– Обещай, что когда‑нибудь снова сходим в наше кафе, и ты мне все‑все расскажешь! – сказала подруга, в глазах которой разгорался огонёк любопытства.

Банда уже шумела, что‑то бурно обсуждая и заглушая наш разговор. Вновь прибавили громкость музыки, а пара девчонок разливала напитки. Про меня забыли уже сейчас, не успела я и уехать. В душе от этого что‑то скреблось и кусалось, но так было даже правильней. Я не хотела, чтобы кто‑то горевал по этому поводу.

– Обещаю.

Мы с Кариной не были подругами детства. «Не разлей вода» – не про нас. Мы с ней совершенно разные. Но я буду помнить ее любимые песни, голос и цвет глаз. Она стала для меня роднее и ближе тысяч и тысяч других. Она стала моей семьей.

И я справлюсь с грядущими проблемами ради того, чтобы увидеть, как она улыбнётся мне в угрюмом кафе, где мы бывали сотни раз. Расскажет тысячу историй из Дома. Мы выпьем пару коктейлей и будем громко смеяться, как делали это всегда.

Беззвездная темнота ночи сменилась холодными лучами солнца, что пробивались сквозь полупрозрачные облака нового дня. Со стопроцентной вероятностью это был переломный момент моей жизни. Даже будущее сегодняшнего вечера пугало своей неопределенностью. Думать об этом было бы жестоко по отношению к самой себе, так что я полночи просмотрела глупые комедии на стареньком телевизоре в общей гостиной, а остальную половину проспала, отключившись все там же.

Переживания все же стучали где‑то на задворках подсознания, стремясь сломать бетонную стену, которую я выстроила. Думать о грядущем – глупо, пока не узнаешь хоть что‑то, что поможет развить мысль. Сейчас я могла впасть в истерию по поводу "Ах, как же страшно бояться!", но это было бессмысленно. Все же я старалась рационально использовать энергию и нервы, дабы не совершить глупость и потратить их попозже, но с умом.

Но вот наступил сам волнительный момент.

Я медленно выходила из главного здания Дома, ступая по хрупкому льду, который хрустел под подошвами изношенных потрескавшихся ботинок. Точно так же сейчас ломалась моя старая жизнь.

Шаг. Ещё один. Я подаю небольшой чемодан на колёсах с моими немногочисленными вещами. Я взяла все, но, тем не менее, заполнила его лишь на половину, что вызывало на моем лице усмешку негодования.

Я хотела лучшей жизни. Вот, мечты сбываются. Желала камешек – лови, Алиса, кирпич от вселенной. Да такой, что попадёт ровно в голову и собьёт с ног.

Оборачиваюсь и просто стою, всматриваясь в Дом. В одночасье я осознала насколько старым и покосившимся выглядит здание, какой обшарпанный забор ограждает территорию, и насколько я боюсь уезжать.

Здесь я прожила почти шестнадцать лет, и все закончится так? Почему‑то в моем воображении все рушилось, стоило мне только ступить за пределы корпуса. Или солнце падало на землю, сжигая все живое. Но нет, также, как и всегда, дует промозглый ветер, стоит угрюмый детский дом "Надежда", а из окон торчат десятки любопытных лиц воспитанников.

Секретарь аккуратно кладёт в багажник мои пожитки и открывает мне дверь чёрного «крузака», на котором мне предстояло ехать к отцу. Благодарно киваю мужчине и сажусь на кожаное сидение. Дверь плавно закрывается, отгораживая меня от прошлой жизни.

Шмыгаю носом, стягивая с головы вязаную зеленую шапку, которую подарила мне Карина лет пять назад. Она тогда была другой: любила вязать, играть в карты и морщила нос от сигаретного дыма.

Я вытерла набежавшие слезы и нервно сжала рукав собственного плаща. Но через секунду сдалась и повернулась назад, вглядываясь в пейзаж через тонированное стекло отъезжающего автомобиля.

– Вам стоит пристегнуться, Леди Алиса, – произнес секретарь моего отца, смотря на меня через зеркало заднего вида.

Кивнула ему и собралась уже обезопасить себя, как краем глаза заметила приближающуюся машину Барсика. Парень выскочил, и, не закрывая дверцу, бросился за нами. Глупое как по мне действие, которое все же спровоцировало у меня новую волну сожаления и печали в сердце.

Но выбор был сделан, а с намеченного пути я сворачивать не привыкла. Потому уверенно отвернулась, села удобнее, пристегнула ремень безопасности и взглянула на дорогу впереди.

Прости меня, Барислав. Может я и стала для тебя важнее других, но я уверена – это быстро пройдёт, и я забудусь, как и десятки, встреченных тобой. Достала из кармана нещадно вибрирующий телефон и отклонила вызов. Хоть на душе от этого стало погано, но я сделала правильно. Все‑таки я безумная трусиха.

Водитель одобряюще кивнул и направил все своё внимание на дорогу.

Мимо мелькали серые здания, редкие лысые деревья и машины. Сердце билось в груди испуганным воробьем и вопило, как пойманный в клетку зверь.

Что я могла поделать в этой ситуации? Определенно ничего. Отказаться или сбежать не представлялось возможным с логической точки зрения. Оставалось лишь смириться и плыть по течению быстроходной реки, что несла меня если не на скалы, то к большущему водопаду. Выбор не велик: утонуть или разбиться. Как бы я была рада сейчас спасательному кругу! Да только рядом – никого, а кислород подходит к концу.

Пятиэтажки сменялись приземистыми домиками, что говорило о близком выезде из города. Никогда не покидала его пределов, так что уставилась по сторонам в надежде увидеть, как минимум черепаху с тремя слонами и конец неба. Увы, мимо проносились скучные поля с уже убранным к зиме урожаем и редкие деревья, что так же потеряли свою привлекательность, раздевшись и потемнев.

Через час дорога стала ощутимо ровнее, ямы и провалы исчезли, а мои веки медленно начали опускаться. Я положила голову на спинку дивана и вяло продолжила следить за хмурым небом.

– Держитесь, Леди, – сказал секретарь, который не удостоил меня и словом за последний час.

Я огляделась было, но с первого взгляда ничего не увидела. Секундная задержка и меня вжимает в сидение, а в глазах пляшут искорки.

В трёх метрах от машины появилось золотое кольцо размером с футбольный мяч. Я поморгала и потёрла глаза.

Что?!

Светящийся круг резко вырос и ярко запылал, наполняясь густым темным дымом. Клубы вспыхивали голубоватым светом, но не выходили за золотое ограждение.

Предприняла попытку быстро отстегнуться и вырваться из салона машины, потому как мы на огромной скорости неслись в зияющее чернотой кольцо. Бешеный стук сердца, мой визг и по непонятной причине не отстегивающийся ремень безопасности сыграли свою роль – машина резко остановилась, а я на глазах у повернувшегося водителя вырвалась из пут и открыла дверь.

Меня вывернуло на каменную брусчатку. Я села ровнее, откашлялась и вздохнула свежего воздуха.

Ну и галлюцинации! На фоне нервов, наверное.

Мне вручили украшенный вышивкой белый носовой платок и подали руку. Пока вытиралась, разглядывала мужчину, который все ещё стоял с протянутой рукой. Пепельно‑серые глаза смотрели на меня пристально и холодно, я подала руку, без которой и вправду было трудно, и на подрагивающих ногах вышла из машины.

Мужчина выглядел странно: высокий, волосы светлые, будто крашеные, нос длинный в веснушках и уставшие глаза, овитые россыпью морщинок. Межбровная складка говорила о том, что ее владелец часто хмурится, что он и продемонстрировал. На отца не похож, значит, мне повезло.

Однако, где же папочка? Неужели ему не интересно взглянуть на собственную дочь? Мне вот интересно его увидеть. Желательно тут же развернуться и забыть как страшный сон. Но все же!

Отошла от машины, отпустив руку и поняла, что меня не отпустило.

Слева был виден огромный метров триста в ширину водопад, заставивший меня в удивлении и восхищении открыть рот. Стены явно старинных сторожевых башен, опоясанных белой каменной кладкой, мост, перекинутый через быстроходную и шумную реку, горный хребет, со всех сторон, кроме въезда окружающий машину, одновременно напрягали и восхищали. Но больше напрягали, потому как в нашем регионе совершенно не могли образоваться горы и реки с водопадами! Расположение вообще этого не подразумевало, так как ближайшая возвышенность находилась в нескольких сотнях километров.