На мое счастье, из спальни раздается детский плач. Александр чертыхается, но ему ничего не остается, кроме как отпустить меня к ребенку. Освобождаясь из его крепких, словно тиски, объятий, я ощущаю теперь некий дискомфорт, словно только что все было идеально, а потом что-то пошло не так.

Убегаю в комнату и подхватываю плачущего малыша на руки. Только с ним на руках я чувствую, как успокаивается буря внутри меня, которая бушует при одной мысли о сладком сексе с Александром.

Я укладываю Димочку рядом с собой и крепко прижимаю к себе так, будто именно я – его родная мать, которая любит его и ищет с ним глубокой материнской близости.

В комнату заглядывает Александр, и я делаю вид, что мы спим. Я не хочу давать ему надежды, хотя всем своим существом желаю его, хочу до дрожи в ногах, до темноты в глазах, до сладкой истомы во всем теле. Но проклятый страх все потерять – гораздо сильнее плотских желаний. Эти двое – все, что у меня осталось в этой жизни. И я не могу позволить себе сделать неверный шаг.

Он закрывает за собой дверь в спальню, стараясь не шуметь, а я через несколько минут перекладываю ребенка в кроватку и долго смотрю на него, думая о том, что никому уже не отдам его.

Я ложусь на кровать слыша, как в гостиной, стараясь не шуметь, гремит бутылкой и бокалом Александр. Но я буду держать себя в руках, чтобы не выйти к нему и не сделать того, о чем потом обязательно пожалею.

Внизу живота все пульсирует, моя вагина жаждет проникновения. Я опускаю руку к животу и слегка касаюсь обнаженной кожи. Моя рука опускается ниже и вот, она уже в трусиках, которые намокли еще тогда, когда Александр впервые прикоснулся ко мне, вызвав во мне бурю эмоций и сильнейшее сексуальное желание.

Я аккуратно раздвигаю пальцами половые губы и медленно просовываю палец в промежность, второй рукой касаюсь клитора. Он стал большим, он кажется мне похожим на большую сочную ягоду, которую надо надкусить, чтобы я, наконец, испытала сильнейший оргазм. Касаюсь его и начинаю нежно массировать, вспоминая руки и запах своего любимого мужчины.

Стараюсь сдержать стон, но он непроизвольно вырывается откуда-то изнутри меня, а палец сильней и сильней сдавливает клитор, заставляя его отзываться на мои прикосновения и нагнетая внутри меня волну возбуждения.

Перед моими глазами проносятся картины нашего секса с Александром, я будто чувствую его член, входящий в меня и доводящий до исступления, а мои руки старательно работают. Безымянный палец левой руки трахает лоно, а указательный палец правой – ласкает мой бугорок, который через секунду взрывается и накрывает меня волной разрядки с головы до ног. Я дрожу, не выпуская рук из трусиков и продолжая касаться пульсирующего клитора.

Мои руки медленно выползают из нижнего белья, мой палец дрожит, покрытый моей собственной влагой. Я выгибаюсь, ловя остатки оргазма, все еще заставляющие меня вздрагивать и хватать ртом воздух.

Теперь я спокойно закрываю глаза, расслабленная и удовлетворенная, вспоминая по крупицам те ощущения, которые так сильно возбудили меня и приблизили к сладкому концу. Но вместо этого перед глазами проскальзывает совершенно другая картина.

Я на даче, он пригласил меня, чтобы мы могли развлечься там, проведя удивительные выходные. Он тогда почти каждый вечер сбегал от Алины, избегая ее бесконтрольных приступов безумия, от которых страдала и она сама, и он. Я знала, что у них были сложные отношения, Александр выплескивал всю свою ярость на нее. Алина всегда ходила с синяками и подбитыми глазами. До встречи с ней он мог, как максимум, выдать пощечину женщине. Ну или как следует выпороть. Просто так он никогда не поднимал руки на представительниц слабого пола. Но она мастерски его доводила.

Он приходил ко мне опустошенный, и я пыталась вдохнуть в него жизнь. Мне было сложно простить его, его вина была настолько давящей, что заглушала порой все чувства.

Я безумно злилась на него за то, что он за моей спиной нашел малолетку и трахался с ней, когда мы жили с ним вместе. А потом он просто взял и женился на ней, хотя мы уже два года были вместе, но я старалась не думать об этом. Я честно пыталась понять и простить. К тому же, он признавал свою ошибку и готов был все исправить.

Мы были не вместе, но страсть и сила нашей привязанности друг к другу заставляли нас снова и снова встречаться и трахаться до умопомрачения. В тот день Александр был возбужден и обозлен. Я видела, как сильно его мучают отношения с Алиной, от которых он не мог отказаться боясь, что она покончит с собой, как уже много раз пыталась сделать.

Я видела, как дрожат его руки, когда мы ехали на дачу, наблюдала, как он готовил все для моего “воспитания”, но тогда я еще не представляла, что он будет вытворять с моим телом. Он был очень груб со мной, но я не могла противиться его порывам, я слишком сильно любила этого человека, чтобы оказывать ему и его слабостям.

На этой проклятой даче мне пришлось пройти семь кругов ада! Воссоздавая в памяти все прошлые события, я порой просто ненавижу Александра за то, что он так унизил меня! Внутри начинает бушевать настоящая буря. Хочется плакать и смеяться, вспоминая, какой же я была наивной дурой, что верила ему!

В тот день заявилась Алина, она устроила настоящий скандал своему мужу, а я в это время была в неприглядном виде: стояла согнутая в три погибели, мои руки и голову держала колодка. А во рту был расширитель… Я не могла и слова сказать, пока эта тварь обвиняла меня во всех смертных грехах.

Александр позволил ей унижать меня, позволил причинить боль. Он просто стоял в стороне и наслаждался картиной, как его две самки сражаются за него. Вернее, одна бешеная самка нападает на другую, связанную и совершенно беспомощную.

Что эта мразь сделала со мной, даже вспоминать страшно. Она меня отстрапонила прямо в рот, а Александр в этот момент был рядом, но ничего не сделал, чтобы помочь мне.

Алина воспользовалась моей беспомощностью, и я терпела ее пощечины, ее оскорбления и попытки проткнуть мне горло искусственным фалоссом. Не знаю, как я вообще смогла после этого оправиться?

В довершение всего того кошмара, Александр отшвырнул ее и сам вставил мне в рот, а ее попросил в это время войти в него страпоном. Так они меня трахали, пока я захлебываясь слезами, пыталась отчаянно освободиться от оков проклятого деревянного устройства.

Этого я не смогла ему тогда простить. После того проклятого уикенда наши отношения дали серьезную трещину. Мы больше не могли быть вместе. Я наконец-то поняла, что он и не собирается уходить от нее. Внезапно меня осенило, почему он выбрал именно эту девушку и так скоро женился.

Со мной Александр имел сумасшедший опыт хозяина, мы вместе с ним прошли через многое, а я всегда старалась быть его послушной рабыней. Но Алина дала ему нечто такое, что он не хотел принять от меня: она ворвалась в его тело, подсадила его на стропон. Я могла бы тоже ублажать его анус, но Александр всегда видел во мне только нижнюю, он не мог мне позволить долбить его в зад. Я смирилась и отошла в сторону.

Кто знает, может именно поэтому я и стала “Мисс страпонессой”, потому что чертова тяга к анальным ласкам моего бывшего любовника разлучила нас? Теперь я отрываюсь на других мужчинах трахая их анусы, и зачастую представляю, что на их месте, вполне мог бы быть мой Александр.

Этой ночью я многое вспоминала и о многом думала. Пожалуй, я нашла проблему своей неудовлетворенности. С тех пор как я стала работать Госпожой, мне безумно не хватает мужского доминирования.

Каждый раз, видя унижающихся передо мной мужчин, я ощущаю жуткое опустошение в глубине души. Даже больше, наверное – это презрение. Я ненавижу, когда мужчина пресмыкается, я не уважаю таких самцов.

Вспоминая наши игры с Александром, я сразу же намокаю, потому что меня заводит унижение. И в то же время, злость на него за тот случай на даче, так и не проходит. Ох, и если бы это был единственный случай, который заставил меня разочароваться в моем мужчине…