Быть может, мир прекрасней был когда-то… Быть может, мир прекрасней был когда-то, Быть может, мы отвержены судьбой. В одно, друзья, в одно я верю свято, Что каждый век быть должен сам собой. Нет, за свою печаль, свою тревогу Я не возьму блаженства прошлых дней. Мы, отрицая, так же служим богу, Как наши предки – верою своей. Пускай мы пьём из ядовитой чаши. Но если Бог поставил миру цель, Без нас ей не свершиться. Скорби наши — Грядущих ликований колыбель. Мои сомненья созданы не мною, Моя печаль скрывается в веках. Знать, вера предков родилась больною И умереть должна у нас в сердцах. Из рук судьбы свой крест беру смиренно, Сомнений яд хочу испить до дна. Лишь то, чем мы живём, для нас священно — И пусть придут иные времена! Поэту Не до песен, поэт, не до нежных певцов! Ныне нужно отважных и грубых бойцов. Род людской пополам разделился. Закипела борьба, – всякий стройся в ряды, В ком не умерло чувство священной вражды. Слишком рано, поэт, ты родился! Подожди, – и рассеется сумрак веков, И не будет господ, и не будет рабов, — Стихнет бой, что столетия длился. Род людской возмужает и станет умён, И спокоен, и честен, и сыт, и учён… Слишком поздно, поэт, ты родился! К.Р. (Константин Романов) (1858–1915) Прошла зима! не видно снега Прошла зима! Не видно снега, Запели птицы с высоты… Что за чарующая нега Кругом разлита! Это ты, Весны желанная примета! Теченьем льдины унесло, И в этот ясный час рассвета Благоуханно и тепло! Весна! В душе стихают бури, Как в небе тают облака. Весна! Душа полна лазури, Как эта тихая река. Задремали волны Задремали волны, Ясен неба свод; Светит месяц полный Над лазурью вод. Серебрится море, Трепетно горит… Так и радость горе Ярко озарит. Вернулся май Вернулся май! Уж журавли Обратно прилетели, Луга цветами зацвели, Леса зазеленели. За богатырским сном зимы Настало пробужденье, Как после ночи долгой тьмы Денницы возрожденье. Земля как будто лишь ждала Весеннего лобзанья, И в миг природа ожила, И всюду ликованье. Весь мир поёт, и ширь полей, И рощи тихий шелест, И в каждой песне соловей Весны волшебной прелесть. Порою вешнею счастлив Поэт: уж он не дремлет И силы творческой прилив Душою чуткой внемлет; Он ударяет по струнам, И, полно вдохновенья, Его свободно к небесам Несётся песнопенье. Уж гасли в комнатах огни
Уж гасли в комнатах огни… Благоухали розы… Мы сели на скамью в тени Развесистой берёзы. Мы были молоды с тобой! Так счастливы мы были Нас окружавшею весной; Так горячо любили! Двурогий месяц наводил На нас своё сиянье: Я ничего не говорил, Боясь прервать молчанье; Безмолвно синих глаз твоих Ты опускала взоры: Красноречивей слов иных Немые разговоры. Чего не смел поверить я, Что в сердце ты таила, Всё это песня соловья За нас договорила. Растворил я окно – стало грустно невмочь Растворил я окно – стало грустно невмочь — Опустился пред ним на колени, И в лицо мне пахнула весенняя ночь Благовонным дыханьем сирени. А вдали где-то чудно так пел соловей; Я внимал ему с грустью глубокой И с тоскою о родине вспомнил своей, Об отчизне я вспомнил далёкой, Где родной соловей песнь родную поёт И, не зная земных огорчений, Заливается целую ночь напролёт Над душистою веткой сирени. Я нарву вам цветов к именинам Я нарву вам цветов к именинам, Много пёстрых, пахучих цветов: И шиповнику с нежным жасмином, И широких кленовых листов. Подымуся я ранней порою, Заберуся в густую траву И, обрызганных свежей росою, Вам лиловых фиалок нарву. Побегу я в наш садик тенистый И по всем буду шарить кустам: Есть у нас и горошек душистый, И гвоздика махровая там; Камыши берега облепили, Отражаясь в зеркальном пруде, Белоснежные чашечки лилий Распустились в прозрачной воде. Я в широкое сбегаю поле, Где волнуется нива кругом, Где хлеба дозревают на воле, Наливается колос зерном; Где кружится рой пчёл золотистый, Копошатся проворно жуки, Где, пестрея во ржи колосистой, С алым маком цветут васильки. Я обеими буду руками И цветы, и колосья срывать И со всеми своими цветами Вас скорей побегу поздравлять. |
