— Ты стала такая хорошенькая, Лорианна, — заявил он вдруг насмешливо, разглядывая меня в ночной рубашке, а я с запозданием поняла двусмысленность ситуации и спряталась. Это раньше мне нечего было стесняться его. Теперь же и он стал взрослым мужчиной, и я становилась идеальной лерой.

В итоге он меня уговорил, я быстро собралась, мы вместе с ним позавтракали и с согласия родителей выехали на утреннюю конную прогулку.

Всю дорогу Кристоф смешил меня, рассказывал интересные истории из своей студенческой жизни, из практики, я ему рассказывала о жизни в Марилии, о друзьях, о случаях из своей студенческой жизни. В итоге утро прошло замечательно.

Поначалу он немного смущал меня, когда я спрыгивала со своей лошади и попадала ему в объятия, или когда он помогал мне садиться на лошадь. Но он постоянно говорил «маленькая Лори», не позволяя себе ничего лишнего, и я расслабилась. В конце концов, он был для меня всегда как старший брат.

Мы скакали с ним наперегонки по лесу, посидели немного у Ледяного озера, погуляли пешком по знакомым с детства тропинкам. На знакомой поляне он собрал мне очаровательный букет и с нежной улыбкой подарил. Потом проводил меня домой и я пригласила его на чай.

Мы сидели в малой гостиной и пили чай с пирожными, родители оставили нас посекретничать, как они сказали. Я любовалась букетом, который уже поставила в вазу. В Марилии была совсем другая природа и другие цветы. Тоже очень красивые, но другие. Они были яркие, сочных ярких оттенков, цветы же нашего леса были нежные и хрупкие, и гораздо бледней.

И тут Кристоф, поймав мой ностальгирующий взгляд, тихо и серьезно произнес, внимательно смотря в мои глаза:

— Ты должна знать, Лори, что тогда, четыре года назад, мы все очень перепугались за тебя. Джейсон разговаривал со мной перед тем походом к озеру, но тогда он не мог и предположить, что ты настолько расстроишься.

Я слегка отвернулась и не смотрела на Кристофа, но и не прерывала его, потому что понимала, что рано или поздно мы должны поговорить о произошедшем. До этого, на прогулке, мы не затрагивали эту тему. Видимо, Кристоф решил, что время пришло, что лучше рано, чем поздно расставить все точки.

— Я не расстроилась тогда, Кристоф, — тихо ответила я. — Он просто разбил мне сердце. Все детство и юность мы мечтали пожениться, а когда мечта стала сбываться, когда родители, наконец, пошли нам навстречу и решили, что мы уже повзрослели, Джейс просто растоптал нашу мечту.

На некоторое время наступило молчание. Я тихо пила чай, аппетит пропал. Пирожных уже не хотелось.

— Твоя реакция была ужасна и непредсказуема для Джейсона, — проникновенно и тихо проговорил Кристоф. — Он был потрясен и разбит. Когда ты заболела, он очень сильно переживал, мы все переживали, но Джейсон приходил каждый день к вам домой, хоть твой отец и прогонял его. И потом все эти четыре года он писал тебе, но твой отец сказал, что ты не читала ни одного его письма. Ты до сих пор не хочешь его знать, Лори?

Я смотрела в свою чашку и молчала.

— Лори? Ты поговоришь с Джейсоном? — упрямо спросил Кристоф

— Зачем, Кристоф? Прошло четыре года. О чем мы должны поговорить?

— Все эти годы Джейсон ждал твоего возвращения, чтобы объясниться. Он очень скучал. Если бы у нас был кто-нибудь из родственников в Марилии, он давно бы уже нашел тебя там, но все эти годы ему не давали разрешение на въезд. Он несколько раз подавал заявление летом в посольство Марилии у нас в столице и раз за разом получал отказ.

— Я не знала этого — отец мне не рассказал. Но что это меняет?

Кристоф выразительно изогнул бровь, скептически скривившись.

— Точно ничего не меняет?

— Мы объяснились тогда у озера четыре года назад, — твердо сказала я. — Ничего нового он мне не скажет, а я не хочу возвращаться в прошлое.

— Но ты собираешься вообще с ним разговаривать? Вас связывают столько лет дружбы.

Я не смотрела на Кристофа, серьезно задумавшись. Любила ли я до сих пор Джейсона? Или все перегорело во мне за эти годы?

Все эти годы я старалась не думать о нем. Забыть его. Но кого я обманываю? Разве я его разлюбила? Забыла? Нет, нет, и нет. Когда я думала, что тот всадник это не Кристоф, а Джейсон, ведь у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от волнения. А почему у нас ничего не получилось с Миром? Потому что я все время сравнивала его с Джейсоном, все время думала о Джейсоне. И в итоге поняла, что я Мира не могу полюбить.

В душе были смятение и разлад — теперь я вернулась домой и рано или поздно я все равно встречусь с ним.

— Наверное, Кристоф, нам нужно будет с ним встретиться, только мы не будем говорить о событиях четырехлетней давности.

— Но..

— Пожалуйста, — перебила я его, — передай ему, если он хочет общаться со мной, то о нашей несостоявшейся помолвке и обо всем, что ей предшествовало, пусть никогда не вспоминает и не упоминает, — тихо, но твердо произнесла я, теперь уже в упор глядя на Кристофа. — Как будто ничего и никогда не было.

Он с некоторым удивлением смотрел на меня.

— Ты очень изменилась, Лори. И не только внешне. Стала жестче, увереннее, не такая мягкая и добрая, как раньше.

— Я, наконец, выросла, Кристоф. Всего лишь выросла, — спокойно с грустной улыбкой ответила я. — И, соответственно, изменилась. Как и ты.

— К сожалению, — пробормотал он под нос, но я услышала, испытав удивление, но не стала спрашивать, что означают его слова.

Меня приняли в Академию Магии Зардана на четвертый курс. Проэкзаменовав меня и поняв что уровень знаний у меня высокий, профессоры и ректор академии были искренне удивлены — мои знания полностью соответствовали академическим требованиям. Дополнительных экзаменов мне не пришлось сдавать, меня оформили переводом из САМИМа в ЗАМ на точно такой же факультет.

Удивление их было связано с тем, что я девушка, они не ожидали, что мои знания будут на соответствующем уровне.

Через две недели должны были уже начаться занятия и за эти две недели я должна была пройти практику. Направление для ее прохождения мне выдали сразу. В Зарданский ботанический сад к профессору Джеймсу Марлентону.

Я шла с мамой по коридору Зарданской академии магии, сжимая в руке жетон, который должна показать библиотекарю, чтобы получить книги для учебы, когда услышала впереди шум голосов. Я сразу узнала среди множества голосов ЕГО голос. Хотя он был уже совершенно другой. Но какие-то особые, присущие только ему, интонации, я сразу узнала. И просто замерла. Мама тоже остановилась, удивлённо посмотрев на меня. Проследив за моим взглядом, мама тоже замерла и нахмурила брови.

В нескольких шагах от нас стояла большая группа парней и девушек и спорила с высоким седым человеком в коричневой мантии. Семеро парней и две девушки выглядели уставшими, грязными, потрепанными и очень возмущенными. И среди них был Джейсон Тубертон.

— Вы не имеете право не засчитывать нам практику, профессор! — возмущался высокий широкоплечий брюнет, — да, мы оставили Мари, вернулись без нее, но она заболела заразной болезнью.

— Господа студенты, вы все знаете условия зачета практики, — спокойно и устало возражал седой мужчина в коричневой мантии. — Одним из этих условий является то, что вы должны вернуться в том же количестве, в каком отправились на нее. О чем тогда спор?

— Знаем, профессор Тронтон, — ответил жестко Джейсон. — Поэтому мы не согласны с вашим решением и подадим апелляцию в комиссию ЗАМа на него. Мы не могли притащить в Академию заразную студентку и только поэтому оставили ее на месте прохождения практики. Там с ней ничего не случится, поскольку за ней ухаживает местная лекарка и у нее амулет связи с нами.

Далее продолжался спор между студентами и несговорчивым магом-преподавателем, а я словно окаменела, не в силах двинуться дальше.

Я не видела Джейсона четыре года и теперь жадно изучала его, пока он не заметил меня. Джейсон стоял ко мне вполоборота. Он, конечно, очень сильно изменился за эти годы, но я его ни с кем и никогда не перепутаю и узнаю из тысячи мужчин.