Еще до наступления темноты Ант смог освободиться от связывающих его конечности ремней. Какое блаженство вновь оказаться свободным в своих движениях. Однако времени, чтоб насладиться этим чувством у него не оказалось. Шаги за дверью заставили Анта действовать. Зажав в руке самый длинный осколок кружки, он прижался спиной к стене возле самой двери.

  Капитан Альмис в компании сурового господина Ульма, широко расставив ноги, стоял на палубе юта, вцепившись крепкими руками за леера. Господину Ульму тоже с трудом удавалось устоять на ногах, и это при том, что судно качало гораздо слабее - поставив паруса, удалось сменить курс. Бороться с ветром не представлялось возможным, поэтому экипаж решил покориться ему, но капитан понимал, что ставить в такую погоду паруса - большая ошибка. Северо-восточный ветер нес судно к рифам, окружающим полуостров Зуб Дракона с востока и юга.

  - Посмотрите, Ульм, они неуправляемы. Я вас предупреждал. Они понимают, что ни Парана, ни тем более Кифа нам уже недостижимы. Наше спасение, спустить паруса и дрейфовать по воле волн и ветра. Без парусов скорость много меньше и есть шанс, что буря утихнет до того, как мы достигнем берега. С парусами же мы мчимся так, что, боюсь, уже этой ночью окажемся на рифах.

  - Вы так спокойны при этом, - зло ответил Ульм.

  Капитан взглянул на четверых вооруженных матросов, что стоят внизу у трапа. Взбунтовавшаяся команда отстранила капитана от управления судна. Его и Ульма разоружили, но запирать не стали, позволив остаться на палубе.

  - Надеюсь, вы не ждете, что я с голыми руками брошусь на них?

  Ульм фыркнул.

  - Вы должны держать их в повиновении своим авторитетом.

  - Любой авторитет тускнеет перед ликом опасности. Идиоты, вы только посмотрите, Ульм, они еще ставят паруса.

  На грот-мачте развернулся самый большой парус. Его тут же наполнило ветром. Показалось даже, что корабль рванул вперед еще быстрее. Что-то заскрипело, заскрежетало и мачта, не выдержав такого напора, треснула у основания над палубой, начала заваливаться на левый борт, полетели щепки.

  - Берегись, - успел крикнуть капитан.

  Мачта рухнула за борт, увлекая с собой нескольких матросов, что не успели спуститься. Их крики послышались за кормой. Корабль накренило на правый борт, грозя зачерпнуть воду.

  - Руби такелаж! - заорал капитан и бросился вниз, вырвал топор из рук матроса и принялся рубить канаты, которые не давали мачте оставить судно в покое. Ее обломки колотили о борт и днище судна так, что весь корпус содрогался от этих ударов.

  Еще несколько матросов бросились на помощь капитану. Вместе они быстро обрубили канаты и судно выровнялось, перестав черпать бортом воду. Снова начался дождь.

  Отбросив топор, капитан повернулся к матросам.

  - Убрать паруса, - сказал он.

  Матросы стояли в нерешительности, поглядывая то на капитана, то на боцмана, который и затеял бунт. Это по его приказу были поставлены все паруса, и чем это закончилось все видели.

  Боцман с длинным ножом в руке стоял у противоположного борта.

  - Капитан, вы низложены. Не советую лезть на рожон.

  Несколько других матросов сгруппировались вокруг боцмана, оказывая поддержку.

  - Как знаете, - махнул рукой Альмис и поднялся на ют.

  Зло ругнувшись, боцман что-то сказал матросам. Те с опаской полезли на оставшуюся носовую фок-мачту собирать паруса. Остался поднят лишь один, уже потрепанный на ветру парус. Он не удерживал судно на курсе и болтанка усилилась снова.

  - Вода во втором трюме! - раздался чей-то крик.

  Все взоры обратились на капитана.

  Команды посыпались из него потоком.

  Большую часть матросов он отправил в трюм заделывать течь. Еще нескольких - проверить остальные отсеки судна. Боцман злой на то, что из-за его ошибки судно лишилось мачты и получило пробоину ее обломком, и еще больше потому, что матросы снова подчинились капитану, бросился в трюм. Он носился там по колени в воде, распихивал попавшихся на пути и раздавал указания направо и налево.

  - Что вы делаете, ослы, придурки, крысы сухопутные. Не так, - орал он и бросился к группе матросов, заделывающих самую большую пробоину, сделанную упавшей мачтой. Он ударил по голове подвернувшегося матроса и что было сил отшвырнул его в сторону. Отлетев на несколько метров, тот плюхнулся в воду.

  - Ты что творишь, - заорал матрос, поднимаясь на ноги. - Или тебе мало того, что уже произошло?

  Так и не приступив к работе, боцман обернулся. В его руке сверкнул нож. Матрос достал свой.

  - Ну попробуй, - пробубнил он.

  Другие матросы тем временем кое-как заделали течи. Вода почти прекратила поступать. Можно было бы вздохнуть с облегчением, но предстоящая схватка теперь захватила всех. Кто-то разжег факела, чтоб осветить место поединка. Все разошлись по сторонам, уступая место драчунам. Они же топтались на месте, лишь иногда делая ложные выпады. Несколько раз они сходились, звенел металл и они отскакивали в стороны. Вот снова сошлись. Нож боцмана отлетел в сторону и исчез под водой. Искать его бессмысленно, а матрос делает выпад за выпадом. Боцман получил несколько ран на руках и на груди. Вода в трюме окрасилась кровью. Тогда боцман вырвал из рук одного из матросов горящий факел и ударил нападающего в лицо. Тот отшатнулся, крича от боли, споткнулся, снова упал в воду. Боцман бросился на него, но тот каким-то чудом извернулся, выбил ногой факел, а ножом полоснул боцмана по правому боку. Теперь боцман погрузился в воду, а зрители отскочили в противоположную сторону. Никто не обратил внимания, что выбитый из рук боцмана факел отлетел в угол, где стоят деревянные ящики, а на них навалено старое тряпье и веревки.