– Правда? И где же все эти люди?
– В бегах, – флегматично заявил Воннегут, закрывая ноутбук и откидываяcь на спинку кресла. – Все они бегут как можно дальше. Бегут без оглядки. Потом находят безопасное пристанище… и уже ничего не помнят о той жизни. И ничего не могут в ней изменить. Для них это становится сродни сну… о котором они так долго грезили. Сон о жизни, которую они так и не прожили… и никогда не проживут, – сцепив руки в замок на уровне подбородка, финансист неотрывно наблюдал за пламенем, медленно умирающим в недрах камина, но все еще отчаянно борющимся за жизнь. – С тех пор лишь дождь в пустынный зал по лорду слезы льет. ***
Они допили остатки виски, не проронив ни слова. Их пропитанное горестной безысходностью молчание все же прервал вошедший без предупреждения Лоуренс. Послышалось беззвучное рычание, доносившееся из мощной собачьей груди. Реакции не последовало. Извинившись за доставленные неудобства, эдемовец, сопровождаемый неизменным стуком трости, дошел до главного стола и протянул письмо в невзрачном конверте. Не дожидаясь последующих распоряжений, Боунс с трудом опустил свое грузное тело в одно из кресел и выжидательно глядел на хозяйку клуба. Та не стала медлить.
– Помяни Дьявола, – пробежавшись уставшими глазами по четырем коротким строчкам, Перри тут же бросила бумагу в огонь и перемешала угли. – Приведите сюда Курца.
Комментарий к Власть страха
* В шумеро-аккадской мифологии бог мора и войны, как разрушительных стихий. По одному из мифов, Эрра задумал уничтожить людей, забросивших его культ.
** Право на восстание - в политической философии, право граждан любыми средствами, вплоть до вооруженной борьбы, защищать свои права и свободы от узурпаторов.
*** Фраза из песни “Рейны из Кастамере” в эпопеи “Песнь льда и пламени”.
========== Совокупность лжи ==========
“Нечестивый бежит, когда за ним никто не гонится”. Притч 28:1:
До начала эфира оставались считанные минуты. Имелись все шансы выбиться из графика. Тогда генеральный директор теряющего рейтинги канала задастся вопросом о целесообразности всех нынешних передач. Особенно тех, что интенсивно восхваляли прошлую власть. Мало кто мог представить, что когда-нибудь в Республике возникнут понятия прошлая и нынешняя власть. Это из ряда вон выходящее событие пошатнуло не только чиновные кресла и министерский апломб, но и всколыхнуло пропагандистский мир. Кому теперь нужны бумагомаратели-подхалимы или дилетанты-лизоблюды? Создатели абсурдных фейков, откровенные льстецы, лишенные всякой морали морализаторы, оргазмирующие при виде депутата маргиналы и публичные враги любой критики, склонные к самопрезентации – весь этот мусор следует утилизировать, чтобы освободить дорогу такому же, но поновее.
Вот она, долгожданная перезагрузка!
Ответственные за освещение мальчики в страхе столпились возле аппаратуры, нервно дергаясь от каждого пронзительного взгляда продюсера. Он последний раз постучал пальцами по часам и сильнее нахмурился. Приглашенные гости уже давно были рассажены полукругом в удобных кожаных креслах темно-красного цвета. Как и было заведено, их ровно двенадцать человек. По шесть с каждой стороны. Первая группа всегда выступала против чего-нибудь, вне зависимости от события, человека или настоящего мнения. Второй лагерь, соответственно, поддерживал все инициативы, восхваляя их как в последний раз. Возглавляли первую шестерку два депутата; один военный эксперт должен присутствовать в обоих партиях; остальная троица делила между собой роли незаинтересованного политолога, отчаянного скандалиста, совершающего нападки на всех подряд, и экономического деятеля среднего звена, оперирующего скучными терминами.
Они все торжественно принарядились по такому случаю. Забавное наблюдение: чем темнее был костюм, тем больше оффшорных счетов числилось за душой независимого эксперта. Все просто: цель этой передачи – всколыхнуть массы, заставить их внимать каждому глупому постулату, что исходит из экрана. Люди, знающие Конституцию, там совершенно не нужны. Они ведь не делают рейтинги, сливая энергичную беседу до уровня скучной полемики о законности. По этой причине сюжет программы оговаривали заранее. Все продумывалось до мелочей: кто начнет дискуссию, кто закончит, кто станет неистово швыряться стульями и призывать всех присутствующих сейчас же упасть на колени и молиться либеральному (можно заменить любым термином) Богу. Иногда ситуация выходила из-под контроля сценаристов: очередной гость, предвидя закат собственной карьеры, внезапно разражался громкими проклятиями на политический репрессивный режим и всю напрочь сгнившую верхушку.
От таких избавлялись моментально – устраивали травлю во всех социальных сетях, высмеивали публично и выставляли напоказ все грехи прошлых лет. Нередко выяснялось, что такие бравые защитники простого люда вытянули из государственной казны больше средств, чем вся напрочь прогнившая верхушка. Тут же возбуждалось уголовное дело, дававшее зеленый свет любимому в народе громкому судебному процессу. Головокружительный смерч арестов затягивал в темную пучину всех без разбора. Разумеется, все освещалось профессиональными журналистами, затем строчившими разгромные статьи о личности мародера и взяточника. Если сказанное несчастным подхватывали иностранные СМИ, то в дополнение к основным обвинениям шла одна из самых страшных уголовных статей Республики – государственная измена.
Тогда в игру вступал Верховный Трибунал. На основании предоставленных доказательств судьи выносили вердикт за несколько дней. Приговор варьировался от пожизненного заключения до внезапной смерти на подъезде к тюрьме. Последнее, конечно же, официально оформлялось как первое. А президент Маунтан, с годами становившийся чувствительным ко всякого рода критике, лишь пожимал плечами и заявлял, что люди всегда видят один негатив, положив на весы, но он переживает за всех горожан, словно каждый из них – его единственный сын. Со временем все поняли правила игры на выживание. Отчаянных смельчаков становилось все меньше. Дешевле не нарушать закон, даже если тот не отвечает общечеловеческим нормам и принципам морали. *
Таким образом держава монополизировала сопротивление, превратила в личный актив, чтобы заполучить рычаги к обвалу рынка пустых надежд и обесцениванию самого понятия надежды. Безусловно, все это откровенное бесчинство проводилось под эгидой нерушимой демократии. Впоследствии она стала таким же товаром, как и общественное мнение – работает исключительно в нужных и надежных направлениях. И всех устраивал такой расклад событий. Оторванных от реальности с каждым годом становилось все меньше, а имена их предшественников благополучно хоронили вместе с ними. Нечего было и мечтать об адекватной, критической оценке нового законопроекта или интеллектуальных баталиях на почве нового обращения террористов Юго-Востока. Подобная привилегия доставалась новостным каналам, чьи акции находились в надежных руках. А прочие вещатели могут довольствоваться клоунадой местных чиновников-неудачников, отправленных на заклание во имя забавы.
Следовало отдать должное их методам. Недосягаемый сгусток всевластия, окрещенный весьма абстрактным понятием “вышестоящие”, разработал действующую стратегию по снижению градуса диссидентства. Если раньше, в особо крайних случаях, применяли тактику тотального уничтожения или бессрочного заточения, то сейчас прибегают к помощи увеселительной пропаганды. Начинают потешаться, нарочно умалять заслуги перед обществом, стравливают с опасными элементами, у которых в медицинской карте стоит диагноз “патриотизм головного мозга”, доводят до истерики, изнеможения и животного страха, а потом любезно предлагают возродиться из пепла всеобщей ненависти и присоединиться к коллегам по цеху массового идолопоклонства. Несогласным тоже дают выбор, только на втором уровне переговоров: спокойно провести остаток жизни в организации под названием Свора, где можно беспрепятственно спиваться, обдалбываться до посинения, ни в чем себе не отказывая; либо присоединиться к веселому кружку полоумных и провести остаток дней в здании с белыми стенами, пропахшими формалином, с правом устраивать там восстания по вторникам, а литературные терапии – по выходным. Но без бонусов в виде алкоголя.
