рассказывал ей об этом после работы, но единственное, что она из этого могла уловить – то, что её муж очень умный и решительный.

Находить и тестировать персонал тоже приходилось Володе. Параллельно он изучал китайский язык, чтобы проще было общаться с руководством филиала. Да и на перспективу это весьма пригодилось бы.

Володя изменился: стал более серьёзным и сосредоточенным, купил дорогой костюм, подобранный стилистом и исправивший недостатки его фигуры. В модном барбершопе ему сделали новую стильную стрижку и поправили брови – он сам никогда бы не подумал, что ему такое пойдёт. На Володю начали заглядываться женщины – Алёна стала замечать это, где бы они с мужем ни появлялись вдвоём. В соцсетях у него появились новые подписчики и френды, в том числе и красивые девушки, хотя в открытом доступе он по-прежнему мало писал. Алёне было сначала лестно: она не ожидала, что муж станет таким красивым, – а потом она стала даже немного ревновать.

– И кто это у тебя? – спрашивала она Володю, заглядывая вечером в его телефон, пока тот ужинал и листал ленту.

– Да так, знакомые, коллеги, – отвечал он. – Персонал сейчас идёт на собеседования, и зачисляем новых, люди добавляются.

– Это к вам такие приходят?!

– Угу.

– А почему она в купальнике так выставляется?!

– Да ладно тебе. Это на ресепшн девочка.

– А это кто? – тыкала она пальцем в экран, на фотографию яркой брюнетки с пухлыми губами.

– Алён, ты ревнуешь, что ли?

Володя смеялся и целовал жену в ухо или в плечо – куда доставал, потому что она уворачивалась, стараясь сохранять серьёзность.

– Это картина из флешмоба, девушка изображает кадр из фильма. Я её не знаю даже.

– А зачем ты на неё смотришь? – не унималась Алёна.

– Потому что если я буду смотреть на тебя, моя дорогая жена, то я не смогу есть.

– Почему это?! – она в шутку обижалась, сохраняя прежний тон.

– А вот поэтому, – Володя откладывал вилку и хватал Алёну за талию. Она визжала и отбрыкивалась, а он легонько кусал жену в шею и спускал с неё шёлковую рубашку от пижамы и целовал.

– Эй! Порвёшь!

– Обязательно. Видишь, до чего ты меня доводишь? Я просто… – и он рычал, а их «потасовка» переходила в секс здесь же, на кухне, или в комнате, или в ванной, если по ходу дела они опрокидывали на себя еду со стола.