–Послушайте, что здесь происходит?

–Происходит где? – поинтересовался с робостью мужчина, слега ошарашенный излишней эмоциональностью своего клиента и волнительно оглянулся по сторонам.

–Здесь, в кафе, в этом чёртовом городе? Почему я не слышу смеха детей? Почему все сидят поодиночке, и совсем не видно ни одной тошнотворно слащавой парочки, зажимающейся в углу, настолько вульгарно, что другие посетители с неодобрением поглядывали бы в их сторону, а пара умников наверняка бы обсуждала между собой, что неплохо было бы им снять номер в гостинице или ещё где. А эта музыка? Почему, чёрт возьми, тут так эмоционально глухо? Нет, даже не так, тупо, да, да! Именно эмоционально тупо. Это ваше радио прокручивает одну чушь, магазинные пластинки без слов и надо заметить без чувства!

Демьян говорил все это с таким пылом, что окружающие стали на него недобро поглядывать, перешёптываться, а в некоторых взглядах читалось сожаление. Официант с недоумением посматривал на него, мучительно пытаясь сообразить, как лучше ответить.

–С вашими запросами, знаете ли, пойдите лучше в бордель, процветание в разуме свободном от страсти! – он сказал это гораздо громче, чем того требовало приличие, и в завершении фразы приподнял бровь, добавив еще больше надменности образу. Затем, незаметно для других, но намеренно обронив салфетки, официант наклонился по ниже, что бы поднять их, это позволило прошептать Демьяну пару слов:

– Если вам дорога жизнь немедленно покиньте это место и старайтесь поменьше говорить. Язык ваш, определенно вам не друг.

–Что за? Процветание что....и где я это слышал? – довольно быстро он сообразил, что это не лучшее место для раздумий и быстро покинул кафе, так и не закончив свой завтрак.

Стремительно шагая по центральным улицам города, он решил, что немедленно следует во всём разобраться.

–Что за странная формулировка, кто вообще так говорит? – вопрос в навязчивой форме оккупировал его мысли.

Демьян шёл все дальше от центра города. Блюстителей порядка определенно становилось всё больше, в среднем за время прогулки ему встретилось, по меньшей мере, 6 пар шагающих по два. Он даже подумал о том, почему бы не подойти к одному из них, чтобы разузнать, на счёт того, что здесь происходит, но внутреннее нутро подсказывало, что это явно не самая лучшая идея. Серый город будто спал и за всё то, недолгое время пребывания здесь, он не увидел ни одного яркого платья, ни одного смеющегося ребёнка, ни влюблённых, словом ничего, что могло свидетельствовать хотя бы о намеке на счастье. Толпы людей, двигались вместе, но не соприкасались, словно одинаково заряженные магнитные полюса. Бесцельно блуждая по улицам, он не заметил, как стемнело. Последние деньги, он потратил на неудачный завтрак, и немного разозлился на то, что хамоватый официант так грубо выставил его за дверь. Но голод не затмевал его разум, голос сотрудника кафе предостерегал и был с нотками заботы, такое нельзя не заметить. Что уж теперь говорить, других денег у него не было. С Фестрадом Демьяна не связывал ни один родственник, друг или знакомый, одно сплошное одиночество, исключительно довлеющее ближе к ночи, когда улочки города особенно пустынны. Он слонялся по каменистым аллеям до темноты. На часах было 23:00, тишина резала ухо. Вдруг послышались шаги.

–Копы, – подумал он, и интуитивно почувствовал необходимость спрятаться во мраке арок, но оступился и чуть не упал прямо на освященную фонарным светом зону.

Во всех детских сказках, темноты скорее боятся дети, чем монстры. Страх же, устраивает революцию, превращая мрак в укрытие даже для представителей добра. Демьян почувствовал резкий рывок, и сильная мужская рука удержала его от падения.

–Что, чёрт возьми, тут происходит? – подумал он, и, замахнувшись, резким ударом сбил незнакомца с ног. – Парень, красть тут нечего, иди своей дорогой! – сурово произнес ошарашенный Демьян, несомненно, испытывая гордость за то, что так ловко отразил нападение.

–Глупец! Если бы я хотел тебя ограбить, стал бы спасать? – рассерженным, слегка раздосадованным тоном произнес мужчина.

–Ну да, звучит весьма лог…– тут, лицо незнакомца осветил приглушенный свет из окна старого дома.

–Секунду, твоё лицо, где я тебя видел?

–Язык ваш, определенно вам не друг,– раздался из темноты уверенный голос.

–Оооо чёрт возьми, надо же, ты, ты тот самый официант, но что, что ты тут делаешь? Преследуешь? Знаешь, – попутно отряхивая куртку от грязи стен, ответил он, – С меня хватит приключений на сегодня.

–Насколько мне известно, для тебя все только впереди. Я от Марка, вы вместе служили летчиками в ВВС Фолмрака, ты не раз спасал ему жизнь во время войны.

–Марк, – внутри него что-то встрепенулось, новость о старом друге разодрала рану, освежив так старательно, заглушенные им ранее воспоминания, – он жив? Я думал что… – его изумленный взгляд обрушился на собеседника вместе с голосом, в котором, более не чувствовалась враждебность, скорее появилось неравнодушное волнение.

–После того как он помог тебе, его продержали в тюрьме, несколько дней, точно не знаю. Последнее известие, что я получил от него, это разыскать тебя и помочь. Он прикрепил к посланию фотографию, смотри! – продемонстрировав миниатюрный, помятый снимок, что был спрятан на дне кармана его куртки, незнакомец продолжил свою речь. – Слава богу ты сам того не зная нашёл меня. А от Марка я, – голос его пронизывала нервная дрожь,– Я, – снова нерешительно начал он, – в общем, я молю бога, чтобы он был жив, а если жив, надеюсь что тело его, как и душа, лишены страданий.

–Господи, – обхватив голову, повторял Демьян, – Господи, я так на это надеюсь! – дрожащими руками он протянул руку к клочку старой фотографии, на которой распознал три лица: своё, Марка и Фреда.

Фотография была сделана в первый день после окончания войны и сохранила в себе образы трёх счастливых мужчин, с наслаждением вдыхающих первые глотки свободы, и достойно разделяющие их между собой, как равные. За годы дружбы они успели разделить и радости, и поражения, всегда искренне поддерживая, и наставляя друг друга, как это делают в семье, словно братья, разве что не кровные. Прекрасно понимая, насколько сильно он им обязан, Демьян еле сдерживал слезы, смятение чувств, благодарности и сожаления резко накрыли его и бушевали в ранимой душе по разодранной, освеженной ране, снова кровоточащей. Боль, что он так старательно пытался спрятать в самые дальние уголки своей души, нахлынула неожиданно, словно шторм, превысив по эмоциональности привычные переживания. Это давило, выжигало и сжимало. Пытаясь восстановить дыхание, выровнять его, чтобы дышать, Демьян, снова опираясь на грязную стенку старого здания, медленно сполз по ней вниз, а упав на колени, закрыл холодными, трясущимися руками лицо, словно абстрагируясь от несправедливой реальности.

– Господи, лишь бы он был жив!

Все это время, незнакомец стоял в стороне, предпочитая не вмешиваться в эмоциональные баталии нового знакомого, даруя ему возможность принять наконец-то боль, которую он так старательно пытался подавить. Еще семь минут, уже дышит ровнее.

–Подожди, а Фред?

Голова собеседника, покачивающаяся из стороны в сторону, словно старый маятник, говорила без слов. Повисло молчание. Демьян видел, как Фред был ранен, вместе с тем, в тайне молился о его здравии, но и эта надежда безжалостно умерла. Получая известие о смерти друга, ты словно сам получаешь пулю, не смертельную нет, но не менее больную, всегда с изощрённой жестокостью судьбы – жить с этим, с осознанием того, что тот, кто был тебе дорог, более не жив. Утрата, пожалуй, самый беспощадный способ доподлинно познать хрупкость человеческой жизни.

–Новости поганые, – уже с меньшей настороженностью, но с отстранённой холодностью промолвил Демьян. – А ты, стало быть?

–Аааа точно, как же это я так? – незнакомец дружелюбно протянул свою худощавую руку. – Меня зовут Мирон, я брат Марка и вроде как обязан тебе.

Мирон имел слегка брутальный и одновременно причудливый вид, у него были большие серо-голубые глаза и шрам над левым глазом, который трудно было не заметить, и очевидно выделял его среди толпы. Теперь он не был похож на робкого официанта, то ли приглушенный свет от фонарей придавал его образу больше мужественности, то ли только что разбитый нос бедняги. Демьян пару раз подумал на этот счет. Мужчина с русыми волосами, лет 35-ти был спортивного телосложения и оставлял двоякое впечатление. Будто принцесса Англии одетая в лучший наряд, намереваясь прогуляться до собора, заглянула по ошибке в рок клуб. Мягкие черты лица, тон общения свидетельствовали о душевном спокойствии и простоте этого человека, но только что разбитый нос и взгляд скорее настораживали.