– Они усе одинаковы-я!

– Да не совсем, – наши приазовские к-курочки п-получше – сочнее, хотя и дороже. – Слегка заикаясь, заметил Константин. Он не в силах был сломить свою почти природную интеллигентность, вчерашнего школяра пятерочника, даже когда внутри всё уже кипело от справедливого негодования, перерастающего в гнев.

– Какие там наши – оны ужо попередохли! Башку мены морочишь – мент…

– Не ори! Пьянь! Послушать тебя, так и все куры у нас везде передохли, как в «Роковых яйцах» Булгаковских.

– Какие тебе яйки – козёл легавый! – баба явно не имела ни малейшего представления об произведениях Булгакова.

– Да ты что: очумела, алкашка, – Константин чувствовал, что не сдержится.

Однако, на шум, из углов рынка уже подтягивались бритоголовые и щетинистые качки: спецохрана рынка, внештатные торговые сотрудники на суперокладе. У них руки постоянно чешутся до мордобоя: сегодня свернут тебе челюсть; а завтра никого из них тут не найдёшь. Константин опешил – что делать?

А алкоголичка расшухарилась пуще, чувствуя свою безнаказанность со стороны закона:

– Да пошёл ты – мусор хренов!

– Как ты смеешь? Ничтожество!

Положение спас здоровенный амбал с длинной сигарой в зубах и толстеными платиновыми печатками чуть ли не на каждом пальце. По всей вероятности он являлся одним из властелинов в торгашеском мире:

– Заглохни – Швинья! – рыкнул он на пьяную, и тут же отвесил сокрушительный удар ногой в живот. Толстая задохнулась на полуслове и покатилась под прилавок, обливая всё рвотой.

– Туфли мне не испачь! Мразь – убью! – убедительно предупредил её амбал, потом повернулся к лейтенанту: – Не обращай внимания, дорохой! – на лице верзилы – сигару он так и не вынимал – промелькнуло подобие улыбки. – Опять нажьралась поськуда. У неё стярщий синок на Коллиме уже тьри года отдихает. Позавчера весточку прислал, что шрок добавили зя побег. Не стоит обращать вниманья на всяких урёдовь. – Хозяин явно не торопился обострять отношения с товарищами в форме – мало ли что; – Что тебе? Курку? На вот.

Он быстро отобрал лучшую приазовскую птицу и одним хватком всей лапищи забросил в целлофановый пакет сразу три тушки: – На – это от меня!

Властелин, всё так же поигрывая сигарой в зубах, протянул ему объёмистый куль.

Константин ещё не совсем пришёл в себя, поэтому не понял: как ему надо отреагировать в такой ситуации. Ярость ещё не улеглась – он готов был разорвать и разметать… Однако, дома его ждала дочь. Вокруг маячили натасканные словно бульдоги бритоголовые качки в первоклассных лёгких костюмах – явно прикрывающих пистолеты, очевидно телохранители Хозяина. С этим мафиози ему в одиночку не справиться, да и что он сможет предъявить?! В сотый раз Константин ощутил дряблое бессилие закона против подобных верзил с перстнями. Усмиряя в себе гнев, Хафшин полез было в карман, только нахичеванский мафиози предупредил его движения, снисходительно качнув длинной сигарой:

– Слущай, оставь швою мелочщ! Это – сюрприз: сегодня у нас большой шкидка диля друзей!

Константин намерился уже с вызовом швырнуть деньги на прилавок, вдруг почувствовал упадок душевной и физической энергии в себе. А Хозяин, выплюнув окурок, уже поднёс ему ещё один кулёк с конфетами да мармеладками:

– Дорогой – это скромный подарок жене! Заходи в гости!

Только лейтенант предпочёл бы – провалиться сквозь землю. А Хозяину уже поднесли новую сигару…

**

Андрей Трелуцкий свернул в неосвещённую улицу, ведущую к его дому. Родная пятиэтажка уже виднелась справа, метрах в восьмидесяти. А слева, на два квартала, потянулись вереницы гаражей, обнесённые палисадником. Разноцветные металлические или кирпичные домики для четырёхколёсных квартиранток расположились в тени разросшихся крон в несколько рядов. В передних – имелись удобные проезды и проходы к задним. Андрей дошёл уже почти до середины, – неожиданно из ближайшего проезда, еле-еле угадывавшегося в густой темноте, послышались подпитые голоса и беспечный, даже немного глуповатый девичий смех. И также внезапно он оборвался, а вместо него возник сдавленный шёпот:

– Тише вы – легавые!

– Да что нам легавые! Уж посидеть нельзя спокойно после работы! – громко ответил девице более смелый парень.

– Н-ну их! По-любому до чего-нибудь дободаются – весь кайф обломают.

– А мы ж не на игле?! Так – винца выпили и только!

– Их по-любому не убедишь!

– Пусть воротил всяких ловят: те уже всё разграбили!

– Ага! У нас – кто миллиарды стибзил – тот депутат иль министр! А кто трёшку случайно подобрал – того в кутузку!

– Депутатов менты сами боятся – там автики! По-любому!

– А тут гавтики – простых пацанов хапают ни за что!

– Да пусть только сунутся – у меня братуха афганец, вэдэвэшник! Стену кулачиной прошибает! Мы на новый год такое…

– Постой, да это ведь Андрюха со второго – кажется – этажа. То ж мне – мента нашли! – влез в разговор третий их товарищ.

– Так и есть: Андрюшка! Давно его не видела, думала, он уже переехал куда. – Приободрилась девица: – Я ведь с ним в одном классе шесть лет почти просидела! Чуть ли не за одной партой!

– Щас на нарах столько же отсидишь! – вдруг злобно шепотнул какой-то тип в углу.

– Да брось ты! – отмахнулась красотка. – Он мне стишки любовные писал, нормальный парень! Андрюша, ментуша-поэтуша – Люду Овсееву не забыл? Иди сюда! Дай фуражечку примерить моднячую! – кокетничая, позвала она.

– Наклеп ты его зовёшь?! – с хрипотцой зашипел тип из угла.

– Потанцевать захотелось! – огрызнулась кокетка.

– Щас ты у меня потанцуешь! – пригрозил хрипловатый полушёпотом.

Тем не менее, Людмила никак не отреагировала – она слыла подругой авторитета двора, так что прочие пацаны её не трогали.

Ускорив шаг, Андрей попытался проскочить мимо. Только, Людмила не привыкла получать от интересных ей мужчин, тогда красотка позвала настойчивее:

– Андрей! Ты что – обиделся, или стесняешься? Иди к нам!

– Подойди, господин-начальник – поздоровайся хоть с народом, пообщайся с пацанвой! – добавил тот, кто был посмелее и кто заявлял про брата-афганца. В нём-то Андрей узнал второго своего однокашника и приятеля с детства: Толяна – бравирующего литой фигурой культуриста плюс нарочитой мужественностью.

Толян-то и считался неоспоримым лидером двора, эдаким вальяжным полубарином из постсоветской спортшколы. Царь местного зверинца стоял на страже своих владений – вот почему Людмила пренебрегла угрозами хрипловатого. Интересно, что и сам «царёк» высказался, по сути, наперерез тому типу – вероятно, дабы подчеркнуть – кто здесь хозяин!

– Мне рано вставать, я с утра ещё не приседал…

– Вот и расслабься в обществе! Здесь все свои – чужих не держим по-любому!

– Да он брезгует нами! – с наигранным недовольством рубанул Толян: – Боится засветиться с алкашами…

– А мы не алкаши! – обиженно возразил бессменный дружок культуриста, получивший меткую кликуху: Сундук, – немного трусоватый Санчо-Панса дворового богатыря.

– Это он – так думает…

– Ничего я не думаю: я слишком устал!

– Мы тоже не баклуши околачивали, хотя и безработными числимся. Вот – фуры разгружали, по семьдесят и по восемьдесят тонн! Расслабиться имеем право?

– По-любому!

– Имеете, конечно, а я вам ничего и не говорю.

– Ладно. Не желаешь с нами выпить – тогда вали баеньки.

– Мент – он и есть мент, – снова злобно шепотнул хриплый голос, который Андрей никак не мог вспомнить, что с ним случалось крайне редко – память у него была натренированной и цепкой.

– Чего с ним баланды травить! – продолжал голос приглушённо.

Младший лейтенант незаметно, в темноте попытался приглядеться к этому типу. Убого одетый крепыш, явно не из благополучных слоёв, видимо сиделый… Однако – каковые слои ныне можно считать вполне благополучными, да и сколько в стране осталось людей ни разу не приступивших закона. Сегодня блатной шансон громыхает по внутренним динамикам в любом трамвае либо троллейбусе – благо за энергию не платить.