– Значит, вам нужно тело друга, чтобы провести ДНК-экспертизу? – догадался Макс.
– Да. Мне нужно быть абсолютно уверенным, что мои деньги не попадут в чужие руки, что они достанутся правнуку моего товарища. И для этого не надо спускать целый труп с горы. Достаточно всего лишь части его плоти… Тем более, тело целиком незаметно спустить всё равно не получится.
– А разве нельзя как-то договориться с властями? Пускай они направят туда профессиональных спасателей с техникой и оборудованием…
– Навряд ли они пойдут мне навстречу. Это закрытый район и туда никого не пускают. Если местным властям станет известно, что кто-то собирается туда, в лучшем случае этого человека депортируют из страны. А про худший вариант даже говорить не хочу.
Дело принимало опасный поворот. Макс нахмурился:
– Если всё так серьёзно, как же я тогда вывезу ДНК-материал? Как объясню на границе, откуда у меня останки.
– Вам не надо будет ничего никуда вывозить.
– Но как же?..
– Анализ ДНК мой человек сделает на месте.
– О какой вообще стране идёт речь?
– О Китае, – и почти сразу же, не меняя интонации, Джонсон поинтересовался. – Вы голодны?
Макс только сейчас понял, что его желудок сводит от голода, и он кивнул.
– Тогда приглашаю вас на завтрак.
Джонсон с трудом поднялся и направился к выходу. Макс последовал за ним.
Джонсон повёл его в столовую. Макс отставал на полшага и на всякий случай страховал: старик еле переставлял ноги – того и гляди, упадёт и сломает себе что-нибудь.
Весь путь до столовой Макс размышлял, стоит ли влезать в столь опасное дело. Спустить человеческие останки с горы это одно, а вот проникнуть в закрытый район Китая – совсем другое. Китайские власти запросто могли обвинить его в шпионаже. А за шпионаж наказание в Поднебесной одно…
В столовой внимание Макса привлёк огромный семейный портрет: на переднем плане восседал сам Джонсон, правда, гораздо моложе, чем сейчас – на изображении он был русоволос, лишь виски едва посеребрила седина. Джонсон держал на коленях белокурую девочку лет десяти, видимо внучку, чью фотографию Макс видел в библиотеке. Рядом с ними на стуле царственно расположилась седовласая дама с надменным лицом – жена Джонсона. За их спинами стоял молодой человек, чем-то неуловимо походивший на своих родителей – он положил руку на плечо матери, а второй приобнял миловидную светловолосую женщину.
Очень жаль, что они так несвоевременно покинули грешную землю, и в живых остался только глава семейства…
Джонсон велел подать ужин на две персоны. Он усадил Макса по правую руку от себя как почётного гостя и потянулся за салфеткой. Макс заметил, что усыпанные возрастными пятнами руки Джонсона мелко дрожат. В библиотеке он за ним такого не замечал.
Было видно, что Джонсон очень утомлён разговором, но упорства ему было не занимать, и поэтому он крепился из последних сил, чтобы убедить Макса помочь ему.
Пока Джонсон отдавал указания прислуге, Макс огляделся. На камине в столовой тоже стояли фотографии. На переднем фото двое мужчин в форме американских лётчиков времён Второй мировой войны позировали возле самолёта. Один из них, несомненно, был Джонсоном – его треугольное лицо Макс не спутал бы ни с каким другим и узнал, даже будь ему на снимке всего пять лет от роду. А второй – синеглазый, мужественно красивый брюнет, олицетворение патриотизма, хоть на агитационных плакатах такого изображай. Макс отметил, что все три парня с фотографий, которые показывал ему Джонсон, вполне могли оказаться его правнуками.
– Да, да, – проследил за взглядом Макса Джонсон, – это я и мой друг. Мой лучший друг Роберт.
– Если я не ошибаюсь, вы стоите возле Р-47 «Тандерболт»4?
– Не ошибаетесь, – кивнул Джонсон. – Вижу, вы разбираетесь в истребителях.
– Да, немного. Мой дед был военным лётчиком, летал на Як-15 в Великую Отечественную. Выходит, вы тоже воевали?
– Воевал. Даже накинул себе пару лет, чтобы попасть в армию, – усмехнулся Джонсон. – Не хотел отставать от своего дружка, ведь Роберт был на три года меня старше, и в сорок третьем его призвали. Я пошёл на обман, чтобы тоже попасть в Корпус авиации, и в сорок четвёртом мне это удалось, я рванул следом за ним. В итоге мы оказались в Англии в 56-й истребительной группе.
Глядя на фото, глаза Джонсона подёрнулись поволокой, – он погрузился в воспоминания.
– На счету Роберта двадцать сбитых «Фокке-Вульфов»6, – спустя некоторое время заговорил он. – Мои результаты куда скромнее – всего семь истребителей. Роберт мечтал сравняться с нашим соотечественником Ричардом Бонгом, который сбил сорок самолётов противника, но не вышло, война закончилась…
Вроде бы всё выглядело правдоподобно и логично, но Макса не покидало чувство, что Джонсон разыгрывает перед ним представление. Макс не удивился бы, если б узнал, что Джонсон, а вернее, Томас по его распоряжению основательно покопался в его биографии и узнал о воевавшем деде-лётчике. А найдя точки соприкосновения, Джонсон без зазрения совести давил на них, чтобы получить тот ответ, который его устроит.
– В Англии Роберт познакомился с одной медсестрой, – продолжил повествование Джонсон. – Он хотел жениться на ней после войны, но не успел. Роберт так и не узнал, что она ждала от него ребёнка. Мне самому стало известно об этом не так давно, иначе бы я, конечно же, поддерживал с нею связь в память о друге и всячески помогал ей, – Джонсон горестно вздохнул. – Поскольку у меня больше нет наследников по крови, я хочу отписать правнуку Роберта всё своё состояние. Ведь именно ему я обязан тем, что выжил тогда. Надеюсь, за такое хорошее дело мне спишутся все грехи, и я попаду на небеса, к-хе, к-хе, – прерывисто засмеялся Джонсон. – В моём состоянии я всё чаще и чаще думаю о рае и аде…
– А бывшая невеста Роберта жива? Думаю, она бы сказала вам, кто из парней родной правнук Роберта.
– К сожалению, она уже умерла.
– А её дети? Да и документы какие-нибудь должны остаться.
– Дело в том, что она вышла замуж за некоего Стивена Ши и родила второго мальчика с разницей в одиннадцать месяцев. Через некоторое время она и её муж сгорели при пожаре, но дети чудом выжили. К несчастью, их по какой-то причине поместили в разные приюты. Документы могли перепутать, поэтому выяснить, кто из детей является родным сыном моего покойного друга спустя столько лет практически невозможно, – говоря это, Джонсон пододвинул к себе блокнот и, взяв ручку в дрожащие пальцы, что-то написал.
Затем протянул Максу. Тот взял листок и увидел цифры.
– Что это?
– Такую сумму получите лично вы, если отправитесь в горы в самое ближайшее время. Гонорар удвоится, если вы найдёте останки Роберта. Что хотите, то и делайте с деньгами. Можете поделиться с друзьями, если они настолько дороги вам, а можете всё оставить себе. Расходы на транспортировку и лечение ваших друзей будут оплачены отдельно. Вам нужно просто сказать «Да».
Макс нахмурился, прокручивая варианты, каким ещё образом можно спасти Пашку с Дэном, не подписываясь на заведомо проигрышную затею, только вот на ум ничего не приходило. Даже если он заложит всё, что у него есть, на это уйдёт много времени. А Джонсон предлагает перевезти друзей прямо сейчас.
«Неважно, найду я кого-то в горах или нет, парней нужно спасать прямо сейчас», – решился Макс.
И выдвинул условие:
– Я согласен. Но пока я собственными глазами не увижу, что моих друзей доставили в подходящий госпиталь, ноги моей в горах не будет.
– Хорошо. Есть ещё какие-нибудь пожелания? – в голосе Джонсона послышалось облегчение.
– Нет.
Джонсон позвал Сару, и когда та явилась, распорядился, чтобы она нашла Томаса. Тот пришёл так быстро, будто за дверью караулил.
Джонсон приказал Томасу созвониться с руководством непальской армии; возможно, он бравировал перед Максом своими связями, тем самым показывая ему свою значимость и возможности. Пусть так, главное, что Пашку с Дэном доставят в больницу и неважно, за какие ниточки при этом подёргает Джонсон. В конце концов, Макс здесь не о милостыне молит, и не в роли бедного просителя выступает. Он готов попытаться сделать то, за что кроме него никто в мире больше не возьмётся.
