**

Эта встреча с бывшей женой для Алексея Николаевича сразу пошла как-то нетрадиционно. Всё происходило как-то не так. Главная же беда состояла в том, что Алексей Николаевич не знал, какими фразами выразить то, что ему сейчас необходимо. Поэтому, не говоря пустых слов, он наслаждался теплом своей бывшей семьи, старался запомнить любую деталь вечера. Ему хотелось подольше поиграть с дочуркой Оксаночкой или почитать ей что-нибудь забавное перед сном. Даже к домашней кошке, в этот визит, Алексей Николаевич проявил исключительную заботливость – обычно он её просто не замечал. А то вдруг – купил персональный подарок в зоомагазине: банку «Виска-с» и смешной бантик; правда пушистая Виола была давно уже не игривым котёнком. И серый кот, скучающий под окном, уже не первый год приглашал на любовную прогулку именно грациозную Виолу…

Алексей Николаевич не совсем разлюбил свою первую, пока единственную законную, супругу, да и Арина – кажется – ещё не охладела к нему. Просто она не желала понимать реалий современного российского бизнеса. Его Ариадна ничего не пожелала слышать ни о престиже фирмы, ни об эффективной рекламе золотых украшений, – когда у мужа в кабинете стали появляться манекенщицы. А, тем более, после того, как одна из них: фигуристая, рыжеволосая стервочка; вся увешенная рекламируемым товаром, демонстративно уселась возле двери шефа в качестве длинноногой секретарши – Арина недвусмысленно дала понять, что терпеть такое не намерена. …

Короче говоря: когда домашние скандалы и истерики переросли в сильно затянувшийся кошмар, Николаевич настоял на разводе, даром что его сердце в тот миг раскололось надвое. Он оставил им новую квартиру в центре Ростова-на-Дону плюс дачу в престижном предместье. Позже подарил два автомобиля: малолитражный «Фиат» и новенький «Иж», приятного салатного цвета – он очень понравился Оксаночке, особенно после хорошего тюнинга. А сам Алексей Николаевич перебрался в скромную для его уровня однокомнатную квартирку в спальном районе. Здесь хоть можно поваляться в люльке в редкие выходные.

Благодаря сохранившимся неплохим отношениям, Арина до сих пор надеялась, что счастливое прошлое ещё вернётся. Однако Николаевич чувствовал, что за какой-то год – полтора стал совсем иным: жёстче, злопамятней. Он уже не сочувствовал своим корешам, – таким же начальникам фирм – поочерёдно попадавшим под жернова криминальных либо финансовых катастроф. Охолостяковев, Алексей Николаевич пристрастился к скачкам. Лошади ему нравились с самого детства: когда-то мечтательному Алёше запомнились кони, грациозно танцующими в цирке. Теперь он даже принял долевое участие в реконструкции ипподрома, за что получил постоянное место в элитной ложе. Овладев в совершенстве специфичным жаргоном жокеев, Николаевич – теперь крутой фирмач – для себя устанавливал некую связь между тем либо другим коммерсантом и кличкой скакуна, периодически участвовавшего в забегах; и сочинял, записывая в отдельный блокнотик, едкие шуточки; забавляя рыжеволосую секретаршу, чаще остальных бывавшую с ним наедине. Но накапливалась усталость, а сил на всё прочее, кроме налаживания перспективных связей, оставалось всё меньше; в результате: характер становился всё ершистей, – и Алексей Николаевич не хотел, чтобы жена или дочь без конца толклись у него перед носом и оказались невольными свидетелями подобных перемен в нём.

К тому ж – рыжеволосая красавица постепенно стала его любовницей. Словом – до сегодняшнего вечера, Алексей Николаевич не очень жалел об их разрыве с Ариадной. Зато сейчас, отдыхая возле ещё неодетой бывшей жены, ощущая её нежное тепло, он неотрывно всматривался в облик родной некогда красавицы, да и не мог наглядеться.

Алексей Николаевич успокаивал себя: что быстро вернётся из Москвы, опять тайком завернёт сюда своего роскошного «Опеля». Они снова поедут всей семьёй кататься по городу, на весеннюю набережную Дона, в залитую солнцем Кумжинскую рощу, – а в завершение пикника, конечно, в цирк, где танцуют великолепные кони…

Только что-то подсказывало ему невозможность осуществления таковых мечтаний в обозримом будущем… Его ждала не простая командировка. Ростовские торговцы украшениями нажимали, чуть ли не многотонным катком, – его предприятию пытались подрезать финансовые корни. Однако Николаевич полагал, что его ставки отнюдь не побиты: ещё успеет слетать в златоглавую к влиятельным своякам. Только всё сегодня делалось неправильно. И причина нарушений жизненного ритма притаилась где-то в нём самом: сегодня он изменил многим своим привычкам…

– Как мне не хочется уезжать! – признался вслух Алексей Николаевич.

– Так не уезжай! Останься! – Ариадна восприняла сей возглас как вещий знак; что вот теперь всё может повернуться вспять. Увы – она сильно ошибалась!

– Я должен! Пойми – обязательно должен….

– С рыжей шлюхой?!

– Прости – но мне нужна помощница…

– Тебе нужна бл…! Ни разу ты не предложил съездить вдвоём нам!

– Ариша – прошу! Родная – не начинай.…

Она не произнесла больше ни слова: рывком встала и ушла в ванную. «Только скандала тут мне не хватало!»– с горькой досадой подумал Алексей Николаевич: – «Ну, какими фразами ей можно ещё раз объяснить, что рыжеволосая – недавно стала дипломированной выпускницей экономфака и в результате главным бухгалтером их предприятия – незаменимым помощником! Они отлично сработались! – «Бесполезно что-либо говорить!»

***

Пушистый серый кот возле беседки продолжал звать капризную Виолу на свидание. А красивые жёлтые цветы источали вокруг нежные потоки, но царственно не обращали никакого внимания на страдающего кота. «Все бабы противные…» – Николаевич отвернулся от окна.

– Пожалуй, мне действительно пора… – негромко произнёс Николаевич вслух, однако сердце наполнилось гнетущей тоской и усталостью. Почему же ему так не хочется лететь в Москву?! Ведь он не редко оттягивался по полной программе в столичных увеселительных заведениях. Кроме того – в Москве у него имелась пара прелестных подруг ранней молодости, коих Николаевич по-прежнему щедро одаривал роскошными «донскими сувенирами» из жёлтого благородного металла. И они не оставались не отблагодарёнными. Странно – почему вдруг его терзают какие-то сумрачные предчувствия: у него есть деньги, восхитительные любовницы; у него есть проверенные связи. Да и Арина, скорее всего, поворчит, поворчит, но не станет рвать с ним. Он – её благополучие…

Николаевич оделся и вышел в зал. Оксаночка, едва досмотрев мультики по видику, защебетала, выдавая накопившиеся за день новости и турзуча бедную Виолу, так и не откликнувшуюся на призывы серого красавца за окнами. И в это же время большие, антикварные часы на стене били молотом по вискам: билеты заказаны; в столице ждут; интересы фирмы – интересы фирмы!

Расстались более чем холодно. Ариадна даже не предложила поужинать на дорогу, и не подняла на него жёстких глаз. Оксаночка как всегда расхныкалась, провожая отца, но Арина решительно захлопнула дверь за бывшим супругом: он сам разрушил её надежды.

«Хочет обидеть. Ладно – сейчас некогда, потом всё улажу», – решил про себя Николаевич и спустился к своей машине.

Серый кот проводил его печальным взглядом. Жёлтые хризантемы еле заметно кивнули своими дивными шапками.

****

Оставив «Опеля» на платной автостоянке, Алексей Николаевич проехал несколько кварталов на автобусе. Через полчаса он – полностью переодетый в тёмных очках – пересел в серо-зелёную «Волгу», которая стояла в самом дальнем от дома гараже, куда редко кто-нибудь заглядывал: здесь хранился его стратегический «НЗ». Рыжеволосая секретарша поджидала шефа на условленном углу в другой части города, неподалёку от своего такого же гаража. Ехали молча. Николаевичу было не по себе, на сердце свинцом лежала коричневая тоска. Он часто оглядывался в зеркальце заднего вида и несколько раз, будто случайно, замечал контур синего «Мерседеса». Алексей сунул руку под пиджак и нащупал рукоять пистолета: «Неужели выследили?! Ничего – успею проскочить! Главное нигде не задерживаться».