<p>

На мехмате, увидев эти листы с Борькиной писаниной, похватались за головы, потом бросились срочно писать алгоритм, а по нему - расчетную программу, которую затем долго тестировали на всех имеющихся под рукой наборах данных. Программа всякий раз срабатывала на отлично, и коллективным решением было признано, что задача наконец-то адекватно решена. Все участники проекта на радостях перепились и потом долго пытали Дворжецкого, что за неведомый гений создал эту математическую модель? Яков глубокомысленно усмехался, мол, вот какие у меня друзья имеются, обращайтесь, пока я жив, но тайны так никому и не выдал.</p>

Глава 4.

Побег и его последствия.

<p>

Боря Зильберштейн, протерпев всего неделю, сбежал из летнего лагеря с математическим уклоном, куда его с огромным трудом устроили родители. Не интересуясь в жизни ничем, кроме заковыристых задач, Боря к своим двенадцати годам сохранил несвойственную для этого возраста наивность. Только поэтому он и повелся на сказки о каких-то офигенно интересных конкурсах, которые там якобы будут проводиться, и пропустил мимо ушей всякую малозначимую с его точки зрения информацию о занятиях на свежем возрасте, купаниях и спортивных играх. Действительность на поверку резко отличалась от того, что он себе успел нафантазировать.</p>

<p>

Во-первых, заселение в лагерь оказалось сопряжено с кучей формальностей вроде обязательного медосмотра, что Боря с трудом выносил, потому что там надо было отвечать на всякие дурацкие вопросы. Вот и здесь местная врачиха почему-то посчитала, что он ей нагрубил, ответив "не ваше собачье дело", когда она поинтересовалась, не мочит ли он постель по ночам. Конечно же не мочит, но это его личная постель, и он не обязан отчитываться, чем он в ней занимается. Допустим, читает под одеялом при свете фонарика, ну и что?!</p>

<p>

Во-вторых, поселили их на огромной веранде, где размещалось аж двадцать кроватей. В принципе, Боре было плевать, сколько у него соседей по комнате, он предпочитал их просто не замечать, если они сами к нему не цеплялись, но эти придурки, "математики" фиговы, как раз таки пытались его расспрашивать, причем на всякие посторонние темы, я вовсе не про то, зачем они все якобы сюда приехали. Меж собой они тоже трепались о чем угодно, только не о деле.</p>

<p>

В-третьих, Борю затрахали вожатые со своими дебильными мероприятиями: то пытались выгнать на зарядку, то на линейку, которые зачем-то проводились здесь по несколько раз на дню, то у них, видите ли, футбольный матч, и даже те, кто не играет, должны болеть за товарищей, то поход за территорию, то купание в лягушатнике, то подготовка к концерту художественной самодеятельности. Вовлечь Борю хоть во что-то из вышеперечисленного им, конечно, не удалось, но нервы они ему помотали изрядно, как, наверное, и он им.</p>

<p>

В-четвертых, пресловутые математические конкурсы оказались откровенной лажей. Вели занятия студенты-старшекурсники, пусть даже с мехмата МГУ, но Боря все равно разбирался в предмете куда лучше их всех, вместе взятых. Знали бы они, что он за час решил задачу, о которую обломали зубы все их преподаватели, наверняка по-другому бы стали к нему относиться! Короче, хоть Боря и выиграл с легкостью первый же конкурс, он при этом просто скучал. В довершение ребят разбили на команды, чтобы они решали задачи коллективно, и никто не захотел слушать Борю, что он всегда работает один. Разумеется, он и теперь все сделал один, не обращая внимания на свою команду. Они там тоже что-то пытались решать, уже без его участия, но у них так ничего и не вышло, и пришлось представлять в жюри конкурса то, что нарешал он. Так эти позорники нежданно-негаданно оказались победителями, но при этом, кажется, крепко на него обиделись.</p>

<p>

Плюнув на всех этих раздолбаев и воспользовавшись тем, что в лагере неплохо работал интернет, Боря засел за свой ноутбук и принялся решать то, что удалось скачать из сети. Никому вроде бы при этом не мешал, но зато мешать стали ему, заявляя, что он отрывается от коллектива, пропускает общие мероприятия, нарушает режим, короче, несли всякую лабуду. Он сперва честно старался не реагировать, но от него все не отставали и даже стали угрожать отобрать компьютер. Когда от слов попытались перейти к делу, он, будучи вынужден защищаться, засадил кулаком в лоб одному из вожатых, чем вызвал грандиозный скандал.</p>

<p>

Пропустив мимо ушей все гневные сентенции, обращенные в его адрес, Борис понял, тем не менее, что здесь ему жизни все равно не дадут, ну, а раз так, то надо как можно скорее отсюда убираться. Понимая, что его в таком случае будут ловить, чтобы вернуть в лагерь, Боря подошел к возникшей проблеме с дотошностью истинного математика, то есть раздобыл карту местности, вымерил расстояние до ближайшей железнодорожной станции, где продадут билет на электричку, не спрашивая никаких документов, и решил, что если он выйдет после отбоя и придет туда к первым поездам, в лагере не успеют обнаружить его побег и сообщить в полицию, а когда сообщат, он будет уже в Москве. К сожалению, их лагерь находился от этой самой станции на расстоянии сорока километров, если следовать по шоссе.</p>

<p>

Кого-нибудь другого это, может, и остановило бы, но только не Борю. Он знал, что пешеход может передвигаться со скоростью до пяти километров в час, следовательно, восьми часов ему должно хватить. То, что идти придется в темноте по незнакомой ему местности, он в расчет брать не стал.</p>

<p>

Бориса Зильберштейна все окружающие почему-то считали тепличным растением, абсолютно домашним мальчиком, не способном ни на решительные поступки, ни, тем паче, на длительные физические усилия. Ну а как еще думать о человеке, которого невозможно сподвигнуть даже на элементарную утреннюю зарядку и который, будь на то его воля, вообще бы не поднимался из-за стола? Никто не учитывал его несгибаемое упрямство, делавшее его характер крепче стали. Если уж он что для себя решил, заставить его свернуть с избранного пути не могли никакие привходящие обстоятельства.</p>

<p>

Выработав для себя алгоритм действий, Боря приступил к его неукоснительному исполнению. Забрав с собой любимый ноутбук, прихватив полулитровую бутылку с водой и плитку шоколада для поддержания сил, он покинул территорию лагеря через найденную им дыру в заборе. Дыру эту регулярно заделывали, но она самым мистическим образом возникала вновь и вновь. Фонарика с собой у Бори не было, свой телефон он оставил в лагере, чтобы никто не смог отследить его местонахождение, и блуждать бы ему в темноте, но ночь, по счастью, оказалась лунной. При этом неверном свете он выбрался до шоссе и двинулся в направлении железнодорожной станции. Чтобы не сдохнуть со скуки от однообразного темного пейзажа, он решал в уме примеры.</p>

<p>