Мне больно… В такие моменты хочется, чтобы так же было всем вокруг, а кому-то – в особенности… Но это неверно! Это пройдёт! Боль… она такая штука… она проходит.

Мандатам…

«Война, какая бы она ни была необходимая и справедливая, всегда преступление».

Чертовски прав Хемингуэй!

«Спасибо»… Спасибо дремучей власти и всем недоумкам, связанным с этой ситуацией… Спасибо, что я узнала, что такое кассетная бомба, что такое БТР, «Град», миномёт и «Ураган»; узнала о том, что такое война, не только из учебников; увидела, как выглядят окопы, как выглядят страх и смерть, человеческие потери; услышала, как звучит приближение опасности, воздушная тревога, детский плач, больной крик матерей, потерявших своих детей, как смотрят красноглазые малыши на этот мир, пережив пару ночей в подвалах.

Спасибо, что я лично смогла ощутить страх не проснуться завтрашним утром, страх не увидеть больше человека, с которым попрощалась сегодня… Наверное, всё это провернули, как обычно, на благо населению… Конечно же! Как же иначе дети в школе будут учить историю войн, если они понятия об этом не имеют… Спасибо… Мы достаточно увидели…

Страх, враньё, предательство, обстрелы, танки, военные, покалеченные дети, плачущие матери, не вернувшиеся домой отцы… Горящие дома, бездомные голодные люди, бомбоубежища, стёкла, перемотанные скотчем… Узнала, как людей могут не считать за людей, как могут расстреливать молодых девушек, маленьких испуганных детишек и беззащитных стариков, переживших прошлую войну… И после всего этого делать из себя жертв, обвиняя защитников во всех расстрелах…

Спасибо за испорченное лето. Спасибо за несбывшиеся мечты. Спасибо, что теперь на все праздники люди желают друг другу мирного неба. Спасибо, что сделали врагами братьев и друзей. Спасибо, что разбили страну. Спасибо, что покалечили детям детство. Спасибо! Довольно!

Бомбить начали по полной, особенно 18 июля… Луганск так крушили, что было слышно в окрестности 40 километров. Взрывы гремели целыми очередями буквально каждую минуту – без преувеличения. Порой и несколько раз подряд… Это первый раз, когда война стала не просто словом, она звучала везде, на каждой улице сотни городов: звучала грохотом обрушивающихся на людей зданий, криками из подвалов, плачем детей из школьных бомбоубежищ… Казалось, от Луганска останутся руины, Бородинское поле… Луганск в огне, в дыму… Город превратили в свалку.

Страх от ужасающей реальности не знал, как уснуть. Постоянный грохот. Спустя пару минут после бомбёжек пролетал самолёт с таким гулом, словно прямо над домом. Жутко даже представить, но ведь в эту же секунду кто-то лишается жизни в своей постели, точно так же лежа и трясясь от страха. Чем я везучее?

Июль на мгновение позабыла своё имя, позабыла все глупые страхи и отговорки. Прижимая голову к коленям, сидя за старым диваном (будто ватные матрацы спасают от пуль), она вспоминала, как несколько последних лет не могла представить себе своё будущее. Лишь пустоту показывал её внутренний маяк. Раньше, представляя своё будущее на полгода, год, два вперёд, она могла увидеть практически чёткую картинку. А последние три года, представляя себя через год-два-три, она не видела ничего. И речь не о чётких картинках из будущего, не о «ясновидении» и предсказаниях или планах. Раньше она могла видеть себя в полуразмытом облике, на цветовых фонах, в каких-то смазанных картинках и событиях. А теперь не видела совсем ничего. Ни свою работу, ни свою семью, ни изменения. Тогда её это очень настораживало и пугало. Никогда в жизни она не могла бы себе представить, что будет война. Никто не может себе представить в реальном мире войну. Что картинки из учебников истории однажды утром превратятся в реальность, все правила мирного существования перестанут работать, и настанет пора беззакония и тех времен, где власть у того, у кого есть оружие. Видимо, её подсознание просто не могло переварить такую «нелепую» информацию и блокировало её.

Происходит жесть. Других слов не подобрать. Пережившие Вторую мировую говорят, что такого ещё не видели. Люди воюют против своих же. Отбирают машины, воруют мужчин… У каждой войны всегда были две стороны противников, была цель, задачи. У этой войны нет ничего подобного… Хотя для кого-то, может, в этом смысл и есть, но не для простых людей. Это бесполезная, глупая, убийственная война. Никакая война не бывает доброй, но эта по-особенному дурацкая. Эта игра не по правилам.

«Спасибо» за разорванные мечты, за то, что приходится бежать от самых любимых людей, оставляя их в неизвестности, чувствуя себя при этом предателем… Оставить свой дом, все свои вещи… Твари… Вам это всё воздастся!

Только тот, кто находился на грани со смертью, сможет понять цену жизни. Такой человек будет ценить каждый момент безусловно. То есть без. Начинаешь ценить всё, что у тебя было. Это достойный жизненный урок, но очень дорогой. Весь Донбасс платит за эти уроки своей же кровью, слезами и потерянными душами. На что мы жаловались раньше? «Что это за жизнь…» Теперь понимаешь, что это по крайней мере была ЖИЗНЬ! А теперь наступила пора выживания.

Впервые в жизни Июль возненавидела путешествия. То, что было её мечтой, стало ненавистно. Впервые она возненавидела поезда. Один из них уносил её от самых родных людей, увеличивая с каждой минутой расстояние в километры.

Ещё ужаснее было то, что это путешествие было «без срока давности». Июль не знала, когда теперь увидит свой любимый город, своего любимого Харди, родные лица… И самая страшная мысль, которую порой не удавалось прогнать: увидит ли вообще…

Июль с частью своей семьи направлялась туда, где свежий воздух, домик в деревне, возможно, прекрасный отдых, возможно, хорошие люди, но никогда там не будет лучше, чем дома. Нигде не будет лучше, чем дома.

Казалось, от воспоминаний по всему вагону разнёсся запах той деревенской жизни. Точно не вспомнить многих событий тех лет. Последний раз Июль посещала это место шесть лет назад. Забылось многое, но единственное, что она чётко помнила сейчас, – этот запах на кухне. Приятный, манящий и почему-то кажущийся по-домашнему родным. И что самое удивительное, этот запах не изменился до сих пор. Он остался точь-в-точь таким же: аромат сена, веющий с улицы, свежего молока с нотками свежей травы и варящегося на печи домашнего сыра.

Но каким бы добрым ни был приём, мы никогда не будем родными в чужих местах. Никогда не станут улыбаться приезжим эти ненавидящие «москалей» продавщицы магазинов.

28.07.2014, 23:30… Вот и первый сильный взрыв вблизи Алчевска. Чёрт, я напугана не меньше тех, кто остался в городе. В силу моей бурной фантазии, я могу себе представить такой ба-бах, что заколет во всех точках тела. Так страшно. Ночь… Самое время, когда могут начать штурмовать. Боже, мои любимые, родные и близкие люди! Храни их Господь! Я держу за них кулачки и молюсь. Я с вами, мои хорошие! Мне очень страшно. Так страшно, что гром, который грохочет здесь за окном, пугает меня до кома в горле. Убийцы… Воздастся вам всё! Так просто из крови чистым не выйдешь. С грязными руками эти люди никогда не смогут спокойно жить! И не спасут их те миллионы, которые они отняли у обычных граждан…

Я почти уверена: эта война не будет длиться долго. И только это радует, и только это заставляет надежду ещё висеть на той тонкой ниточке внутри…

Эти строки всегда будут звучать ужасно для тех, кто чувствовал однажды что-то похожее вместе с Июль, но, скорее всего, останутся непрочувствованны теми, кто никогда не видел войну. Июль так хотела писать о чём-то стоящем в своей рукописи, но пока у неё получался бредовый военный дневник…