Договорив, я выдыхаю и только теперь понимаю, какие сильные чувства подавляла все это время.

Эш, похоже, потрясен моей любовью к Пембруку. Помолчав минуту, он кивает.

– Ты сможешь сюда вернуться, – успокаивает он меня.

Как же хочется ему верить!

– Думаешь, смогу?

– Да. Мы найдем твоего отца и сделаем все, чтобы Львы перестали преследовать вас, – даже если для этого придется избавиться от каждого из них, – уверенно говорит он.

Я понимаю, насколько все это маловероятно, но вижу, что Эш из самых добрых побуждений пытается приободрить меня, а мне сейчас, в моей страшной реальности, как раз нужно немного доброты и участия. Я вздыхаю.

– Вот так запросто взять и избавиться от самой влиятельной Семьи в Альянсе Стратегов… Проще пареной репы.

– Вот видишь? Ты уже прониклась ду… – Эш замолкает, и я сразу понимаю почему.

– Следы шин на земле? – шепчу я, прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны моего дома. – Оттуда, куда мы… – Рассматриваю деревья вокруг, и у меня душа уходит в пятки. – О господи, это с моей подъездной дорожки. Поблизости больше ничего нет.

Сердце готово выскочить из груди, я теряюсь в догадках, кто это может быть. На какую-то долю секунды замираю в надежде, что, может быть, папа вернулся домой и вот-вот скажет мне, что весь этот кошмар закончился и мне больше никогда не придется об этом думать.

Бесшумно взбегаю на вершину холма, Эш бежит рядом. Скрываемся за кустами, откуда хорошо просматривается мой небольшой белый домик с темными ставнями, красной дверью и отделкой в викторианском стиле. Не могу оторвать от него глаз. Но сейчас причиной тому не тоска по дому, а вид старого серебристого «фольксвагена», притормозившего на подъездной дорожке.

– Эмили? – шепчу я, и от захлестнувших эмоций у меня перехватывает дыхание.

Выскакиваю из-за куста. Я должна бежать к ней, обнять ее, сказать, как страшно я жалею, что не попрощалась с ней. Она должна знать, что у меня не было выбора, что я исчезла не по собственному желанию. Но Эш, не позволив мне сделать и шага, тянет меня назад в кусты.

– Не надо, – шепотом предупреждает он.

– Но это моя лучшая… Я должна, – в отчаянии говорю я. Пытаюсь выдернуть руку, но он крепко держит меня.

– А если за домом кто-нибудь следит? Если следят за Эмили? – шепчет он. – Подумай, Новембер. По твоему лицу вижу, как много она для тебя значит. Не подвергай свою подругу опасности, как это однажды сделал я.

Упрямо качаю головой. На глаза наворачиваются слезы. Я просто не могу быть так близко от Эмили и молча прятаться в кустах.

– Львы ничего не знают про Пембрук. А иначе зачем тогда Коннер грозился убить нас, если я не скажу, где находится мой дом?

Эш серьезно смотрит на меня.

– Два варианта. Первый: Львам все известно, но из-за нерегулярной связи с Академией Коннер на тот момент еще ничего не знал. Или второй: Семья не делилась с Коннером всей доступной ей информацией. Ты понятия не имеешь, о чем Львы знают, а о чем нет. Ты готова рискнуть жизнью подруги только на основании предположений?

Из машины выходит Эмили, и я отворачиваюсь от Эша. Ее волосы собраны в высокий хвост, на ней красные наушники, короткая свободная куртка и непрактичные зимние сапоги на высоком каблуке. Она трет нос рукой в красной варежке, а в другой руке сжимает белую розу на длинном стебле. Я стискиваю зубы, стараясь сдержать слезы.

…– Эти, – говорит Эмили, указывая на охапку орхидей в цветочном магазине. – Пурпурные орхидеи – самые красивые в мире цветы, правда? Воплощение элегантности.

Я искоса смотрю на ценник и глубоко вздыхаю.

– А может, лучше розы? – предлагаю я.

– Розы – это твоя фишка, – говорит Эмили, как будто это нечто очевидное.

– Поправка: розы – не моя фишка, а просто мое второе имя. – Тут же сомневаюсь в сказанном. Я ведь на самом деле люблю розы, и когда мама была жива, она все лето держала их в вазах по всему дому.

– Будь это твой день рождения, я бы подарила тебе белые розы, – говорит Эмили. Пускай я все отрицаю, но она слишком хорошо меня знает. – Но это мой день рождения, а не твой. – Судя по ее тону, переубеждать ее бесполезно.

Я тру пальцами переносицу.

– Так, давай разберемся. Ты хочешь, чтобы я купила букет орхидей, но не дарила их тебе, как принято у нормальных людей, а анонимно оставила на твоей парте и сделала вид, что они не от меня? – С сомнением смотрю на нее.

Эмили хлопает в ладоши и радостно взвизгивает:

– Это будет идеально!

– А по-моему, драматично, – смеюсь я.

Она хитро улыбается:

– Но это одно и то же…

Эмили подходит к крыльцу и кладет белую розу на кучу увядших цветов перед дверью. Неужели она каждый день приходила сюда с тех пор, как я уехала, и приносила мне розу? От бешеного сердцебиения начинаю задыхаться, когда в голову вдруг приходит мысль: все это время в Академии я была так занята вопросами собственного выживания, что толком даже не думала о том, как подействует на Эмили мое внезапное исчезновение.

Эмили опускается на колени на крыльце нашего дома и произносит несколько слов, которые я не могу услышать. Затем она поднимается. Даже отсюда мне видны ее покрасневшие глаза. Она вытирает их тыльной стороной варежки. А я вытираю свои. Больше всего мне хочется сделать так, чтобы с ее лица исчезло выражение глубокого горя. Она идет назад к машине, а мне отчаянно хочется позвать ее. А когда она захлопывает дверь, я чувствую себя так, будто потеряла что-то бесценное. Она включает мотор и дает задний ход. Серебристая машина подскакивает на рытвинах на дорожке. И вот Эмили выезжает на дорогу и скрывается за высокими деревьями.

Я надавливаю пальцами на брови, делаю несколько глубоких вдохов и только потом перевожу взгляд на Эша, потому что иначе совсем раскисну.

– Хочешь минутку побыть одна? – спрашивает Эш, с сочувствием глядя на меня, но в глазах его, помимо заботы, есть что-то еще – вопрос, который я не могу понять.

– Нет, – шепотом отвечаю я и отвожу глаза. – Нам надо идти. – Делаю ему знак следовать за мной, стараясь целиком сосредоточиться на предстоящих делах.

Снимаю парик, засовываю его в сумку и надеваю капюшон. Пробираюсь к заднему двору по тропинке, густо заросшей кустами, за которыми можно хоть как-то спрятаться. Подняв руку, я даю Эшу знак остановиться футах в пяти от расчищенного и совершенно открытого участка, ведущего к заднему крыльцу. Стоим неподвижно и, затаив дыхание, прислушиваемся, пытаясь уловить признаки присутствия других Стратегов. Более-менее убедившись, что явной угрозы нет, я поворачиваюсь к Эшу и киваю.

– Бегом, – шепчет Эш. Его теплое дыхание касается моего уха. Со всех ног мчимся к дому.

На полной скорости преодолеваем открытое пространство. Я перескакиваю через две ступеньки за раз – это действие настолько мне знакомо, что я невольно улыбаюсь, невзирая на возможную опасность. Вытаскиваю из кармана ключи и, не глядя, подбираю нужный. Вставляю его в замок, поворачиваю и дергаю за ручку двери, чтобы она не застряла. Всего через пять секунд мы уже у меня в гостиной. Эш бесшумно закрывает за нами дверь.

Я замираю, осматривая гостиную, чтобы убедиться, что нас не поджидает какой-нибудь неприятный сюрприз. Эш идет в ванную, потом в папину спальню, а я проверяю кухню и собственную спальню. Открыв все двери, осмотрев чуланы и заглянув под кровати, мы, не говоря ни слова, снова встречаемся в гостиной. Напряжение слегка отпускает.

Все выглядит в точности так, как в ночь моего отъезда в Академию Абскондити. Видимо, папа отвез меня в аэропорт и уже не возвращался домой. На уютном желтовато-коричневом диване по-прежнему лежит красный клетчатый плед, рядом миска с остатками попкорна – ее никто не мыл. В гостиной, как всегда, едва уловимо пахнет камином, на пластиковом коврике возле входной двери стоят папины сапоги. На мгновение мне кажется, что не было никакой Академии, тетя Джо жива, а папа вот-вот вернется с работы. Это ощущение настолько сильно, что я на секунду закрываю глаза, стараясь подольше удержать его.