Мои ноги подкашивало. Силы покидали меня, а волк снова становился сильнее, почуяв что-то в глубине дома.

Дом гудел от таинственного всепоглощающего воя. Стены дрожали, из каждой комнаты раздавался дикий человеческий вопль, треск дерева, а кто-то даже царапал стены ногтями, чтобы выбраться из плена. Я почувствовал себя в дурдоме, при всеобщем приступе паники и дикости. Надеюсь, ещё не поздно, и зверь не овладел моими друзьями.

Сдерживая внутри зверя воспоминаниями об Арине и стараясь не упасть, я оперся о биту и медленно направился к источнику воя.

Тьма вокруг меня казалось живой. Сам воздух вибрировал в прихожей. Стены дома двигались передо мной, накладываясь друг на друга. Прихожая преломлялась в калейдоскопе. Мне неистово хотелось встать на четвереньки, потому что голова кружилась, а ужин просился наружу. Но я знал, что изменение в доме, приступы тошноты вызваны метаморфозами в моём теле, вызваны желанием волка выйти из клетки.

Лишь бы с Ариной ничего не произошло. Почему вой не подействовал на неё? Она же сестра Лены, значит она тоже должна быть оборотнем. Или она одна из тех, в ком не осталось крови волка? Оно и к лучшему.

Стены передо мной ходили ходуном, стягивались в круговороте, а затем снова становились нормальными. Мои ноги вязли в полу, как в зыбучих песках, мне хотелось встать на четвереньки, будто лишь это могло мне помочь идти дальше. Но я чувствовал, что это не мои мысли. Я чувствовал, что кто-то в моей голове только и ждёт подобного случая, чтобы овладеть моей плотью.

Спустившись по лестнице, я почувствовал присутствие кого-то намного сильнее меня. Сама природа моего существа говорила, что я должен опустить голову при встрече с тем незнакомцем. Кровь в моих венах начала кипеть, мои кости стали хрустеть по мере моего приближения к источнику воя.

В ушах стали слышаться голоса из чужого прошлого: плачь, крики о помощи, стоны, наполненные болью. Перед глазами всплыли люди, охотящиеся за мной, огромные костры, факелы. Это не мои воспоминания – чужие. Мне стало сложно продвигаться вперёд. Я совсем не видел ничего вокруг. Картины перед глазами стали настоящими. Я будто провалился в прошлое. Ярость накрыла меня. Я бил кому-то в челюсть, я ударял лежачего ногой, перегрызал человеческие глотки. Я чувствовал, как моя нога ударяется о чью-то мягкую плоть. Чувствовал, как на костяшках кулака скапливается кровь. Чувствовал, как мои зубы разрывают натянувшуюся плоть. Чувствовал тепло и запах крови своей жертвы, сменяемые наслаждением.

Моё тело снова начало вибрировать. Виски будто проткнули проводами и дали напряжение. Мой мозг кипел, угрожая стать кашей. Всё вокруг меня закружилось в хаотичном вихре. Моя память начала выбрасывать передо мной всё больше и больше картин жестокости, призывая мне отдаться этому.

Вой становился громче и сильнее. Ненависть, жестокость, страх, злоба, реки крови звали меня. Мои ноги совсем не держали меня. Ещё один шаг, и я рухну. Я даже не знаю, лежит ли бита всё ещё в моей руке.

Шаг за шагом я приближался к источнику ненависти и дикой злобы. Шаг за шагом я чувствовал, что сил у меня совсем не осталось, и моё тело движется вперёд по чужой воле. Страх накатывал на меня волнами. Эпицентр отчаяния и ненависти был совсем близок. Чья-то чужая воля сжала мое горло.

Силы покинули меня, и я рухнул на пол, сильно ударившись головой о что-то твёрдое и тупое. Вой вокруг меня резко стих, и вокруг нависла тишина. Тьма обволакивала меня, не выпуская из своих стальных объятий. В ушах всё ещё стоял звон, я все ещё чувствовал метаморфозы в своём теле.

Что-то передо мной шевельнулось во тьме. Заскрипели половицы.

Я не потерял сознание!

Приподняв голову, я прищурил глаза. В ночной темноте нашего дома, посреди гостиной, стояло что-то белоснежно-белое. Огромная фигура подалась вперёд, приближаясь ко мне. От белой поверхности отразились отблески слабого света.

Я чувствовал, как ко мне приближается страх. Я чувствовал, что с каждым шагом пепельно-белой фигуры моё тело сжимается, а голова беспомощно опускается. Больше всего мне захотелось сдаться. Но если я сдамся, то что же тогда будет с Ариной? Что сделает этот пришелец, когда узнает, что в моей комнате есть беспомощная девушка, на которую не подействовал его вой?

Набравшись сил, я приподнялся, и, вложив в кулак все остатки своей воли, ударил по переключателю. В глаза ударил яркий свет, ослепляя и вызывая разноцветные шары. Что-то рядом со мной отшатнулось. Ненависть и страх исчезли, потухли, растворились с приходом света. Видимо, существо потеряло контроль над нашим сознанием.

Подняв глаза, я увидел его.

Передо мною стоял огромный пепельно-белый волк. Его чёрные глаза – первозданный источник злобы, ненависти и силы – сверлили меня. Я физически чувствовал превосходство этого волка над собой. Чувствовал, как каждая клеточка моего организма в страхе пытается убежать от него. Вот он, настоящий царь зверей. Вот он, настоящий повелитель мира и всех живых существ. Превосходный охотник. Безжалостный хищник. Источник злобы, ненависти, отчаяния, страха. Смерть во плоти. Жнец в образе волка. Огромный волк втянул воздух своими огромными ноздрями. По его телу пробежала волна, заставляя свет плясать в его белоснежной шерсти. В чёрных как безлунная ночь глазах появилось что-то вроде усмешки.

Если бы я встал во весь рост, то был бы наравне с этим волком. Никогда прежде мне не доводилось видеть таких исполинов. Как он мог сюда попасть?

Огромная лапа тяжело поднялась надо мной и резко ударила меня по лицу. Я отлетел в сторону, и тьма сожрала меня и всё, что было вокруг.

– Дочь моя, я заметил, что ты всё чаще и чаще пропадаешь с людьми. Ты вся пропахла этим мерзким запахом животного дерьма и пота – пропахла человеком, – смотрел я в серо-голубые глаза своей юной и наивной дочери.

Она опустила голову и её черные, как смоль, волнистые волосы спали с её хрупких плеч на грудь.

– Отец, я просто хочу лучше узнать людей с того человеческого селения, – оправдывающимся тоном произнесла она.

– Не стоит привязываться к ним. Люди коварны и опасны. Они боятся подобных нам. Они невежественны и глупы, – прорычал низко я. – Я не смогу справиться с ещё одной смертью моего ребёнка.

Хоть вокруг и стояла тёмная безлунная ночь, я всё же не рисковал выходить из сени деревьев на опушку, посреди которой стояла моя молодая дочь. За ней могли следить, нас могли застать вместе. Белую шерсть в темноте легко различить, тем более на теле такого великана, как я.

– Мне кажется они хорошие, не такие, как ты рассказывал, – эти слова сошли с её губ на полушепоте. Страх передо мной чувствовался в её мелодичном голосе.

– Ты прожила невероятно мало на этом свете. Твои семнадцать лет -ничто перед моими сотнями. Я видел, как пали великие цивилизации этого мира. Видел, как строились новые, но люди всегда были одинаковыми. Они коварны, эгоистичны и злы. Не пытайся находить в них то, чего нет на самом деле. Они не способны к пониманию и сочувствию. Как только они видят кого-то превосходящего их, в них просыпается злоба и зависть. Они не любят тех, кто не похож на них, – заботливым родительским тоном произнёс я.

Она молчала. Знала, что я прав. Знала, что моя мудрость и жизненный опыт давно перевалили за тысячелетие. Но всё же что-то в её голове пряталось. Что-то не хотело, чтобы его заметил я. Меня пугало это.

Моя дочь никогда не прятала от меня своих мыслей. Что-то в ней противилось природе её отца.

– Эти пахари и скотоводы недостойны такого общества, как ты. Спустя некоторое время они и их грязные мысли подохнут! А ты останешься жить с этими воспоминаниями, которые не покинут тебя до скончания времен, – вложил я в свой тон строгости и отвращения. – Я понимаю тебя, – сменил я свой тон на сопереживающий. – Я понимаю, насколько могут быть сильны чувства, насколько разум может отойти на задний план перед зовом сердца, но пойми же меня, это не первый человек, который за твою бесконечно долгую жизнь западёт тебе в сердце.