Я знал о других её романах. Она делала так, чтобы я обязательно о них узнал. Жаль, что уши нельзя закрыть, как глаза. Но я не был смещён. Я обладал ею в большей степени, чем кто-то другой, и этого было достаточно. До тех пор, пока она не подпустила к себе Гилмана Хайеса.

- Он ни на что не годится, Уилма. Тебе нужно от него избавиться.

- Мы мило побеседуем о нём. Так, как будто ты моя подружка, Рэнди.

- Он ни на что не годится.

- Он - потрясающий художник, дорогой мой.

- Кто это говорит?

- Стив Уинсан это говорит. Я плачу ему за то, чтобы он так говорил, там, где нужно. Там, где это имеет значение. Будь паинькой, Рэнди. И имей терпение. Он - очень самонадеянный молодой человек, и великолепное животное, и, после того, как мы наденем на него прочную узду, мы отправим его на все четыре стороны и забудем о нём.

- Он стоит тебе слишком много денег.

- Рэнди, дорогой, ты пилишь меня, как старая карга. Будь мягким и терпеливым, и Уилма скоро вернётся. У бедняжки Гила появилась абсурдная идея, что он оказывает мне некоего рода услугу. Я сумею поправить его в этом небольшом заблуждении. А потом, поскольку он несколько скучноват, мы отправим его на все четыре стороны, повзрослевшим и помудревшим.

Она посвятила меня в список приглашённых на этот уик-энд. Хайес, Докерти, Стив, Джуди и Уоллас Дорн. Была одержана маленькая победа в том, что касалось Хайеса. Это дало мне время, чтобы проверить состояние её счетов. И то, что я увидел, мне не понравилось. У меня состоялся разговор с ней во вторник. Я всеми силами старался её напугать. Говорил, не стесняясь в выражениях. Она улыбалась мне и загибала пальцы.

- Сдать дом в Куернаваке. Галочка. Подыскать здесь квартиру поменьше здесь. Может быть. Спровадить Гила и отказаться от тех усилий, которые Стив предпринимает ради нас. Галочка. Перестать тратить так много на другие вещи. Галочка. И ты знаешь, дорогой, раз уж мы производим изменения, Джуди и Уоллас Дорн тоже ужасно мне надоели. Думаю, я произведу кое-какие изменения. А тебе не кажется, что ты тоже дороговато мне обходишься?

- Это тебе решать, - сказал я ей.

- Мужественный Рэнди. Даже глазом не моргнул. Свяжись по для меня по телефону с Мэйвис, дорогой.

- Ты это серьёзно ... насчёт того, чтобы и со мной тоже распрощаться?

- Ну вот, ты всё испортил, тем, что разволновался. Ты уж побудь хорошим мальчиком в этот уик-энд. А там посмотрим. Позови Мэйвис к телефону, и, пока я буду разговаривать, можешь уезжать - на сегодня ты свободен. Скоро явится Гил. Бедняжка, его просто с души воротит, когда он тебя здесь застаёт. По-моему, ты ему совсем не нравишься.

Мы с Ноэль приехали в пятницу, болтая с едва уловимой натянутостью людей, которые познакомились в поезде. Она была мила, элегантна, но для меня это было всё равно что смотреть на фотографию девушки, которую я когда-то знал. Я смотрел на неё совершенно отстранённо. Весь окружающий мир был пресным, невыразительным и приземлённым. Единственным ярким явлением в этом мире, единственной реальностью, было требовательное тело с ярлыком "Уилма", в котором предстояло найти очередной момент забытья, великой ослеплённости, которая перевесит все сожаления.

Я рассчитал время так, чтобы мы приехали пораньше. Гилман Хайес прикатил вместе с Уилмой, в её машине. Они уже были там к нашему приезду. Уилма сказала мне, какая комната нам отведена, с тем чтобы я занёс туда наши вещи. Я уверен - она сказала Хосе, что я ничего из себя не представляю, так что помогать мне не нужно. Он даже смешивает и подаёт мне напитки с почти ощутимой неохотой. Это - типичный пример её штучек.

После приезда Стива Уинсана я понял, по тому, как он всё время поглядывал на меня, что он хочет со мной переговорить. Я догадывался, о чём. Когда он улучил момент, чтобы попросить меня об этом, я согласился. Он был достаточно глуп, чтобы обращаться со мной с презрением. Я держался с ним твёрдо, всё это время надеясь на то, что Уилма ничем не намекнула ему об опасности. А потом у него хватило проницательности, чтобы впрямую указать на то, что Уилма представляет для меня личную угрозу. После туманных угроз. Он - прожжённый и опасный человек, вполне способный применить любое доступное ему оружие. Вот только мне не приходило на ум, какое оружие ему доступно. Уилма сказала, что избавляется от него. А она не из тех, кто меняет свои решения.

Мэйвис как обычно была утомляла своими бурными проявлениями чувств. Джуди Джона была почти самой собой, но я чувствовал в ней усталость. Пол Докерти казался довольно неуместным в нашей маленькой компании. Когда-то, наверное, и со мной было то же самое. Гилман Хайес превзошёл самого по части хамства, оскорбляя тех, кого он не игнорировал. В воздухе чувствовалась немалая напряжённость. Уик-энд не сулил ничего хорошего. У меня это вызывало нервозность. Я старался не забывать о том, что сказал мне доктор. Не суетитесь, не нервничайте. Попытайтесь по возможности расслабиться. Но мой доктор никогда не проводил уик-энд с Уилмой Феррис. Она создаёт напряжение. Она подпитывается им. Она намеренно создаёт недоразумения, взаимное непонимание.

Уоллас Дорн преподносил себя с со своей обычной помпой. Ноэль сидела так, как будто сознательно исключила себя из компании. Уилма всегда до приторности любезна с ней. Мы ели, пили, и они играли в разные игры. Я бродил вокруг и пил слишком много. Мэйвис танцевала с Гилманом Хайесом. Это было не слишком приятное зрелище.

Я обрадовался, когда вечер завершился. Ноэль рано углеглась спать. Она спала в своей постели, когда я пошёл в нашу комнату. Я разделся и лёг в темноте, с таким чувством, как будто мои нервы выскочили через кожу, и колеблются в ночи, улавливая все эмоции, перемещавшиеся по большому дому. Я разложил их попарно. Наверное, Стив нашёл дорогу к комнате Джуди. Пол и Мэйвис вместе, как им и положено. А Гилман - с Уилмой. Все эти слепые телодвижения во тьме, пока я лежу обескровленный. Шуршание и поцелуи, пока я лежу мёртвый. И есть только это. Они морочат вам голову всякими звучными словами, разводят целую философию. Человеческая судьба. А потом ты узнаешь, что вся судьба заключена в функции. Быть рождённым, выращенным и умереть. И из этих трёх, есть только одно, над чем ты властен. Функция мужчины. И, в случае с нами, бессодержательная функция. Бесплодное ощущение, ничего не создающее. Судьба и функция в тёмном доме, в ночи с оголёнными нервами, в то время как моя жена, к которой я давно уже не притрагивался, лежит, погружённая в свои серебряные мечтания, погружённая в точные и безукоризненные образы своего вязкого мозга, неиспользованное тело, спокойное и недвижное, а кровь циркулирует по ней, и молекулы кислорода разносятся по тесным коридорам. Это был секрет, который я мог ей поведать. Не осталось ничего, кроме функции, суженая моя. Ничего, кроме этого. И никаких больше громких слов. Никакой гордости и никакого стыда. Никакой чести и никакого бесчестия. Ничего, кроме тела и его потребностей, и забвения, обретаемого в удовлетворении его потребностей; я лежу здесь мёртвый, и знаю, что я мёртв. А ведь, приложив столь малые усилия, я мог бы захватить Уилму с собой. В ад. Почему я это сказал? Если есть только функция, то нет никакого ада. Никакого искушения, никакого порока. Лишь условность, которую мы создаём для себя, чтобы сделать жизнь более или менее сносной. Потому что нам нужны эти вымыслы. Столкнись мы когда-нибудь с абсолютной бессмысленностью, мы бы умерли. Как умирал я, понемножку, столь разными способами, в течение такого длительного времени, что ничего уже не осталось.