Демьян слегка напрягся, вопросов, было и правда много, но с какого именно развязать беседу, он понятия не имел. Подождав около минуты, которая казалась собеседникам слишком долгой, он решил всё-таки не слишком задумываться на этот счет и начал рубить с плеча.

–Ну, с чего бы начать, знаете, не мастер я ходить вокруг да около. Какого черта тут происходит, в этом городе?

–Ну ей богу, ты как будто в лесу жил, – ответила Мария подбрасывая свои руки от удивления вверх.

–Демьян, – поспешил ему на выручку Мирон, – расскажи, что тебе известно, и мы восполним твои пробелы, – добавил он заботливым тоном.

–Ну что же, рассказывать особенно не о чем. Мы с Марком и Фредом работали на базе военно-воздушных сил, обычная сладкая рутина, жизнь шла своим чередом. Находясь вдали от мегаполисов, не сильно-то мы интересовались тем, что происходит в мире. Марк в то время тяжело отходил после войны и решил временно сменить поле деятельности, так что ограничил для себя возможность летать, став механиком. Потом начала происходить вся эта политическая херня. Ну мы и не думали об этом, своей работы было полно. А видимо зря…Затем, в один прекрасный день к нам приезжает мисс Гофман, что бы заручиться поддержкой ВВС Фолмрака. Как мы поняли, половину она подкупила сразу же. А вот со второй пришлось повозиться. Сначала нам показалось, что эта агитация против любви просто шутка, неудачная шутка, но позднее эта неудачная шутка начала стоить людям жизней. Я, собственно говоря, тогда впервые и узнал, что у Марка есть брат. Они сказали, что убьют тебя, если он не примет их сторону. Мне угрожать было нечем и не кем, я бежал, твой брат, кстати, сильно помог мне. Дважды как оказалось, – расстроено и благодарно произнёс он, попутно переводя взгляд на окно в попытке скрыть смущение.

–Ясно, тогда тебе предстоит узнать ещё кое-что. После того как ты бежал, Марка отправили в тюрьму, продержали его там не долго, во всяком случае он умудрился отправить мне тайное послание чтобы я разыскал тебя. Не знаю, жив он или нет, остаётся лишь молиться.

Мария тяжело вздохнула, выражая невербальную поддержку и сострадание мужу.

– Послушай, – продолжал Мирон, – всё то, что здесь происходит это похоже на неудачную версию антиутопии. Заручившись поддержкой всей армии нашей страны, Гофман обрела власть и стала реально опасна. Здесь, в Фестраде, знаешь, кто занимает руководящую должность? Ат Ментира, этот чёртов психопат. Ты только послушай, что выдумал этот негодяй, это же абсурд! “Любовь – это болезнь, заявил он, Л.Ю.Б.О.В.Ь.-Б.О.Л.Е.З.Н.Ь.”, – произнес он по буквам с медленной озлобленностью, растекающейся между ними от ярости непонимания. – Чёрт возьми, если это так, то весь мир поражён этой чумой. Теперь влюблённых, или уличённых в любви не просто наказывают, их либо убивают, если они не представляют ценности для страны, либо отправляют в специализированные учреждения, так называемые больницы – «Ясный разум». Чёрт бы их побрал! – почти не сдерживая себя, Мирон обрушил сжатый кулак на деревянный стол, Мария вздрогнула, – и знаешь, что там делают? Их лечат!! Словно они психически больны, им внушают, что любовь это зло, какая трагедия! – он сказал это с такой душевной болью спаянной со злостью и непониманием, что Мария даже поперхнулась своим кофе.

–Этот мир безнадежно прогнил, – сурово подметила она, – мы словно окунулись в средневековье, только охота на ведьм окончена, теперь народ не боится подозрений в связи с дьяволом, теперь подлинный страх ему внушает огонь сердца.

Демьян внимательно слушал и наблюдал за происходящим боясь перебивать.

–Но подождите, как они определяют, что человек влюблён?

–Много ли нужно усилия, чтобы понять, что кто-то влюблён? – словно умудренный жизненным опытом, ответил Мирон, – Дорогой мой, они увеличили количество патрулирующих улицы не для того чтобы защищать нас, народ, а для того, чтобы защищать свою безумную идею от нас. Процветание…

–Да, да, в разуме свободном от страсти. Что за чушь? Впрочем, ты так и не ответил на вопрос.

–Мой милый друг, собственно говоря, они не придумали ничего особенного. Просто если вдруг ты будешь замечен флиртующим с милой девушкой или целующимся, если вдруг бросишь на кого-то нежный взгляд, тебя либо в «Ясный разум» направят, если конечно сочтут полезным для страны, либо ликвидируют. Про проявления заботы и нежности я вообще молчу. Вот, например, Наркисс, – с отторжением произнес он, – слыхал о таком?

–Не доводилось как-то, если честно.

– А зря, Гордон Наркисс, правая рука Гофман, создал специальное подразделение, подразделение крыс, настоящих шпионов, они всюду рыщут в поисках преступников. Одеты как мы, говорят как мы, вот только предают свой же народ. Негодяи! Они повсюду, наблюдают за нами, чуть шаг в сторону от их идеальной системы и все, считай ты труп. У нас теперь знаешь, что почитают? Уважение и страх, будто мы собаки какие то, эти мрази, пытаются выработать у нас рефлекс.

–Довольно Мирон! – с удручённой громкостью вставила Мария, пытаясь усмирить разгорающуюся ярость мужа.

–Что довольно? Моя дорогая Мари, ты права, мы словно очутились в Салеме, нашего инквизитора зовут Ат Мантира, одержимый идеей разве что не церкви, а стервятника Гофман.

Слушая все это, Демьян потихоньку обретал картину происходящего, проникал в самую суть, и это пугало его, действительность наводила ужас, потому как сложно было не просто представить всё это, а понять, понять, как социум допустил такое.

–Как же вы тогда тут живете? Ну, в смысле по Вам не скажешь, что вы не влюблены, за вами разве не следят?

– «Северное сияние» – это своего рода убежище, внешний вид здания, -ответила Мария, – да и район, не привлекает застройщиков, никому и в голову не приходит здесь кого-то разыскивать. Правда, ненадолго, – тихонько вздохнула она, – ходят слухи, что Ментира рыщет по таким вот захолустьям в поисках скрывающихся, не знаю насколько это правда.

–Это ужасно, – единственное, что удалось выдавить из себя уже перегруженному информацией Демьяну.

–Моя история не мудрена. Когда закон ещё только вышел, я работала воспитателем в детском саду, и он буквально стёр землю из-под наших ног, лишил хлеба в одночасье. Как можно работать с детьми без материнской ласки, заботы? Ты знаешь? Я нет. В отличие от нас, рабочих лошадок, правительство видимо, прекрасно осведомлено, я бы даже сказала, так живенько, представляло себе эту картину эмоциональной заглушки для детей, что реально поразило меня ещё тогда, но не перестает удивлять и сегодня. Внезапно, одним днём пришли мужчины и в саду поставили камеры, стали наблюдать. Мы думали, что это шутка, ведь сначала ничего не изменилось, но спустя пару месяцев, всех поголовно стали сокращать, притом не просто увольнять, люди исчезали. Начальник тайно поведал мне, что у них есть записи, видео регистрации наших нарушений, а также то, что в чрезвычайном случае, жертве ареста уже никто не сможет помочь, разве что Бог. Спустя сутки, меня должны были арестовать, пришлось импровизировать. Мирон спас меня! – она с любовью посмотрела на мужа, и взяла его за руку, после чего продолжила свой рассказ, – и мы сбежали сюда, для всех я пропала. Возможно, конечно меня и разыскивают, но это маловероятно, никто не будет морочиться из-за воспитателя, но всё же, как ты уже понял, я все-таки, предпочитаю не высовываться. Здесь, для всех Мирон не женат и мы счастливы среди этого хаоса, лишь только потому, что крайне осторожны. Ты кстати не единственный наш постоялец, остальные пока не вернулись, но не переживай, скоро ты со всеми познакомишься.

–Последний вопрос, – нерешительно начал Демьян, – если все люди против такой власти, почему никто не поднимает восстание, революцию, почему все спрятались по норам и не хотят воевать за бравое дело? – Демьян говорил пылко и яро, лишь после того как он вербализовал сформулированный с горяча вопрос, понял что ненароком оскорбил семью приютившую его, тут же он добавил извиняющимся тоном, – простите, я не хотел быть грубым, просто пытаюсь понять, вникнуть во всё это.