Прошло два дня. Варламову приходилось не только ездить на погрузчике, но и ворочать тяжелые мешки. Руки с непривычки болели, и к вечеру уставал так, что Грегори старался не донимать разговорами. Возясь с бочками, проклинал Сирина – притащил в эту Америку… В пятницу после работы надеялся отдохнуть, но Джанет завезла его в парикмахерскую. Пошепталась с парикмахером (в Карельской автономии ими были только женщины) и исчезла в дамском зале.

Варламовым занялись основательно: вымыли голову, а потом парикмахер в очках с золотой оправой стал придавать его шевелюре новый вид. Попутно развлекал беседой: спросил о российских заведениях и, кивнув на большой дисплей-зеркало, где сменялись проекции головы клиента, пожаловался на манеру выбирать прическу через компьютер.

– Женщины понятное дело, – говорил он, щелкая ножницами. – Не успокоятся, пока не увидят на своей голове двадцать вариантов причесок. Но мужчины… Хотят выглядеть, как любимый киногерой. Не учитывают ни своеобразия черт лица, ни экспрессивной динамики…

Еще какое-то время он рассуждал, временами отступая, чтобы оценить результат, и наконец объявил, что все готово. Варламов с удивлением поглядел в зеркало: парикмахер убрал не так много волос, но выражение лица изменилось, став более уверенным и решительным.

– Здорово! – сказал он искренне. – Большое спасибо. Сколько с меня?

Услышав ответ, присвистнул, а парикмахер улыбнулся:

– Не беспокойтесь, Джанет заплатит. Отдадите ей, когда получите деньги. Заходите еще.

Варламов вышел в холл и не удержался, глянул в зеркало еще раз. Элегантный костюм, голубая рубашка под цвет глаз, аккуратно, но с оттенком вольности подстриженные светлые волосы. Не похож на лохматого парня в тренировочном костюме, каким вылез из самолета… А интересно, зачем Джанет с ним возится? Наверное, по американской привычке, чтобы во всем был порядок: на кухне, в доме, и заодно в облике свалившегося с неба гостя.

Джанет еще не появилась. Варламов сел на диван и потянул со столика журналы. Сначала открыл «Плейбой», но рассматривать на людях фото обнаженных женщин было неловко, так что взял «Тайм». От нечего делать стал читать статью о Китае.

Анализируя политику единственной в оставшейся сверхдержавы, автор приходил к выводу, что следующий этап ее территориальной экспансии наступит не раньше, чем через десяток лет. Китаю требовалось наладить функционирование госаппарата на присоединенных территориях, добиться полного принятия их населением идеологии «Чжун»2, а главное, увеличить как численность китайцев, так и влияние прокитайского лобби в потенциальных протекторатах.

Большинству североамериканских Территорий опасность пока не грозила: они были важны для Китая как поставщики высоких технологий и рынок сбыта, второй по величине в Западном полушарии. Раздробленность и экономическая зависимость от Китая не позволяли им стать преградой для китайской экспансии.

Главная угроза, как считал автор, нависла над Канадой. Мало пострадавшая от войны, экономически первая на Американском континенте, Канада оставалась единственным противовесом Китаю в этой части света. Именно торговля с Канадой давала северным Территориям США определенную независимость от Китая. Трагичным для Канады было то, что ее промышленность и сельское хозяйство располагались в узкой полосе вдоль границы США. В случае вооруженного конфликта нескольких ядерных ударов хватало, чтобы отбросить страну на уровень самых пострадавших американских Территорий. Поводом для показательной бомбардировки могла стать, например, депортация нелегально проникших в Канаду китайцев.

После этого Великому Китаю не составляло труда установить контроль над оставшимися Территориями США – как он уже сделал с Калифорнией и проделывал сейчас с Оре-Ваш, бывшими штатами Орегон и Вашингтон…

Дочитать Варламов не успел, появилась Джанет. Волосы рыжими кудрями спадали на плечи. Она удивленно глянула на Варламова и ненадолго скрылась в мужском зале.

– Твоя прическа стоит, почти как моя, – сказала она с улыбкой. – Ничего, с получки расплатишься.

После парикмахерской от Джанет исходил тонкий и почему-то тревожный аромат. Фонари горели вдоль сумеречных улиц, и окна дома засветились навстречу из-за темных деревьев.

Субботнее утро выдалось ясным. Редкая желтизна появилась в кронах дубов, и трава на лужайке оставалась зеленой, но глубокая синева неба говорила, что и сюда скоро придет осень. Варламов встал поздно и, приняв душ, стоял перед окном.

Странно, как быстро его жизнь в Америке вошла в колею. Нигде не был, но казалось, будто прожил здесь месяцы, а не дни. Неужели еще недавно слушал шум дождя за окном в Кандале и гадал: поедут они на рыбалку или опять придется слоняться без дела?..

Варламов улыбнулся, смена обстановки начинала ему нравиться. Он сошел по лестнице, поздоровался с читавшим газету Грегори и положил себе овсянки.

Грегори зашуршал газетой:

– Ваш самолет перевезли на базу ВВС под Колумбусом. В сопровождении твоего напарника. Правительство конфисковало самолет как угрозу национальной безопасности. А вам обоим губернатор предоставил политическое убежище. Так что теперь вы здесь на законных основаниях.

Хм, политическое убежище! Вот уж о чем не думал… Жаль, что сегодня не увидится с Сириным. Собирались посидеть в баре, обменяться впечатлениями от Америки.

– Забавно, – сказал он, хлебнув кофе. – Никогда не думал о политическом убежище. По-моему, Сирин тоже. Просто забрались в самолет и полетели. А интересно, если бы раньше так было: свободно ездили друг к другу, не было взаимного недоверия, военных планов?.. Правда, мать говорила, что одно время у Америки и России были неплохие отношения. Как иначе она смогла бы приехать в Россию?

– Было такое время. – Грегори отложил газету. – Но длилось недолго. Не читал такие стихи?

И он медленно произнес:

«Alas! they had been friends in youth;

But whispering tongues can poison truth;

And constancy lives in realms above…».

«Увы, в юности они были друзьями, – перевел про себя Варламов. – Но слухи могут отравить истину, и постоянство живет только на небе».

Он покачал головой, а Грегори вздохнул:

– Это из довольно загадочной поэмы английского поэта Кольриджа, «Кристабель».

Он помолчал.

– Так вот, Юджин, в политике не бывает дружбы, только интересы. Да, некоторое время мы пытались сотрудничать с Россией, она была полезна, как возможный противовес Китаю. Но потом у вас случилось то, что называют русским реваншизмом: присоединение территорий, попытки расширить сферу влияния, опередить Запад в области вооружений… Так что Россия оказалась выгоднее для Америки в качестве врага, или, скорее, пугала.

Грегори невесело оглядел Варламова, потом продолжал:

– Естественно, мы не собирались воевать с русскими. В случае победы у нас просто не хватало сил контролировать столь обширную территорию, и ресурсы России достались бы Китаю, а это стало бы кошмаром для Америки. Но Америка охотно втянулась в гонку вооружений, и наши компании заработали сотни миллиардов долларов на системах противоракетной обороны, обновлении флота и прочем. Конечно, за счет налогоплательщиков и европейцев, но таков военный бизнес…

Грегори стал задыхаться от длинной речи и умолк.

– Видел я Европу, – фыркнул Варламов. – То, что от нее осталось после противоракетной обороны.

Наверху хлопнула дверь, и они подняли головы. По лестнице сходила Джанет в красивом зеленом платье.

– Пока, мальчики, – кивнула она. – До вечера. Кстати, Юджин, сегодня мы едем на вечеринку. Приготовь русские истории позабавнее.

Она вышла, и вскоре послышался легкий шум отъехавшего автомобиля.

– Поехала к подруге, – затрудненно улыбнулся Грегори. – Скучно ей со мной, старым пнем. Что собираешься делать завтра, Юджин? Мы с утра едем в церковь. Если хочешь, поезжай с нами. А сегодня весь день в твоем распоряжении.