Кожа Галины настолько побелела, что казалась почти прозрачной, гораздо светлее, чем у остальных заражённых. И движения были быстрее, чем у начальных зомби, только некоторая отрывистость бросалась в глаза. В любом случае, отличить превращённого зомби от начального, а тем более – от человека, труда бы не составило. Просто надо знать, на что смотреть, а мы тогда ничего не знали. Ясно одно – это уже не человек.

Её зрачки потеряли чёткость, напоминая кляксу или звезду в центре светло-голубой радужки глаз, а белок приобрёл красивый ярко-белый оттенок, который бывает у очень хорошо высыпающихся людей или на рекламных фотографиях. Помню, рассмотрела тогда лицо Галины очень хорошо, и глаза эти меня поразили.

Забраковав меня, Галина так же невозмутимо и бесшумно ушла, оставив после себя ощущение потерянности и тоски. Дети играли, няня Зои делала вид, что смотрит за ними, незаметно пытаясь вздремнуть, а мне стало очень неуютно, захотелось вернуться обратно домой. Ну их, этих зомби, дома хотя бы ещё живые люди остались, даже мадам М теперь показалась бы мне вполне милой женщиной.

Забрать Борисика было делом нелёгким, но в конце концов удалось вырваться, уговорив ребёнка под видом «мы только пообедать и сразу назад», хотя покормить его нам тоже было любезно предложено.

Мадам М встретила рассказ о соседях-зомби довольно флегматично, особенно – узнав, что Галина дала указание меня не кусать:

– Не понимаю, что вы так волнуетесь? Она же сказала, что нельзя, значит, нельзя. Возражения не принимаются. Раз Борисик доволен, значит, пусть пока играют там. К нам водить зомби не надо, конечно, а туда спокойно можно.

Пока думала, стоит ли попытаться объяснить, что уж больно жуткое у нас соседство, или сразу смириться, а может вообще – уволиться, зазвонил телефон. Это был Творилин.

– Да?.. В каком смысле её покусали?.. Печально. Ну она хотя бы пыталась дозваниваться сначала?.. Ясно. А данные-то Инга получила?.. Ладно, всё ясно… Как скажешь… Целую, пока!

Мадам М недовольно покачала головой и высказала Борисику своё отношение к проблеме:

– Солнышко, ты пока не сможешь получить постоянный пропуск, потому что папина помощница такая растяпа, что не смогла ничего узнать по телефону. Пришла туда лично, а там целая больница зомби, и вместо того, чтобы просто раздобыть ФИО того, кто тебя укусил, Инга позволила укусить себя. Ну как так можно, а? Плачет теперь, а что сделаешь?

Поход с хозяйским ребёнком в гости к соседям казался теперь дорогой на голгофу – оттягивала по-максимуму, но идти всё равно пришлось. Несколько раз проговорила про себя, что всё будет хорошо, но помогло не очень, зато Борисик почти бежал, насколько это возможно для зомби, аж подпрыгивал.

Зря боялась, в гостях мы не задержались, а в дом, полный взрослых зомби, даже не заходили. Дети-зомби поначалу расположились на лужайке перед домом, и там была не только Зоя с Борисиком, но и другие соседские ребята – даже не подозревала, что у нас в посёлке уже столько превращённых, включая некоторых нянь. Немного пощебетав между собой, дети попросились на площадку. Никто и внимания не обратил на мои попытки отговорить – толпой направились, впереди малыши, следом – сопровождающие их лица. Пришлось пристроиться вдогонку, посмотреть, как будут развиваться события – похоже, конфликт с людьми по поводу допуска на общую детскую площадку был им неизвестен или безразличен.

Увидев неторопливо вышагивающую толпу детей-зомби, чуть покачивающихся при переступании с ноги на ногу, и их мощную группу поддержки, оккупировавшие спорную территорию няни среагировали по-разному: кто-то дал дёру, с дитём или без, но большинство осталось на месте, хмуро посматривая на нарушителей спокойствия.

Зато человеческие мальчики и девочки смотрели на вновь прибывших во все глаза – они уже привыкли, что заражённые в зомби-защите не представляют собой серьёзной угрозы, наоборот, им всем захотелось рассмотреть и потрогать яркие шлемы привлекательного детского дизайна. Пока няни судорожно думали, что же делать, их подопечные уже налаживали контакт.

Одна девочка помладше пощупала решётку защиты Зои и наивно спросила:

– А как ты ешь с этой штукой? Или зомби могу кушать только людей, а вам не разрешают?

– Ты что, это же легко! Смотри, – Зоя просунула свои пальцы сквозь прорезь защиты и свободно дотянулась до рта, – видишь? Получается! Только кусать неудобно мне, но это ничего.

– Ого, здоровски! Это хорошо, что тебя кормят. А почему ты такая бледная?

Напряжённость спала, и только самые нервные всё-таки ушли. Оставшиеся няни зорко следили за происходящим, а дети, без всякой предвзятости, спокойно принялись играть вместе. А взрослые смотрели, но не видели.

Немного поболтав и утолив возникший за последние дни информационный голод, ведь мелким никогда ничего не объясняют толком про непонятное, дети-зомби несколько раз подряд провернули фокус: отводили в сторонку одного из незаражённых и что-то убедительно рассказывали, а потом тот сам совал пальцы сквозь защиту, позволяя слегка себя цапнуть. Удивительно, как никто ничего не заметил, когда всё случилось буквально перед носом.

Все только смеялись, и ни один не пожаловался.

Потом я спросила Борисика, что же вы им сказали, чтобы уговорить превратиться в зомби?

Ответ был прост:

– Конечно, они захотели стать выжившими!

– А ты уже выживший?

– Нет пока, но скоро стану. Здорово, правда?

– Откуда ты это знаешь?

– Мне так сказала королева.

Не стала рассказывать маме Борисика про всё то, что случилось на детской площадке, ведь мадам М наверняка несколько по-другому представляла себе развитие событий. Правило для нянь всегда простое: сомневаешься, тогда молчи. Зачем добровольно нарываться на неприятности?

Зато порадовала её хорошей новостью: дети-зомби сами отвоевали себе место под солнцем, придя играть большой толпой и автоматом закрыв вопрос спорной территории. Если что, всегда можно на текст «с зомби вход воспрещён» ответить ещё мощнее, зайти с козырей – «опасно для человеческих детей». Кто сильнее, тот и прав.

После истории с больницей, переполненной зомби, острое желание получить там имя гастарбайтера, заразившего сына, несколько подувяло, и мадам М решила, что ей не так уж и сильно хочется оформлять ребёнку постоянный пропуск – хватит пока временного, а там как-нибудь само рассосётся.

Удалось подслушать часть хозяйского разговора, из которого поняла, что укушенная в больнице Инга, помощница Творилина, отпросилась с работы, но была им отпущена только после подробнейшего отчёта. Рассказ её сводился к тому, что живых людей там никого не осталось, в регистратуру не прорваться, везде бродят зомби и вообще какой-то бардак. Исполнительная Инга попыталась всё-таки пролезть и найти кого-то, с кем можно поговорить нормально, вот и цапнули её под горячую руку. Смелая девочка, я бы сроду не полезла в их гнездо. Хотя, кого я обманываю? Ходила же к соседям.

Пока ещё распространение зомби-заразы не выглядело катастрофой и воспринималось лишь как досадное осложнение, которое при определённых усилиях всё ещё можно втиснуть в формат нормального хода событий.

В тот день к нам впервые пришёл участковый. Конечно, то был ненастоящий участковый, что стало ясно практически сразу. В посёлке полиции сроду не было, кроме облав на мигрантов лет сто назад, когда все строились, а внешний вид пришедшего – собранный военный в штатском – красноречиво показывал, что человек он серьёзный, не для разборов соседских склок.

Творилин сначала изумился – участковый спрашивает хозяев? Вот так, ни с чего, беспокоит приличных людей? Понимает ли он, к кому пожаловал? Разговорившись, Творилин изменил отношение, догадавшись, что за ведомство в игре, и превратился в саму любезность.

Проверяли тогда всех, кто не смог указать источник заражения зомби, во всяком случае, в нашем районе – точно. Помнится, мы все тогда удивлялись, какая разница, кто кого укусил? Какая разница, когда это случилось? Но военные проявляли поразительную настойчивость в подобных вопросах. Потом уже мы поняли, что они искали нулевого пациента. Помогло бы это? Кто знает. Возможно.