– Роль гладиатора, я полагаю? – ни на что не отвлекаясь, Томас смотрел Министру в глаза.

– Блажен, кто верует, мистер Ридус, – не дожидаясь ответа, политик замолчал, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Наконец, он сосредоточил внимание на двух фигурах, возглавлявших вооруженную группировку. Когда-то они оба приложили руку к его свержению, разоблачив пару коррумпированных схем и махинаций с оборонной промышленностью. – Доброго вечера, мисс Маргулис! Как поживает Ваш дядя? – Виктория никак не отреагировала на этот выпад, предпочтя хранить молчание. Впрочем, ответ все равно все знали. – Я бы с удовольствием поболтал с Вами, Томас, однако у меня осталась парочка неотложных дел. Всего Вам доброго. И спасибо за понимание. Будем надеяться на Ваше благоразумие, – подмигнув, Гровер одарил переговорщика хитрой улыбкой, после чего развернулся и подал знак своим людям.

В течении нескольких секунд оживившийся квартал снова превратился в нежилой. С одним лишь ничем непримечательным зданием из красного кирпича, восстановленным Арсеналом, весьма странной квадратичной церквушкой, увенчанной золотистым шпилем, полуживым человеком в окровавленном костюме и сворой зарвавшихся мятежников, осознавших, что путь к отступлению им отрезан.

Комментарий к Псы для ягнят

* Намек на философское сочинение Томаса Гоббса под названием “Левиафан”, в котором он подробно описывает свои взгляды на понятие общественного договора (социального контракта).

** Канем (Canem) - собака по латыни.

*** Начальные строки предсмертной записки являются переделанным посвящением Рене Декарта в книге “Рассуждение о методе”. Более того, фамилия автора записки перекликается с фамилией философа.

**** Сепаратный мир - мирный договор, заключенный одним из участников воюющей коалиции без ведома и согласия союзников.

***** Томми Шелби - персонаж сериала “Острые козырьки”.

========== Власть страха ==========

“Рыба гниёт с головы, вокруг все враги, бунтуют рабы

Новый виток холодной войны, двойные стандарты диктата во лжи

Кто ещё жив, без оглядки бежит; гайки всё туже, кровавый режим

Спиздили всё, что не ровно лежит; водка по-прежнему стоит гроши…”

Та Сторона

Постукивая пальцами по столу, Джозеф равнодушно смотрел на покрытое дождевыми каплями оконное стекло, загнанное в убогую потрескавшуюся деревянную раму. Крохотное помещение, специально предназначенное для важных переговоров, пропиталось запахом сырости. До такой степени, что в нем невозможно было находиться больше нескольких часов – начинала кружиться голова, а на языке возникал привкус крови. Подходящее место для бесстрашных репортеров, не гнушавшихся ничем ради экстраординарного сюжета. Такими бы гордились любые пропагандистские каналы. Возможно, он уже работал на один из таких, просто не кичился подобным. Раскладывая на круглом столе скромные пожитки в виде исписанного блокнота, нескольких ручек и гаджетов, репортер проделывал все это с нарочитой брезгливостью профессионала, привыкшего к исключительному комфорту.

Не достает мягких кожаных кресел? – иронически усмехнувшись, Рокуэлл откинулся на спинку скрипящего деревянного стула в ожидании очередных нелепых вопросов. Евросоюз настаивал на регулярных репортажах, которые впоследствии можно было бы использовать против властей Республики. Обычно священник игнорировал диверсионные идеи-фикс от союзников, однако временами они становились непреклонными. Приходилось считаться с мнением спонсоров. Без их финансовой поддержки договор с Протекторами – другой антиправительственной группой, – вряд ли состоялся бы. Только благотворительным вливанием это назвать нельзя – за все нужно платить.

Долги приходилось отдавать с процентами.

– Мы уже можем начать? – голос неприятный. Совершенно не успокаивает. А часто щелкающий колпачок вызывал нервную глазную дрожь. Впрочем, Джозеф ограничился вежливым кивком.

Прошло не меньше пяти лет с тех пор, как Соединенные Штаты и Европейский Союз объединили усилия и создали так называемый Западный фронт, ограничив к нему доступ отсталым странам. Затем их представители создали коалицию в Организации Объединённых Наций, таким образом установив своеобразную диктатуру справедливого большинства. Не допуская в свой узкий круг потенциальных конкурентов, они все же поддерживали их финансово. Иными словами, держали врагов ближе. Ни один военные переворот на континенте или за его пределами не проходил без детального инструктажа со стороны поборников легальности и легитимности. Республика могла войти в эту печальную статистику, если бы не умелое руководство властных структур.

– Вы не возражаете, если я закурю? Что Бог говорит о сигаретах? – насмешка или попытка завести в лице жертвы американо-европейских интриг доброго товарища? Рокуэлл не стал углубляться в бессмысленные размышления.

– Если верить слову Божьему, то плоть курящего подвергнется гниению, после чего утратит он связь с Отцом нашим, – подперев голову рукой, фанатик с интересом глядел в округлившиеся глаза сидящего напротив журналиста. – Но мне, безусловно, все равно. Чувствуйте себя как дома и наслаждайтесь.

Не до конца оправившись от шока, мужчина сглотнул и отложил пачку подальше. Неужели спесь можно содрать огромными слоями, если упомянуть священное имя Творца? Заинтригованный сектант оперся руками на стол и слегка подался вперед. Занятно. Каков на вкус страх очередного западного прихвостня? За какие заслуги именно его отправили на отшиб Вселенной, в Господом проклятые земли, чтобы поболтать о жизни с главным рецидивистом страны?

– Благодарю, но мне всегда казалось, что Вы должны разделять Божьи заветы.

Без заветных сигарет гость чувствовал себя неуверенно: постоянно оглядывался, оттягивал ворот рубашки и щелкал ручкой намного чаще. Тяжело было найти более подходящую иллюстрацию всей прозападной системы ценностей. Готовые распылять их везде и всюду, они моментально теряли авторитет при малейших колебаниях маятника личного комфорта. Обструкция выбивала у них почву из-под псевдолиберальных флагов.

– Никто никому ничего не должен. В особенности я, – не обращая внимания на замешательство собеседника, Отец Джо схватил лежавшую невдалеке пачку вместе с зажигалкой. Наконец-то. – Я не верю в Бога.

Что это мелькнуло в чужих глазах? Изумление? Отчаяние? Точно такие же чувства переполняли Западную коалицию нового образца, когда она узнала о возникновении Восточного аналога. Вот только возглавил ее один из опаснейших геополитических оппонентов – Российская Федерация. Тогда весь некогда многополярный мир вздрогнул, предчувствуя скольжение прямо на дно всей истории прогрессивного человечества. Кто бы мог подумать, что на горизонте за такой короткий промежуток времени появится настолько мощный противник, сгрудивший вокруг себя почти все обиженные страны третьего мира. Несмотря на то, что два новообразованных лагеря отстаивали разные принципы, цель была одна – мировое господство. И государство Республика так некстати оказалась в центре событий. Главная фигура великой шахматной доски.

– Прошу прощения… Боюсь, я не очень хорошо Вас понял… Вы говорите, что… не веруете?

Лидер Предвестников опустил голову, попутно пересчитывая бусинки на кресте. Единственный священный атрибут, который остался при нем. Броская черная сутана и умышленно потрепанное Писание остались в руках ревностных прихожан. Незачем таскать с собой такие ценные вещи на интервью без камер. После недавнего одиозного репортажа, вызвавшего негодование в кругах всевозможных политикумов, от видеосъемок предпочли отказаться. Негоже безумному изуверу открыто угрожать власть держащему.

Ставить под сомнение статус небожителя – плохой тренд.

– Вы все правильно расслышали. И я не то чтобы не верую, я презираю любое проявление религии. Во всех ее формах, – долгожданная затяжка – воистину, прямое доказательство существование Бога, – привела к настоящему фурору. Апатичная легочная вечеринка внезапно поддалась ритму отравленной музыки. – Не надо на меня так смотреть. Вы сами подумайте: на протяжении очень длительного промежутка времени люди пребывают в массовом заблуждении, что где-то там, на недосягаемых просторах, существует некто или нечто, что решит все их проблемы. Вы представьте: целое миллиардное скопление истинно верующих эгоцентриков, чье самосознание настолько сильно зажато в тисках разрастающегося самолюбия, что им кажется, будто весь гребаный свет клином сошелся на решении их вопросов. Что их должны выслушивать, успокаивать, потчевать обещаниями стабильности и умиротворения. Хотя на самом-то деле, это иллюзия, пустота. И все мы – ничто. Бесформенная масса на задворках умирающей вечности, – маленькая комната наполнилась удушливым никотиновым дымом. Как же приятно пропускать его сквозь все дыхательные пути. Спустя столько лет. – Вы записываете?