Все это сестра проговорила довольно монотонно и без эмоций. Видимо, повторяла эти слова уже не в первый раз, и сейчас пыталась отрешиться от того, что говорила.
«Война? Плен?» — мучительно пыталась я вспомнить, но не могла. Названия «Тангрия» и «Марилия» тоже ни о чем мне не говорили.
Я несчастно смотрела на женщину в белом.
— Как вас зовут? — мой голос еле слышно шелестел, и она вынуждена была наклониться.
— Можете называть меня сестра Таисия, — терпеливо ответила женщина, а я попыталась рассмотреть ее лицо, но оно все также неясным пятном расплывалось передо мной.
— Я помню ваш голос, — прошептала я. — Он не давал мне уйти, постоянно звал. Но совсем не помню вас и то, что вы мне говорили.
— Я постоянно разговариваю с вами, — пробормотала сестра Таисия.
— А как меня зовут? — еле слышно спросила я.
— Лера Лорианна Тубертон. Вы — тангрийская аристократка, — она сделала паузу и внимательно посмотрела на меня, а затем тихо добавила: — Вы из «зеленых лучей», поэтому оказались в плену.
— «Зеленые лучи»? — тихо удивилась я. — Что это?
— Военная группа в вашей армии.
Я ничего не поняла, закрыла глаза. Какая группа? О чем она говорит?
Сестра Таисия добавила тихо:
— Вы — отважная маленькая женщина, которая храбро воевала за свою Землю, а затем сдалась в плен, чтобы спасти свой город и его жителей.
— Я? — я постаралась шире раскрыть глаза и недоверчиво уставилась на женщину. Потом прищурилась, пытаясь понять, серьезно она говорит или нет. — Я воевала? Я же не солдат. Я — женщина.
— Вы — солдат, хоть и женщина. Видимо, у вас не было выбора, когда началась война. Вы оказались храбрее, чем любой мужчина, — тихо пробормотала странная сестра милосердия.
— Вы говорите это, потому что завтра я опять все забуду? — вдруг догадалась я.
— Может и поэтому, — согласилась она. — Но еще потому, что это правда.
— А у вас никто не погиб на войне? — спросила я, хотя особого любопытства не испытывала.
— Погиб, — взгляд сестры потух, — отец. Но не здесь, не при зарданской битве. В другом месте.
— Зардан? Что это?
— Это город, в котором вы жили и который защищали, — грустно ответила сестра Таисия.
Уставшая, я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить Зардан, Тангрию, Марилию, зеленый луч. Эти слова крутились в голове, но воспоминаний не давали.
— Лера Тубертон, а вы понимаете, что означает война? — осторожно спросила сестра Таисия.
— Понимаю, — ответила я. — Я знаю, что такое война, но ничего не помню про начавшуюся.
— Вы спасли город и его жителей от уничтожения. Вы — героиня, — услышала тихое и торжественное восклицание от сестры милосердия, уже засыпая. — Героиня для своего народа.
Я — героиня? И солдат? Что-то странное говорит эта женщина. То, что совершенно не укладывалось в голове. Женщины не воюют.
*** *** ***
В следующий раз, когда я проснулась, у кровати сидел незнакомый молодой мужчина. Я подслеповато прищурилась, чтобы рассмотреть его. Он был одет в строгую военную форму серого цвета с блестящими серебряными пуговицами. Крепкий и, видимо, высокий, потому, что хоть он и сидел на стуле, сильно возвышался надо мной. Молодой. Темные волосы коротко острижены, расчесаны на аккуратный пробор. Бледное лицо со впалыми щеками гладко выбрито, нос с небольшой горбинкой, необыкновенные синие глаза внимательно смотрели прямо на меня. Очень внимательно и очень пристально.
«Интересно, сколько прошло времени со дня разговора с сестрой Таисией? День? Два? Неделя?» — подумала я.
Я стала уже осознавать окружающую обстановку и то, что не все и не всегда помнила, много путала и забывала.
Незнакомец почему-то молчал, и я тоже молчала.
«Кто он и что хочет от меня?» — раздражал вопрос.
Блуждающий взгляд остановился на его руках, скрепленных в замок и лежащих на коленях. Длинные, сильные и красивые пальцы с аккуратными ногтями. На правой руке широкое золотое обручальное кольцо, на левой — печатка с гербом рода. Почему я уверена, что одно кольцо обручальное, а второе — родовое?
Наверное, потому что в последнее время я стала четче видеть и общие воспоминания о вещах, предметах, времени тоже стали возвращаться.
«Так, я — подданная Тангрийской империи, а сейчас военнопленная, а этот мужчина — солдат Марилии, потому что в серой военной форме, — мысленно объяснила я сама себе. — Пришел допрашивать? Но я ничего не знаю и не помню».
Неожиданно меня стала охватываться жуткая и совершенно неконтролируемая паника. Я смотрела на форму незнакомца, на серебряные красивые пуговицы, на холеные руки, и липкий холодный пот выступал на лбу. На его лицо я теперь опасалась взглянуть. Если бы я могла сжаться в комок от страха, то сжалась бы, но растопыренные в стороны руки и ноги не давали этого сделать.
— Где сестра Таисия? Что вам нужно? — в панике надрывно прохрипела я, обращаясь к молчаливому незнакомцу.
От моего хрипа он резко отшатнулся на стуле, чуть не упав, и от испуга я вскинула глаза на его лицо. Он еще больше побледнел, поморщился словно от боли.
— Ты не помнишь меня, Лорианна? — тихо и напряженно спросил незнакомец. — Ты не должна бояться меня. Пожалуйста, успокойся. Я — друг.
Словно загипнотизированная смотрела я в синие, внимательные и обеспокоенные глаза, полные отчаяния. Не враждебные. Не опасные. Полные тревоги.
Паника стала понемногу отступать — на уровне интуиции я не почувствовала в мужчине врага.
— Вы знаете мое имя? — наконец тихо спросила я, понемногу успокаиваясь.
— Знаю. И твое имя, и тебя саму. И хочу помочь, — тихо и напряжённо ответил незнакомец.
Я настороженно смотрела на него. Меня еще потряхивало от испуга, но не так, как в начале.
— Нужно соблюдать осторожность. Можешь доверять только мне и сестре Таисии. Она из Межземельного ордена Трилистника и никогда не причинит тебе вреда.
— Вы хотите помочь? — искренне удивилась я. — Но я — военнопленная, а вы — подданный и солдат Марилии. Почему? — память ещё не вернулась, но я уже отчетливо понимала, кто такие «военнопленные», а кто «захватчики». И совершенно явным было то, что последние не помогают первым. Допрашивают, пытают, но не помогают.
— Ты уже помнишь хоть что-то! — вдруг искренне обрадовался мужчина, порывисто вскочив со стула. — Не забываешь, как раньше, все эти дни! Я уже все рассказал, но каждый раз, когда ты просыпаешься, ты снова не помнишь меня. Это просто кошмар каждый раз понимать, что ты снова боишься меня и не доверяешь!
Незнакомец нервно заходил по маленькой белой комнате, пятерней ероша волосы. Он мельтешил перед глазами, и я вынужденно их закрыла, чтобы не кружилась голова.
— Наверное, это первый раз, когда я что-то запомнила, — призналась, приходя в себя. — Но вас я совсем не помню.
— Я две недели рассказываю тебе понемногу, с тех пор, как ты стала приходить в себя, и никогда ты ничего не запоминала на следующий день. А сегодня ты вспомнила! — он был так рад, что я была обескуражена.
— Попытайся вспомнить и меня, — попросил марилиец, наклонившись и умоляюще заглянув в мои глаза. — Бедная моя девочка, что же эти сволочи сделали с тобой, — добавил мужчина, и столько теплоты и жалости было в его словах, что сердце невольно дрогнуло.
— Не понимаю, почему вы сочувствуете мне? — с подозрением прошептала я. — Почему называете себя другом? Мы — враги, наши империи воюют, вы взяли меня в плен и пытали.
Незнакомец отшатнулся, скривился, будто его ударили, но снова быстро взял себя в руки.
— Я не враг, — твердо произнес он. — Меня зовут Кирстан Стефанович, я — твой давний друг, мы учились вместе в Столичной Академии Магии в Марилии, в САМИМ, еще до войны, — хмуро добавил.
— Не нужно было отпускать тебя тогда. Я чувствовал это! Никогда не прощу себе! — последние слова он произнес со злостью и болью, снова начиная нервно мерить шагами маленькую белую палату, о чем-то мучительно размышляя.
