Предсмертная записка. Твою мать. Она совсем про нее забыла. После того, как важная улика по делу о самоубийстве или убийстве пропутешествовала по всем полицейским инстанциям, ее все же доставили в кабинет получателя. Однако вдова благополучно спрятала ее в папку с важными документами, а потом организовала убийство родного отца и как-то заработалась. Понимая, что неловкая пауза становится подозрительной, Виктория прочертила ногтем линию от подбородка до бледного шрама на оголенной мужской груди, имеющего форму причудливого зигзага.
– Откуда ты знаешь про письмо? – вместо ответа – хищная полуулыбка, предвещавшая любимую тактику абстрактных размышлений ни о чем. Желая избежать траты времени, Королева отошла назад и закусила губу. – Так что произошло с твоим отцом?
Расширившиеся зрачки послужили недобрым предзнаменованием. Вскочив с дивана, Мануэль, возвышаясь над предполагаемой жертвой, сверлил ее непроницаемым взглядом. Задела струну чуткой души, спрятанной под завалами пороков и грехов? Или же продолжительное напряжение в их отношениях лишь ухудшалось с годами, находя выход в агрессивных проявлениях страсти? Дистанция между ними непозволительно быстро уменьшалась. Женщина снова опустила глаза. Она ненавидела его за неограниченную власть над собой, которой ублюдок с удовольствием пользовался и злоупотреблял. Гипнотизируя Викторию взглядом, Волкер аккуратно провел ладонью по ее шее, очерчивая пальцем каждую выступающую вену. Второй рукой он попутно развязывал шелковый пояс халата, освобождая плечо от ненужной ткани и тут же касаясь его губами.
– Попытка уйти от ответа таким образом – прямое нарушение правил, – издав тихий стон, Перри услышала отчетливый смешок где-то в области кожи плеча, покрывшейся мурашками. – Черт бы тебя побрал.
– Научился этому у тебя, – раздвинув полы халата, Регент слегка отодвинулся, при этом оставаясь на одном уровне с женской фигурой. Они улыбались друг другу, как блаженные идиоты. Роковое влечение. – И неужели я слышу рассуждения о правилах от тебя?
В очередной раз, закатив глаза, Маргулис притянула Советника к себе, почти повиснув на его шее. Все явно шло к логическому акту их совместной трагедии, третьему за сегодня. Без длительных антрактов. Тем не менее, путь к наслаждению им перегородил телефонный звонок, вызвавший раздражение у обоих. Зарычав, Арман потянулся к мобильному и, едва взглянув на экран, принял вызов.
– Кен, я надеюсь, у тебя что-то очень срочное, потому что я жутко занят, – задыхаясь, Мануэль с трудом воздерживался от того, чтобы швырнуть телефон в дальний угол. Но полученные новости возымели нужный эффект: изменившись в лице, он отстранился от дивана и потянулся к пульту. – Держи меня в курсе, если узнаешь что-то еще. Я перезвоню.
– Что случилось? – севшим голосом спросила владелица клуба, пытаясь восстановить дыхание.
Проигнорировав вопрос, Кардинал наконец-то нашел нужный канал, транслирующий брифинги и пресс-конференции местного политического бомонда. Или просто тех, кто заплатит больше. С толстым кошельком и весомыми связями можно заполнить эфиры всех национальных каналов. На этот раз такая честь предоставлялась Дуайту Мастерсу, Государственному Секретарю и новому необъявленному Президенту Республики. После исчезновения легитимного правителя он очень быстро воспользовался всеобщей паникой и прибрал к рукам власть. Партия Волкера потерпела сокрушительное поражение, не успев начать полномасштабную войну за трон. Сам Арман решил избавить себя от такого бремени, предпочтя ему наркотики, депрессию и тщетные поиски своего наставника.
Следовало признать, Мастерс выглядел довольно эффектно: полностью черный костюм вместе с темной рубашкой и галстуком такого же оттенка подчеркивали важность готовящегося посыла. Новая должность явно омолодила Дуайта на несколько лет. Ради такого события он подстригся, укоротив ранее длинные волосы, и полностью сбрил ассиметричную полуседую бороду. В эпоху Мастерса ее родоначальнику жизненно необходимо отличаться презентабельностью. Он ведь получил шанс, которого ждал больше четверти века. От Премьер-министра – дореволюционное наименование должности – до нового Всеотца. Без особого сопротивления со стороны народа и политических оппонентов. Первый просто не успел ничего понять, а вторые не отреагировали в нужное время.
– Президент однажды сказал мне, что держит такого человека, как Мастерс, при себе, ибо кто-то должен занимать эту должность, – признался Мануэль, разглядывая импровизированную сцену для самопровозглашенного короля. – Я бы ни за что не нанял этого безумца. Он не внушал мне никакого доверия еще тогда, до Революции. И неудивительно, ведь он служил первому Президенту.
– Мой человек когда-то пытался навести справки о его прошлом, но информация засекречена, – Виктория удобно расположилась на диване, окружив себя подушками. – Я только знаю, что его фирма получила немало преференций после строительства Стены.
– Наверное, вам всем хотелось бы узнать, что здесь происходит, – фирменная хрипотца Мастерса ловко дополняла образ сильного лидера, добровольно взвалившего на себя бремя по спасению Страны. – Как и мне. – выдержав паузу, опытный политик окинул всех собравшихся подчеркнуто уставшим взглядом. – Несколько лет назад представители Европейского Союза обвинили нашу систему в отсутствии демократии. Они заявили, что у нас нет выбора. Но они заблуждаются. Их хваленые принципы демократии, либерализма, свободы слова – все это не что иное, как чистой воды надувательство. Красивая сказка для подрастающего поколения рабов лже-демократии, лишенная логики и противоречащая всем законам природы. Сказка, провозглашенная на каких-то древних распиаренных собраниях, которые они смеют называть историческими. – ударив по столу, Дуайт таким образом продемонстрировал свою ненависть по отношению к фейковым союзникам. – Мы же – народ Республики, никогда не были подвержены влиянию иллюзий. Мы давно избрали иной путь развития, отличный от того, который навязывает нам Запад. Мы разработали собственную концепцию республиканской демократии, просуществовали в ней около двадцати лет, никогда при этом не дискутируя на тему истинной демократии. Какой в этом смысл? Мы отказались от иллюзий в пользу здравого реализма, в пользу улучшенной версии так называемой демократии.
– Сколько раз он упомянул слово демократия? – поинтересовалась Маргулис, принимая из рук улыбнувшегося политика стакан с газировкой.
– Взгляните на них! – продолжал министр, глядя прямо в объектив одной из камер. Темно-карие глаза сияли нездоровым блеском и отдавали легким безумием. Он восторгался собой, дрожа от предвкушения бурного ликования толпы. – На сторонников и распространителей идеальной политической системы, как они сами ее называют! Они ведь медленно погибают. А их система рассыпается на части. Но наше государство продолжает развиваться. Оно не единожды восставало из пучины, куда ее постоянно ввергала уродливая Западная машина. Но безуспешно. Ибо наше сравнительно молодое государство только набирает обороты, – положив обе руки на трибуну, оратор сжал их в кулаки. – И теперь это государство нового типа, какого еще не существовало в этом мире. До нас. Уверяю вас, именно мы в скором времени возвестим о приходе новой эры. Именно мы вырастим поколение людей, умеющих выживать и приспосабливаться к системам. Не изнеженных пустыми демократическими обещаниями рабов, вскормленных патетическими и псевдоморальными иллюзиями. – вновь умышленная заминка. Перед решающим ударом. – И все это возможно лишь в государстве Маунтана. Благодаря ему Республика процветала, выходила на новый уровень. Так что и через десять лет Республика все еще будет государством Маунтана. Я знаю, что после моего выступления большинство проамериканских стран во главе с ООН обвинят меня в создании новой идеологии – маунтанизме. Но разве могут осуждать те, кто подарил миру такие ужасные вещи, как социализм и марксизм? Как империализм и нацизм? Они лицемерили больше века, обвиняя в лицемерии других. Они смели поучать нас, как маленьких детей, несведущих в управлении государством, – его костюм черным пятном выделялся на фоне бело-голубого флага. Продуманно. – Может показаться, что наша новая система ничем не будет отличаться от их, но это не совсем так. Потому что наша система будет основываться на принципах честности. Не нужно прятать истину под нагромождениями бессмысленной софистики в виде общего блага или каких бы то ни было национальных ценностей. У нас такого нет, и никогда не будет! Потому что народ Республики отличается от всех других народов. Он недосягаем для политического красноречия, что проповедовалось в администрации Волкера, невосприимчив к религиозной чуши, которую бандитские группировки на Востоке выставляют как непреложную истину, и уж точно никогда не поверит в пресловутую оппозицию, обвиняющую маунтанизм в жестокости, но вместе с тем беря за основу эту фундаментальную идеологию, – взбешенный Арман зарычал, сдерживая ярые порывы разбить телевизор. – Поэтому новейшая модель Республиканского государства будет зиждиться на более надежных принципах. Принципах доверия между гражданами и государством. Между властью и простыми людьми. В этом будет наше ключевое отличие от западных демократий.
