Размеренными глотками я выпил половину стакана, попутно обдумывая очередную инициативу неуемного приятеля.

– А тебе с этого какая выгода?

Лео приложил ладонь к груди.

– Я зарекомендую себя как человек с полезными связями, умеющий разрулить любую задачу.

Я хмыкнул.

– Это того стоит?

Лёня нахмурился – казалось, вертикальная морщина вот-вот врежется в череп, – и кивнул с очень серьезным видом.

– Хочу окопаться при Круглове, брат. За ним – реальная сила. Знаешь, как «Трикси» строился?

Я покачал головой.

– Три года назад мэр Харыбин заморозил стройку. Т-типа, нарушения условий эксплуатации, хотя и бабе лесной понятно, что его не удовлетворил размер отката. Круглов этот вопрос продавить долго не мог. А в феврале процесс возобновился, и вот, пожалуйста: сентябрь – а уже открытие! Что это, если не могучая волосатая рука с кучей ресурсов?

– Ты надеешься, и для тебя там кормушка найдется?

– Именно! Если покажу, что могу пригодиться, Круглов, может быть, и к другим делам подключать начнет – посерьезней.

– Но, может быть, и не начнет.

– Может, – согласился Лео. – Но об этом я стараюсь не думать.

Васьков понуро опустил голову, воззрившись на дно бокала. Возникло тягостное молчание, в течение которого пришлось слушать восторженный детский ор и звуки пальбы в игровых автоматах.

– Совсем у меня всё расклеилось, братан, – тихо, не поднимая головы, молвил сокурсничек. – С Викой полгода уже не живем. Развод не оформляем просто потому, что некогда: она на двух работах пашет, я вот тоже чего-то пытаюсь намутить… Сына вон раз в неделю вижу. – Он горестно вздохнул. – Я не виню ее, знаешь… Ей нужен нормальный, надежный мужик. А я что – ни постоянной работы, ни постоянного дохода. Один туман вокруг… – Он оторвался от бокала и посмотрел на меня с улыбкой человека, которому нечего терять. – Братан, у меня ничего не осталось. Эта тема с Кругловым – мой последний шанс. Если и тут не выгорит, я… я… ай, на хрен! – Он махнул рукой и продолжил пить пиво.

Мне стало тошно. Никогда особенно не любил встречи с сокурсниками, а эту и вовсе пора было сворачивать. Лео поднял на меня хмельные глаза. В них читались усталость и грусть.

– Выручи меня, а? Дело-то п-плевое! Мы же братство, боевое! По старой памяти, а?!

– Лёнь…

Я отвернулся, машинально почесывая бровь. Просьба Васькова казалась странной, а отказ в помощи – неудобным.

– Брат, если тебя напрягает потраченное время, так я всё оплачу, слышишь?! Дай только крылья расправить – я тебя озолочу!

– Пошел ты со своими деньгами, – огрызнулся я.

Васьков посмотрел на сына с непередаваемой тоской.

– Т-ты глянь на него… Такой наивный, беспечный. Лишь бы в игрушки играть, а я ему даже долбаную радиоуправляемую машинку купить не могу! – Лео остервенело влил в себя остатки пива.

Мне же в голову закралось подозрение, что, возможно, неспроста Васьков предложил встретиться в момент их с сыном совместного времяпрепровождения. Ребенок, ради которого он якобы хочет изменить свою жизнь, – мощный рычаг давления на совестливого человека. И если так, то хитрющий торгаш не прогадал.

– Ладно, хрен с ним, – вздохнул я. – Где и когда надо встретиться с Кругловым?

Лео тут же обернулся ко мне всем телом. Его заматеревшая физиономия осветилась лучами надежды, а вот глазки так и продолжали скрываться за жуликоватым прищуром.

– Ты выручишь меня, братан?!

– Когда и где?

– Завтра, в семь вечера! У него, в «Трикси». Но ты заезжай за мной раньше, часов в шесть, – надо еще обсудить, как вести себя будем!

– Но запомни: никакой лжи! Если у комплекса с охранкой все шито-крыто, я так и скажу!

Лео подался вперед, хлопнул меня по плечу.

– Спасибо тебе, брат! Т-ты реально человечище!

К нам вновь подлетел Тимофей.

– Пап, всё – денежки кончились.

– Так иногда бывает, сынок, – наклонился к чаду Васьков. – Но нам всё равно уже пора. Маме и так не понравится, что мы… ты опаздываешь к ужину. – И со своей фирменной непосредственностью обратился ко мне: – Не подвезешь нас? А то я вот пива выпил – как за руль-то теперь?

– Да-да, поехали, – безразлично махнул рукой я.

Отчего-то теперь многое виделось безразличным.

Супруга Леонида проживала в тихом спальном райончике на периферии города. Когда мы втроем подъехали к серой пятиэтажке, мне сразу стало понятно, что ожидавшая возле подъезда брюнетка в домашних тапках с недобрым взглядом – это она и есть.

– Твоя? – уточнил я, кивнув на генерирующую зло женщину.

– Мгм, – стоически промычал Лео.

– Кажется, мама недовольна, – подметил с заднего сиденья малыш Тимофей.

– Мгм. Сейчас н-начнется.

Я остановился возле подъезда. Вика опустила доселе скрещенные руки и стала похожа на буяна из бара, нарывающегося на неприятности. Приближалась буря.

Васьков выбрался из моей трехдверки, откинул сиденье, выпуская сына. Я благоразумно решил остаться в «вольво». Говорят, самая безопасная марка машин…

– Пока, – махнул мне рукой пацан.

– Счастливо, малой.

Вика пошла на сближение. До взрыва оставались считанные мгновенья.

– Ты бы еще утром… – успел расслышать я, а потом Леонид захлопнул дверцу и до меня доносились лишь обрывки фраз.

Я прибавил громкости на магнитоле, усиливая вокал Криса Корнелла, и без того звучно исполнявшего «Ты знаешь, как меня зовут». Его голос окончательно поглотил эхо семейной сцены, невольным свидетелем которой я стал.

Малой был в срочном порядке отправлен в квартиру. Его батя остался получать нагоняй в особо яростной форме. Вика размахивала руками очень выразительно. Благодаря густым черным волосам, энергичным темно-карим глазам и ураганной жестикуляции она походила на главу матриархальной испанской семьи. Лео, устало повесив нос, покорно кивал и изредка соглашался.

Экзекуция длилась около минуты, и свидетелем ее стал весь двор, уже начавший было погружаться в дрему позднего вечера.

Решив, что с моего сокурсника достаточно, Вика очень резко развернулась и скрылась в подъезде. Лёня остался стоять, побитым псом глядя на закрывшуюся металлическую дверь. Я вылез из «вольво», подошел к парню, которого не видел больше десяти лет, но в чьих жизненных неурядицах уже успел искупаться.

– Ты как, приятель? – спросил я.

– К-как же эта стерва меня в-выбешивает! – Он щелкнул пальцами. – П-прям вот так!

Трясущимися руками товарищ достал из кармана пачку курева, зажигалку. Сунул сигарету в зубы фильтром вперед.

– Другой стороной, – тихонько подсказал я.

Лео забавно скосил глаза вниз, чертыхнулся, перевернул сигарету, закурил.

– Как же она меня бесит! – после глубокой затяжки повторил Васьков. Дым угрожающе вырвался из ноздрей. – Почему… почему она т-так на меня влияет?!

– Значит, не всё еще потеряно, – ободряюще заметил я. – Коли не любили бы друг друга, она бы тебя не дергала, а ты бы не вспыхивал.

– Хех, ну ты как скажешь… Да я мечтаю придушить эту т-тварь! Выдавить из нее злобную душонку!

Я покосился по сторонам. Несколько жителей дома откровенно таращились на нас из окон. Мне всё меньше улыбалось оказаться затянутым в Лёнино болото жизни.

– Ладно, мужик, прыгай в тачку. Подкину до дома.

– Мой дом здесь! – выкрикнул Лёня, но тут же поник. – Только я пока живу не тут…

– Вот и поехали туда, где ты пока живешь.

Я подтолкнул Лео к авто, сам сел за руль. Он опустил окно, продолжая дымить как паровоз и клясть жену на чем свет стоит.

– Сорок минут! Мы задержались всего на сорок минут, а эта к-кобра закатила такую истерику, как будто я вернул сына год спустя! Моего сына, между прочим. Унизила меня перед соседями… моими соседями! Хотя плевал я на них! – Он высунул голову в окно и заорал на весь двор: – Эй! Плевать я на вас хотел, черти!

Я ухватил Лео за локоть, рывком вернул на место.

– Хватит, приятель. Не унижайся еще сильней.