Ситуация в целом казалась чрезвычайно сложной – ни намёка на ясность и никаких идей. О чём могу сказать только одно: «В какой-то момент, ты перестаёшь удовлетворяться тем положением вещей, которое есть и если ты более или менее благополучен, то сознание начинает искать ответы в стороне от приобретения стандартных земных благ». В моём случае, это сопровождалось ещё и неким «безумием» – видениями, нелогичными действиями и объективным саморазрушением на уровне социума.

@shaenblats

Привет, крутые пацаны и приравненные к ним лохи, красивые девчонки и их сексуальные подружки. Короче все, кто любит жизнь и увлечённо читает эти посты. Зовите меня, как уже привыкли – герр Шаенблатс. Ну, и идём дальше.

#Хельсинки

Автобус плавно остановился у центрального вокзала Хельсинки. Несмотря на глубокую ночь по площади бродили компании, в основном подозрительный восточный люд и сосредоточенные полицейские. Что неприятно удивило. Пришлось констатировать – мой любимый романтический Хельсинки умер. Неприглядная картина настолько не гармонировала со сложившимся внутренним представлением, что нервно забрав бутылку граппы у Отто, в суете позабыв попрощаться, несусь от этого «ужасного» места.

Хотелось сбежать, как от этой реальности, так и от реальности вообще. Стало больно, но не от разочарования городом, а скорее от того, что всё вдруг резко поменялось, разрушив нажитые представления и иллюзии. Вы, мои дорогие друзья, каждый день точно так же бежите, возможно, даже не осознавая этого. И, увы, бесконечно боитесь себе в этом признаться. Или вообще не готовы осознавать происходящее. А мне, извините, уже всё равно и вот бесцельно мчусь по ночному городу, не особо заботясь о направлении движения и вящих философских измышлениях.

Хочется спрятаться от всего: от нового приятия города, от себя, нахлынувших мыслей и самое главное, от того, что заставляет менять пространства, страны и думы. Мне страшно, слёзы невольно текут по щекам, а сердце бьётся так, что больно дышать. Тут приходит интересная мысль: «От беготни ж скоро устану и наверняка усну, а это точно успокоит и даст возможность забыться». Просто надо спрятаться, да так, чтобы никто не видел и не трогал.

Передо мной глухая стена, высотой примерно метр семьдесят, перелезаю и к своему недоумению оказываюсь на кладбище, среди аккуратно вкопанных в землю плит, стандартного финского погоста.

Как ни странно, стало намного спокойнее, но через какое-то время, начинаю понимать, что нахожусь тут не совсем один. Сначала «они» были очень деликатны и старательно не проявляли себя, но с каждой минутой их любопытство росло и «они» начинали проявляться в виде мелькающих в сознании теней, а потом и еле уловимых образов.

Обращаю внимание, если у вас произойдёт подобный опыт, ничего не бойтесь, «они» почти безобидны и для начала, хотят только одного, чтобы вы знали их имена. Для них это почему-то важно. Сущностей две – «Адель Мари» и «Анна». У них есть не только имена, но и некоторое понимание о самих себе. Одно существо, довольно уверенное в себе, кровожадно и предельно нагло рассматривает меня, а другое, слегка потерянное, явно ищет помощь. Общее в них только одно, они радовались тому, что их ощущают. Существо, которое искало помощь, называло себя «Анна» и просило об услуге. Но пока не понимаю, что ей надо, так как «слова» Анны постоянно прерывались, она, словно заика, «произносила» их, коверкая и удлиняя слоги. Это несколько утомляло. Другое существо, дав мне немного помучиться, предложило снять обувь и встать голыми ногами на слегка влажную кладбищенскую землю, выразив уверенность, что это поможет лучше «слышать».

Ноги «гудели» от усталости и десятков пройденных километров, поэтому идея показалась не просто хорошей, а прекрасной и когда ступни коснулись земли, испытываю ни с чем не сравнимое наслаждение.

Жаль, что в духовных поисках нельзя обратиться к психологу или психоаналитику, чтобы получить исчерпывающий ответ о самом себе. Ведь они, эти гордые самоуверенные «профессионалы» – те же заскорузлые представления «о самих себе», с одной неприятной разницей – они ощущают себя значимыми специалистами в области человеческих душ. Хотя на деле – полные нули. И, если ваше «сумасшествие» не губит вас буквально, не верьте этой ненасытной и нагловатой шобле умников. Максимально, что они могут сделать – дать вам лекарства. Лекарства успокаивают, если вы действительно больны. А если нет? Если происходящее с вами – поиск чистой души или путь к осознанию высшего смысла бытия? Всегда презирал психологов. Впрочем, может, зря?

Существо источающее просьбу о помощи бесцеремонно и даже несколько отчаянно цеплялось за моё сознание и личность, пытаясь выудить исчерпывающую для себя информацию. Что касается меня, отчётливо понимаю, что оно, в обычном понимании вещей, – труп. И незамедлительно формулирую «Анне» эту простую мысль и даже произношу вслух. Существо явно не поверило и начало приводить свои бесчисленные аргументы о неправильности моих утверждений. Оно вдруг стало плаксиво истерично и по-детски наивно. Это невозможно утомительно, тем более, если у тебя самого куча вопросов и связанных с этим проблем. Переждав истеричные стенания, делаю глоток граппы и предлагаю сущности, то же самое. Та оказалось очень упрямой, предприняв с десяток безуспешных попыток выпить из бутылки и в конце концов, исчезла, схлопнувшись, как свет выключенного фонарика. Удивительно, но мне сразу же стало заметно легче.

Вторая сущность – «Адель Мари», терпеливо дождалась своей очереди. Она вела себя совсем иначе, абсолютно ясно ощущая себя бестелесной, с позволения сказать, мёртвой, в обычном понимании. И единственное, чего ей хотелось – сделки. Энергия моего организма казалась ей очень вкусным и полезным питанием, но, к её искреннему возмущению, для того чтобы сожрать часть меня, ей требовалось моё осознанное позволение и она настойчиво просила и даже требовала этого позволения. Сущность прямо донесла, что она есть в реальности, но, в то же время, предложила знание большего, того, что важно и интересно для меня, в обмен на часть моего энергетического тела. Сделка ощущалась честной, ибо врать и хитрить это создание не умело или не могло.

Существо ощущало себя вполне живым и реальным, с одной лишь разницей, оно ясно осознавало, что у него нет физического тела. Адель Мари определила себя, как сущность второго рода и представилась «вампиром».

Это казалось немного странным, так как гораздо привычнее понятие «вампир», которое вдолбил глуповатый «Голливуд». Но немного погодя, вникнув в поступающую информацию, понимаю, насколько неправы наивные киношники. Вампиры – часть вполне осязаемой реальности и окружающего нас материального пространства. Правда, они не имеют привычной плоти, пьют не кровь, а энергию вырабатываемую физическими телами и в целом достаточно дружелюбны. Всё остальное чем-то похоже на существующие мифы, если говорить о вечном существовании и непрекращающимся голоде – тяге к энергии «живых» существ, своего вида.

Вампир предложил, в обмен на любопытную информацию, отдать ему немного возобновляемой энергии тела. Сделка показалась уместной и в итоге пришлось согласиться. Мы оговорили то, сколько Адель Мари может съесть и выпив несколько глотков алкоголя для «храбрости», «раскрываюсь» для этого существа.

#Реальность – ситуация, по факту восприятия настоящего

Когда тебя жрёт кладбищенский «вампир», липкая, жадная, ненасытная и весьма мерзкая сущность, ты ощущаешь только одно, как уходят силы – немного поташнивает, лёгкое головокружение и какая-то вселенская слабость. Благо, что питаются они очень быстро, буквально считанные минуты. Поэтому, это гадкое состояние не слишком накрывает.

Напоминаю себе шарик, из которого понемногу выходит воздух, но за мгновение до «отчаяния», процесс скачивания воздуха резко приостановился, «вампир» неохотно отлип и удовлетворённо повис рядом. Существо казалось очень довольным и воспринималось гораздо насыщеннее. Почувствовав сильнейший голод, торопливо достаю шоколадку и жадно грызу, ни на что не обращая внимание. Сладкое немного приободрило. Тянусь к алкоголю и делаю приличный глоток. Становится очень спокойно и умиротворение начинает «стекать» по моему телу. Вампир оживляется, ему явно нравится эта энергия. Вместе с тем, Адель Мари отчетливо понимает, что ей, в плане «еды», больше ничего не светит.