<p>

Далхо, хоть и чувствовал себя белой вороной среди потомственных дворян, всегда следовал за своим сеньором, смело вступал в бой и старательно защищал ему спину. Его подвиги тоже не остались без внимания и принесли ему прозвище Барсенка.</p>

<p>

Осаждать чужие замки Сантею было не по нраву. Вечные обстрелы, подкопы, и пока дойдет до штурма, можно успеть сдохнуть со скуки. Он обзывал кеторнцев крысами, боящимися высунуть нос из своих нор, и, презирая их, ездил по стране с совсем небольшой охраной, пробавляясь охотой, пока нет нестоящего дела. Между тем, количество его ненавистников все возрастало. Бывшие толинцы не могли простить ему убийства их последнего короля, а для кеторнцев он был наглым агрессором, верным соратником своего старшего брата. Его передвижения отследили и устроили ему засаду.</p>

<p>

Юношеская беспечность вышла Сантею боком. Когда на его отряд напали в лесу, окружив со всех сторон, прорваться не удалось, и пришлось занимать круговую оборону. Силы, увы, были не равны, и, когда пали все соратники, Барсу с Барсенком пришлось сражаться, стоя спиной к спине. Нескольких нападавших они все же зарубили, но потом Далхо получил тяжелую рану и не смог устоять на ногах, а одному Сантею со столькими противниками было уже не справиться.</p>

<p>

Когда имперские гвардейцы, обеспокоенные долгим отсутствием принца, подняли тревогу и приступили к поискам, все было уже кончено. На месте битвы нашли только обезглавленный труп Сантея и лежавшего без сознания Далхо в окружении их павших соратников. Убедившись, что оруженосец принца каким-то чудом еще жив, ему перевязали раны и доставили его в ставку Рея.</p>

<p>

Император от таких вестей взбесился и, наплевав на планомерную осаду, бросил войска на штурм окрестных замков, не чураясь лично взбираться на крепостные стены. Провидение по-прежнему его хранило, удача не отворачивалось, и кеторнские твердыни пали одна за другой. В одном из взятых замков Рей обнаружил отрубленную голову брата и велел предать мечу все его население. Вскоре сопротивление было подавлено и по всей Кеторне.</p>

<p>

Объявив, что эта страна отныне входит в состав империи, Рей с триумфом вернулся в столицу и первым делом устроил пышные похороны павшему брату, на которых сам же, не стесняясь, рыдал. Гибель любимого брата оказалась для него жесточайшим ударом, но и это он сумел как-то снести, только стал мрачней и недоступней.</p>

<p>

Как ни тяжело был ранен Далхо, молодость взяла свое, и юноша выжил и даже поправился. От него Рей и узнал подробности последнего боя павшего брата. Верный оруженосец, до конца остававшийся со своим сеньором, пришелся императору по сердцу, и Барсенку по наследству от Барса перешел титул графа Ибторского. Мог ли нищий пастушок даже мечтать, что он станет когда-то хозяином этой долины?! Но судьба непредсказуема и может очень высоко вознести даже случайного человека.</p>

Глава 12.

Позорная кончина.

<p>

Внезапная гибель Сантея что-то перевернула в душе императора. Подсознательно Рею вдруг стало страшно держать братьев вдалеке от себя. Вот ведь, пока Сантей был рядом с ним, ничего плохого с мальчишкой не случалось, несмотря даже на все жестокие сражения, в которых он успел поучаствовать, а вот стоило начать отпускать его в самостоятельные рейды, и на тебе... В результате Рей повелел младшим братьям перебраться из замка Тарбот в столицу. Черт с ним, с этим родовым гнездом, с ним и кастелян какой сможет управиться.</p>

<p>

Марней, переехав в императорский дворец, немедленно оказался в центре внимания родовитых юных дворянок. Охмурять Рея они уже давно даже не пытались, он просто не обращал на них ни малейшего внимания, но семнадцатилетний принц оказался сделан из другого теста, поддавался на флирт и вскоре даже выбрал себе фаворитку из старинного герцогского рода. Родня девушки тут же приложила все усилия, чтобы добиться у императора согласия на брак, не династический, конечно, но и не сказать чтобы неравный, учитывая то, что Тарботы были выскочками в среде старого дитарского дворянства. Свадьбу сыграли пышную, Марней с супругой получили титул герцогов Кеторнских и бывший королевский домен этой страны во владение. Уже через год у герцогской четы родился мальчик.</p>

<p>

Теперь будущее династии Тарботов, казалось, было обеспечено. Рей, страшный и непонятный даже для собственных придворных, оказавшийся ко всему прочему еще и женоненавистником, рано или поздно уйдет, и ему наследует более мягкий младший брат, породнившийся с древним родом и потому вполне вписывающийся в ряды местной аристократии. Если император был окружен, в основном, своими боевыми соратниками, то вокруг его наследника сформировался настоящий двор, с фрейлинами и светскими львами.</p>

<p>

Но теплых мест возле сильных мира сего всегда не хватает, и проигравшие в этой конкуренции начинают искать иные варианты пристроиться. Между тем, во дворце сейчас жили и другие принцы. Самый младший, девятилетний Палей, явно был не от мира сего. Он не только не дружил со сверстниками, но, кажется, в них и не нуждался, предпочитая общаться со взрослыми учеными мужами, но большую часть времени отдавал чтению и почти не выбирался из дворцовой библиотеки, куда теперь по приказу Рея свозили все ценные манускрипты, какие только удавалось раздобыть на территории империи или купить в других странах. Придворные за глаза уже называли Палея блаженным и почти не сомневались, что в будущем он сделает неплохую карьеру по церковной линии. Знали бы они тогда, как скоро наступит это будущее! Самих их подобная карьера не прельщала, пристроиться в свиту этого принца было невозможно за полным отсутствием таковой, и потому, увидев куда-то бредущего Палея, они лишь почтительно кланялись ему, даже не делая попытки заговорить.</p>

<p>

Совсем иначе вел себя одиннадцатилетний Тенвей. Появившись во дворце, он быстро создал себе репутацию неуравновешенного и шкодливого мальчишки. Старшие братья явно не слишком-то его уважали и воспитывать предпочитали при помощи розог, причем наказания всегда проводили собственноручно и без свидетелей. Никто бы и не узнал, что там реально происходило, если бы не сам Тенвей, которому надо было выплакать перед кем-то свои обиды. Утешители нашлись, и им даже удалось познакомить принца со своими малолетними родственниками, которые и составили его свиту, если этим термином можно назвать хулиганистую подростковую компанию, охотно включавшуюся во все авантюры, какие только приходили в голову Тенвею, и терроризирующую не только обитателей дворца, но и проживающих неподалеку горожан. Расплачиваться за такое веселье им приходилось собственными задницами. Раз уж самого принца секли, то и для его свитских получить такое же наказание стало уже делом чести, в чем им активно способствовали их отцы, берущие пример с самого императора.</p>