В девятнадцать лет парень ездил на папиной «семерке» вишневого цвета, в ней играла музыка и приятно пахло в салоне. Он был дорого, хотя безвкусно, одет. У родителей – трехкомнатная квартира, и на совершеннолетие они подарили ему однокомнатную в новостройке. Я тщательно все обдумала и решила: у меня любовь (плюс родители хорошие). Мы начали встречаться.

Ирик оказался страшным занудой, нерешительным, слишком мягким, но я же убедила себя, что это любовь, поэтому действовала согласно своему плану. В отношениях с ним я скучала: виделись мы в неделю дважды – он приходил ко мне в студенческое общежитие, мы сидели и разговаривали, потом я провожала его до вахты, и он уходил.

Так прошел год.

Окончив университет, Ирик устроился работать на завод. Встречи наши были редкие, меня не напрягали, он мне даже давал деньги. Мы познакомились с родителями друг друга, и я иногда ходила в гости пить чай с его мамой. Я поняла, что ко мне приглядываются: девочка из приличной семьи, без вредных привычек, в выходные ездила с ними в сад то сажать, то копать, то убирать – в общем, понравилась я его родителям без ума.

И я двигалась к своей цели – быть обеспеченной за счет мужа: теперь я считала, что у нас есть квартира, мы купили машину. Нужно было только переехать и сделать ремонт, но Ирик был настолько скучный, что я перед серьезным шагом во взрослую жизнь решила оторваться. Невольно я заглядывалась на других мужчин, и как-то незаметно у меня появился парень, с которым мы виделись каждый день, потому что жил он в нашем общежитии. Назовем его Алмаз. С ним мы могли варить вечером после пар пельмени, играть в Counter-Strike, пить пиво с ребятами в соседней комнате.

Алмаз – хороший, но ровный. Мне нравилось, как от него пахнет, его идеальное телосложение. Блондин с голубыми глазами и крепкими ягодицами в джинсах. Даже внешне мы с ним смотрелись гармоничнее, чем с Ириком, но у Алмаза не было всего того, что было теперь у нас, будущих мужа и жены. К тому же он младше, глупее, с ним нет общих интересов. Учиться ему на год или два дольше, чем мне, и в армию еще идти. Но секс хороший – лучше, чем было до.

Роман с двумя мне нравился: здорово что-то придумывать, выкручиваться – адреналин. Для меня Ирик был «неживой», Алмаз – живой и настойчивый, мужчина. Так продолжалось примерно год. Потом стало скучно, и появился еще один, Артур.

Артур отличался от «моих парней»: умный очкарик, начитанный. Спать я с ним не собиралась, нам было интересно общаться: обсуждать фильмы, спорить о прочитанных книгах. Он классно делал курсовые и рефераты – теперь мне не нужно было платить за это, а еще в его комнате меня всегда ждали вкусняшки (фрукты или целая кастрюля того, что я люблю). Не хватало в нем живости, мужского начала.

Когда у Артура умер отец, он стал нуждаться во мне как в друге и близком человеке. Мы дружили, но я стала замечать, что он перед встречей со мной ходит в душ, пользуется духами, иногда задевает меня «случайно». Стало ясно: нужно расставаться, спать с тремя парнями одновременно не входило в мои планы. Но в один прекрасный зимний вечер он попытался меня поцеловать. Меня чуть не вырвало, я оттолкнула его и убежала – как будто вся в расстроенных чувствах, но на самом деле это был повод уйти и больше не приходить. Через день к нам в комнату постучали почти ночью, я открываю, сонная, закутанная в одеяло, и не верю глазам: на пороге стоит запыхавшийся Артур: «Я тебя люблю!» Я громко хлопнула дверью со словами: «Ну и что теперь? Меня все любят!» – и отправилась спать. Не представляю, что творилось в его душе. Спустя пару недель мы поговорили и остались друзьями. Впоследствии он приезжал ко мне в гости уже со своей женой. Мы и теперь иногда общаемся, думаю, чувства его остались.

Я окончила университет, к родителям в деревню возвращаться не хотела, и нужно было искать работу и место жительства. Держа в руках красный диплом, я не сомневалась, что меня с руками и ногами примут куда угодно. Я же молодец, у меня же все отлично! Но нет – везде требовался опыт. Я горько рыдала: работы нет, родителям я не нужна, снимать квартиру нет возможности, единственный вариант – переезд к Ирику, но этого мне не хотелось совершенно. Тогда я пошла к коменданту разговаривать о том, чтобы мне позволили пожить в общежитии хотя бы летние месяцы, пока нет студентов, обещала за это платить, и мы договорились.

Устроилась в транспортную компанию диспетчером на зарплату 5600 рублей в месяц. За общежитие нужно было отдавать 3600 рублей – денег не хватало катастрофически. Я рассудила, что Ирика не люблю и не любила, он просто удобный – о таком все мечтают.

На втором курсе я осознала, что домой ездить не хочу – родителям не до меня. Папа с мамой то и дело выясняли отношения. Окончательно расхотелось приезжать домой, когда на новогодние каникулы родители подрались, а я встала между ними и приняла удар на себя. Мама убежала, я сползла по стене, получив удар головой об стену и еще один удар ногой по ребрам. Я кое-как вышла, в чем была, из дома, дышать не могла, болел бок. Бежала, задыхаясь, по снегу.

Из деревни в это время уезжала вечерняя маршрутка. Машина остановилась, из нее вышел водитель. О чем-то спрашивал меня, я всхлипывала и сказать толком ничего не могла. Мужчина открыл дверь кабины и помог мне сесть. В маршрутке никого больше не было. Он снял и отдал мне свою куртку и все время беспокоился, дышу ли я. Отвез меня в больницу, сказал там, что случайно встретил меня и оказал помощь. После осмотра и рентгена узнала, что у меня сотрясение мозга и сломаны два ребра, но оставаться в больнице отказалась. Попросила отвезти меня в общежитие. Водитель проводил меня, поговорил с вахтершей, помог подняться и ушел.

Пролежав в пустом общежитии два дня, я, наконец, встала попить воды и в туалет. Приходила вахтерша, говорила, что звонит мама, я просила передать, что у меня все хорошо. Родители не приехали. Когда в общежитии появилась девочка, с которой я жила, я ей все рассказала, надела ее одежду и отправилась за своими вещами в деревню. Уехала на попутке, потому что на автобус опоздала.

Смелости и сил надо было много. Но я это сделала: зашла домой с каменным лицом, сказала маме, что все нормально, забрала телефон, вещи, папку с документами и стихами. Решила, что больше сюда не приеду! Вышла на автобус. Деньги брать у родителей не стала – хотела показать себя независимой и гордой. Обид на родителей было море (сейчас – только озеро).

Стою на остановке, мне больно и тяжело, и тут – расплываюсь в улыбке, потому что вижу за рулем человека, который мне помог. Я села рядом. Народу в маршрутке было много, и заговорить с водителем я не решилась. Из копий документов, которые висели наверху, я запомнила номер телефона, номер автомобиля и имя – Андрей. Мы молчали всю дорогу, только изредка наши взгляды встречались в зеркале заднего вида. Я спросила, можно ли положить папку с документами на бардачок, он разрешил. Сделала я это, конечно, специально. Доехав до города, сказала, что деньги забыла и заплачу в другой раз, он улыбнулся: «Хорошо».

Благополучно добравшись до общежития, переведя дыхание и в очередной раз съев полпачки анальгина, легла. Голова и ребра болели, нагибаться было трудно, но я справилась. В голове были только его имя и глаза. Дождалась вечера и написала: «Здравствуйте! Спасибо, что тогда помогли мне. Не забыла ли я у вас папку со стихами?» В жутком волнении, молча смотрела в экран телефона. Ждала: правильно ли я запомнила номер телефона? Почему-то меня даже потряхивало. Ответ пришел через двадцать минут: «Я сейчас привезу. Ты там же?» Мне показалось, что от нахлынувших эмоций даже боль моя стала меньше. Человек, который мне понравился, сейчас ко мне приедет, план сработал! У меня как будто крылья появились.

Андрей поставил машину прямо перед воротами общежития. Свет от неоновых фар так красиво ложился на снег и освещал все вокруг. Я подошла к машине и поблагодарила его, а он говорит: «Ты не торопишься? Садись, холодно же!» Страха не было. Был восторг! Андрей спросил, можем ли мы отъехать в сторону от ворот, на пару метров, я кивнула – да. Он выключил музыку: «Стихи красивые. И ты красивая. Может, расскажешь, что у тебя случилось?» Два с половиной часа я искренне, со слезами рассказывала ему обо всем – как будто знала его всю жизнь. Расставаться не хотелось, но надо было идти, потому что в половине одиннадцатого общежитие закрывали. Андрей довез меня до ворот и обещал завтра позвонить.