<p>
Рухнув ничком на стоящую в медпункте кушетку, Сев чуток пришел в себя и стал способен воспринимать обращенную к нему речь, чем Миран тут же и воспользовался, посоветовав мальчику кардинально изменить свое поведение, а не то его ждет повторение неприятной процедуры. Повторения Сев категорически не хотел и потому принялся горячо заверять Мирана, что станет теперь самым послушным мальчиком в школе. Обещал он это настолько искренне, что Миран ему поверил и в награду исцелил все нанесенные розгами повреждения.</p>
<p>
Теперь, когда боль окончательно ушла, Сева накрыло осознание того, в каком позорном виде он только что предстал перед одноклассниками. Теперь же все его просто задразнят, а он и стукнуть в ответ никого не сможет, поскольку это грозит ему новой поркой. Его авторитет самого крутого парня пал во прах и восстановлению явно не подлежит. Севу захотелось завыть от безнадежности и жалости к себе, но природное жизнелюбие пересилило. Мальчик огляделся, обнаружил, что в медпункт принесли его одежду, и принялся одеваться, раздумывая, как бы так смыться из школы, чтобы ни с кем не столкнуться по дороге. Своими горестями он мог теперь поделиться только с отцом, хотя и осознавал, что тот не спасет его от гнева Мирана.</p>
<p>
Зрелище порки, конечно, потрясло всех присутствовавших при сем школьников. Мелкие хулиганы с ужасом примеривали эту ситуацию на себя и зарекались делать впредь хоть что-то подобное. Многие жалели Сева, хотя четвероклашки дружно заявляли, что так ему и надо. Девчонки постарше, многим из которых прежде ни разу не доводилось видеть голого мальчика, хихикая, обсуждали его стати, сходясь при этом, что для такого мелкого шпендика розог было все же многовато. Правда, учившийся в этой же школе Илав, оценив состояние Севовых ягодиц, тут же заметил, что когда сам он приносил себя в жертву, ему досталось куда хуже, так что и Сев перетерпит.</p>
<p>
Отец Сева Ренав Тогрен о проблемах своего сына узнал чуть ли не последним и когда прибыл, наконец, в школу, все уже было закончено. Произошедшее ему категорически не нравилось, но, поразмыслив, он с ужасом осознал, что не может ничего здесь исправить. Уехать из города в Лайбан, как большинство его родственников? Но после того, как он променял истинную веру на сохранность своей собственности, для бывших своих единоверцев он стал отступником, а это еще хуже язычника. И дальше оставаться здесь в качестве адепта стражистской веры? Но какое он тогда имеет право выдвигать претензии своему новому богу? Тот вправе наказывать своих адептов так, как сочтет нужным. Но как-то вступиться за сына Ренав все же посчитал своей обязанностью и потому, увидев Мирана, принялся сетовать на чрезмерность полученного сыном наказания.</p>
<p>
- А ведь вам давно жаловались на его поведение, - задумчиво промолвил Миран, - что же вы его вовремя не остановили, чтобы не доводить до такого?</p>
<p>
- Да как его остановишь? - сложил руки в молитвенном жесте Ренав. - Вы же знаете, какие здесь были порядки. Никакой возможности проявить свою родительскую власть!</p>
<p>
- Ну, теперь такая возможность у вас появилась, - произнес Миран. - Проявляйте, никто и слова вам не скажет. Но если вы так и не сумеете внушить сыну, как надлежит вести себя в обществе, и он опять заработает себе розги, то винить в этом вам придется только себя.</p>
<p>
- Ну уж нет, он у меня теперь станет шелковым, - пробормотал Ренав, кланяясь благодетелю и вспоминая, куда он запрятал дедовскую камчу. Если бы теперь у Сева и возникло вдруг желание нарушить обещание, данное Мирану, то отец быстро бы выбил из него эти опасные мысли.</p>
<p>
Разобравшись со старшим Тогреном, Миран счел нужным перед уходом дать инструкции и учителям.</p>
<p>
- Сегодня был случай исключительный, - промолвил он, - школьникам следовало наглядно продемонстрировать, что им грозит за безобразное поведение, но в дальнейшем, полагаю, подобные мероприятия лучше будет проводить в более приватной обстановке. Да и суд стоит привлекать только при самых серьезных проступках, а с менее серьезными, думаю, вполне сможет разобраться и школьный совет. Разумеется, и наказания за них должны быть не такими суровыми, но все же достаточно чувствительными, чтобы виновный не захотел повторения. Вы в этом лучше разбираетесь - вам, как говорится, и карты в руки. Разрешаю править в этих целях школьный устав.</p>
<p>
Даже те педагоги, что были не во всем согласны с Мираном, предпочли оставить свои возражения при себе. Все же показательно высеченный сегодня Сев реально всех достал и не хотелось впредь ощущать свое бессилие перед лицом очередного малолетнего хулигана.</p>
Глава 10.
Неожиданные перспективы.
<p>
Сын Лейна Декариета Карен ходил в ту же школу, что и Сев с Илавом, поскольку она считалась лучшей во всем Авигроне. Мальчику пришлось в спешном порядке учить местное наречие, к счастью, мало отличавшееся от уже известного ему лайбанского языка. Но такова уж судьба сына дипломата, которому вечно приходится менять школы и страны, чтобы не расставаться с родителями. Здесь, в Авигроне, не было ни одного его сверстника-лютецийца, а так как он не мог жить без общения, то просто вынужден был наводить контакты с местными детьми. Это у него даже получалось, он успел обзавестись несколькими приятелями и довольно комфортно чувствовал себя в школе, пока не стал свидетелем наказания Сева.</p>
<p>
К счастью, этот хулиган учился на класс младше и Карену пока не доводилось с ним сталкиваться, но что представляет из себя эта "гроза школы", он, конечно, знал. В его прежних школах такие тоже встречались, и на них тоже не было никакой управы, ну, кроме исключения, и Карен бы понял, если бы этого Сева однажды выгнали, но чтобы вот так...</p>
<p>
О таких наказаниях Карен никогда не слышал и даже не читал. В Лайбане, где его отец работал советником посольства до перевода с повышением в Авигрон, при посольстве имелась собственная школа, и ему редко доводилось общаться с местными детьми. Ходили слухи, что в семьях их физически наказывают, хотя официально это не поощрялось и даже не признавалось, но, поскольку уточнить было не у кого, Карен их отметал. Сейчас же сложившаяся у него в голове картина мироздания пошла трещинами. Оказалось, что никакой гарантии физической неприкосновенности у детей не существует, что взрослые при нужде могут дисциплинировать их и самыми жестокими методами. Всегда самоуверенный Сев прямо у него на глазах превратился в жалкое зареванное существо с багровым задом. Карен умер бы от стыда, окажись вдруг на его месте. А мысль, что такое в принципе возможно, он никак не мог выбросить из головы. Ну да, он на год старше, он не лупит одноклассников и тем паче не дерется с учителями, он вообще иностранец, но мало ли как оно в жизни бывает? Ошарашенный мальчик долго не мог прийти в себя, а вечером выложил все свои страхи родителям.</p>
