В далекой-далекой стране Гренландии, раскинувшейся посреди необозримых просторов буйных лесов и быстрых рек, окруженной от врагов болотами и непроходимыми чащами, сегодня праздновали буржуинский праздник Хэллоуин.

Маленькая и гордая страна была изолирована не только от врагов, желающих завоевать ее и поставить жителей на колени, но и от всего остального мира. Да жители Гренландии никогда даже и не подозревали, что где-то существует другая жизнь. Наивные и глупые маленькие люди думали, что они одни во всей Вселенной. Необозримый океан с бурными волнами отделял Гренландию от других заокеанских стран, а пользоваться водным сообщением могли только самые высокопоставленные чиновники, которых, к счастью, было не так много. Можно сказать, только одна семья – Бармалея, пользовалась привилегиями и снимала сливки с благосостояния гренландских жителей.

Праздники в Гренландии были редким явлением, а уж, чтобы сами власти разрешали бурное веселье до захода солнца – такого городские жители на своем веку даже припомнить не могли. Порядки в Гренландии были строгими – собрания и митинги были запрещены законом еще с древних веков. Во все времена действовало негласное правило «больше трех не собираться», неукоснительно исполняемое законопослушными и смирными гренландцами.

Гренландцы отличались своей миниатюрностью – самый высокий житель страны был всего полтора метра ростом. Жили себе гренландцы в своих убогих хижинах, зарабатывали на краюшку хлеба, и ни о чем большем никогда не мечтали. Была бы чарка да шкварка – о чем еще мечтать обывателю, спокойно проживающему свою обычную обывательскую жизнь?

А сейчас жителям и гражданам представилась редкая возможность и на других обитателей своей страны посмотреть, и себя показать.

Основное празднество, конечно, состоялось на главной площади столичного города, где на улицы высыпали возбужденные толпы народа. Никто из жителей не собирался пропускать предстоящее веселье и оставаться дома, даже самые глубокие старухи выползли из своих избушек на белый свет, щурясь на ярком солнце и удивляясь расцветающей весенней природе.

Недавно в Гренландии легализовали марихуану, чем привели население в неописуемый восторг. Власти разрешили устроить по этому поводу большой праздник и веселую ярмарку, и не знавших до сей поры даже мало-мальских праздников жителей разом захватила бурная атмосфера веселья.

На маленьких улочках в центре столицы, взявшись за руки, стояли девушки в разноцветных одеждах. Девушки были опоясаны черной лентой по кругу. И если бы кто-то вдруг решил измерить цепь, в которую они сомкнулись, она бы оказалась длиной в несколько километров. И тянулась эта многокилометровая цепь от самых дальних окраин столицы до самого центра города.

Кроме старух, которые никого не интересовали, миловидных девушек и одиноких женщин, здесь можно было увидеть мамочек с колясками, в безопасной глубине которых, накрытые расшитыми кружевом балдахинами, спали маленькие дети. Рядом с мамами были и дети постарше, в прогулочных колясках. Розовощекие младенцы сосали леденцы, а некоторые, совсем малюсенькие, – пустышки.

Подростки и прочие зеваки околачивались неподалеку, создавая группу поддержки и внося нотки безумного веселья в организованную цепь женского населения.

Красавицы в элегантных ярких белых, красных и голубых платьях символизировали зарождение в гренландцах надежды на лучшее будущее. Лучшее будущее представлялось им как разрешенные впредь веселые праздники и уличные гуляния. Лица женщин выглядели счастливыми, а разноцветные шарики летали над толпой, оживляя и раскрашивая яркими красками чудесную картину народного веселья. Белые цветы в руках у женщин дополняли живописную картинку.

Женщины искренне верили в то, что любовь может победить, любовь была их оружием и светлой мечтой. Местный газетчик, описывающий события в своей желтой газетенке, отметил, что в заметку непременно нужно внести пришедшие ему на ум великие слова:

«Женщины опоясаны силой любви и венчаны венцом подвига».

А также крайне необходимо в заметке определить сообщество женщин как светлый дозор, ополчившийся против сил зла и тьмы.

Мужчины в надетых на голову черных банданах и в майках с нарисованными скрещенными костями и черепами гордо гуляли вдоль рядов с девушками, потягивая пиво и попыхивая самокрутками с марихуаной. Народ праздновал Хэллоуин, кто во что горазд. Мужчинам интереснее всего было напиться и обкуриться, любовь их мало интересовала не только сегодня, но и вообще.

Но надо признаться, что, несмотря на разноцветные шарики и цветы в руках у девушек, а также излучаемые ими радость и счастье, атмосфера праздника ближе к вечеру стала казаться жутковатой. Страшные Бабы Яги развевали на ветру свои одежды, тощие скелеты клацали жуткими огромными зубами, а мрачная подсветка улиц наводила ужас на всех окружающих. Да и сами фонари были похожи на монстров из страшной сказки, старающихся напугать абсолютно мирных и спокойных радостных жителей. Ожившие зомби протягивали всюду свои тощие черные руки, а черепа оживали и летали по воздуху, вращая светящимися красными огромными глазами.

Основной ритуал Хэллоуина состоял в том, чтобы навсегда изгнать из Гренландии бесов. Люди всерьез надеялись, что бесы сгинут и больше никогда в их краях не появятся.

Один бес даже показался в воздухе – он пролетел над главной площадью, показав народу свою звериную морду, испугав женщин до полусмерти. Люди в Гренландии всегда боялись всего потустороннего и непонятного. Мужчин же бес заставил выпить еще по пол-пинте пива и затянуться папиросой, чтобы заглушить неведомо откуда взявшийся необъяснимый страх и ужас.

В довершение всего выскочил Черт из преисподней, одетый в развевающийся на ветру балахон до пят, и напугавший жителей до колик в животе. Черт быстро пронесся по площади, толпа разгоряченных мужчин бросилась за ним, и Черт исчез в толпе среди женщин.

– Это фейк! – закричали люди, поняв, что Черт навсегда скрылся в преисподней, где бы она ни находилась.

После пролетевшего беса и исчезнувшего Черта веселье начало понемногу угасать, а эйфория стала сменяться усталостью.

В небольшой церквушке в арочном проеме стоял священник в черном одеянии. Под величавый звук колоколов он приветствовал развеселившихся прихожан, подняв руку вверх и величаво кланяясь. Батюшка полностью одобрял изгнание бесов и всецело поддерживал свой народ.

В конце вечера на площади развели огромный костер, от которого во все стороны рассыпались огненные искры. И, наконец, состоялось главное действо праздника.

На Площадь вывели связанную по рукам и ногам Справедливость. Справедливость, одетая в развевающиеся белоснежные одежды, горделиво держала белокурую голову. Она смущенно улыбалась, как будто желая извиниться перед людьми, что не смогла одержать верх над серостью и тьмой.

Палачи в черных одеждах окружили Справедливость, а Палач в черном с красным одеянии стоял рядом, держа свой топор острием вверх.

– Казнить! Казнить ее! Смутьянка! Народ с ума свела, беспокойство посеяла! – кричали провокаторы в черных котелках, возникая в толпе то тут, то там.

– Адвоката! Адвоката! Она не виновата! – закричали люди, стоявшие рядом со Справедливостью, восхищенные ее мужеством и стойкостью.

Ведь Справедливость не плакала, не ныла, не просила пощады – она терпеливо ждала своей участи, когда Палач прикажет сложить красивую голову на плаху, и взмахнет своим смертоносным стальным топором.

После прочитанного глашатаем с папирусного свитка приказа, участь приговоренной к смерти белокурой красавицы была решена.

Топор опустился на голову Справедливости, а голова покатилась к ногам стоявших впереди зевак, окрасив красной кровавой дорожкой мраморные плиты на площади.

– Ох… – выдохнула толпа, не то с сожалением, не то с облегчением, что наконец-то все закончилось.