На удивление, ее пробуждения ждали только три пропущенных звонка. Новый антирекорд. Что же, по всей видимости, Томас отлично справляется со своей должностью. Быть может в будущем Виктория передаст ему бразды правления, когда полностью отойдет от дел. Без чужой помощи, она надеялась. Потратив еще полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, Маргулис вышла из ванной в необъяснимо приподнятом настроении. Странное состояние для того, кто убил своего родного отца. Последнего представителя некогда великого клана. “Это то, кто мы есть”. Фраза, изменившая отношение ко всему: жизни, смерти, ненависти, любви. Она оправдывала бойню и резню. Возвеличила алчность, нивелировала лицемерное благородство. Подменила абсолютно все понятия.

А ее прославленный автор, не подозревающий о таких разрушительных последствиях, спокойно сидел на диване и пережевывал очередную вредную пищу. Вокруг валялись десятки полупустых бутылок, чье содержимое образовало адскую смесь около ковра. Квартира провоняла дорогим алкоголем и сигаретами. Отвратительное сочетание. Особенно с утра. К счастью, Волкер решил дать измученному организму отдохнуть и пил исключительно газированную воду. Почувствовав чье-то присутствие, Регент обернулся и прищурился, а затем позволил широкой улыбке украсить внешне уставшее лицо. В ответ он получил точно такую же, но менее уверенную. Она до сих пор пыталась понять, почему пришла сюда.

Неужели это любовь?

– Твоя ванна в ужасном состоянии. Что ты с ней сделал? – забавно, как им все еще неловко начинать разговор после ночных откровений. Такие бывали нечасто.

– Тебе лучше не знать. Через пару часов я позвоню домработнице. Здесь не помешала бы легкая уборка.

Легкая? Ты же разворотил половину квартиры.

– Ты принимаешь лекарства? – улыбка мгновенно исчезла, уступив место нарастающему гневу. – Я поняла, глупый вопрос.

Проигнорировав красноречивый оскал, Виктория прошла на кухню и достала из верхнего ящика пузырек. Их связь не предусматривала таких гротескных домашних сцен, но какая разница? Если не принять необходимые меры, то он потеряет контроль и перестанет быть полезным. Так вдова утешала себя уже пять лет. Положив вытянутые пилюли синего цвета на стеклянную поверхность стола, Маргулис скрестила руки на груди и склонила голову. Препираться, негодовать и кричать бессмысленно – пройденный этап.

– Вчера твои люди тоже времени даром не теряли, – высокомерно усмехнувшись, Кардинал не спешил брать предложенные таблетки. Впрочем, игра на малочисленную аудиторию длилась не очень долго: в конечном итоге он все равно их принял, запив газировкой. – Разворотили деревню на окраине Города, уже десять лет занимающуюся производством наркотиков для Мастерса. Мало кто решался так откровенно подрывать его авторитет, – охрипнув от большого глотка, Арман прокашлялся. – Устроили настоящую погоню и перестрелку со звероловами. А потом, как ни в чем не бывало, дали пресс-конференцию, где объявили о выдвижении кандидатуры Гудвина на пост мэра.

Черт возьми. Она явно переоценила возможности Тома.

– Я думала, ты отошел от дел.

– У меня все еще осталось некоторое влияние, – дожевав кусок пиццы, Мануэль демонстративно взял пульт и переключил на первый попавшийся канал. – Это объявление транслируется по всем национальным каналам. Сложно пропустить, – несмотря на отсутствие звука, Маргулис могла с уверенностью сказать, что Гудвин держался уверенно. Его хорошо натренировали. – Полагаю, ты об этом не знала. Вот что бывает, когда спускаешь псов с поводка.

– Это была просьба Маунтана. Я просто ее исполнила. А так как наш предыдущий кандидат явно выбыл из гонки, пришлось импровизировать.

Она оправдывалась. И до сих пор не понимала, как у него выходило заставлять ее робеть и запинаться. Хотя они друг друга стоили в этом плане. Фыркнув, Волкер облокотился на подушку и подложил руки под голову, прикрыв глаза. Так он обыкновенно погружался в раздумья, генерируя революционные идеи и вынашивая гениальные планы. Женщина не стала вмешиваться в этот увлекательный процесс – ее внимание привлекли разбросанные у телевизионной тумбочки фотографии. Опустившись на пол, Виктория подобрала одну из них и, приглядевшись, тут же показала снимок Арману через плечо.

– Боже мой, это ты? Сколько тебе здесь было?

– Скорее тот, кем я был раньше, – выдавив трагичную улыбку, политик нехотя взглянул на снимок и невольно вспомнил о самом противоречивом периоде своей жизни. Какая редкостная чушь. – Думаю, не больше двадцати одного.

– У тебя были добрые глаза, – вздрогнув, Регент предпочел игнорировать неуместное замечание. Но проигнорировать Викторию, севшую рядом, было сложнее. Она вряд ли вкладывала какой-либо глубокий смысл в свой комментарий, но, сама того не подозревая, полоснула по старым ранам. – Это Кассиус?

– Да. А это Мастерс, – постучав пальцем по человеку с хищной улыбкой, Волкер перешел к еще одному персонажу, которого женщина прежде не видела. – Возле него – мой второй наставник. Джеймс. Ты его не знаешь, он давно уехал. Основатели дивного нового мира на фоне печально известной Ратуши. – Маргулис с нескрываемым интересом проникала в эту часть жизни своего многолетнего любовника. На снимке он казался потерянным мальчишкой, не успевшим познать ни любви, ни радости. Уже тогда Маунтан постепенно кромсал его разум, превращая в монстра. – Изучаешь мои добрые глаза?

– Скорее удивляюсь тому факту, что никто не воспользовался представившейся возможностью и не покорил твое сердце. Это бы многое упростило, – отсутствие щетины явно омолаживало еще не сформировавшееся юношеское лицо, а взъерошенные темные волосы раньше росли куда-то вверх. Но вот глаза ничуть не изменились – все тот же странный голубоватый оттенок с примесью чего-то холодного, словно корка льда.

– Многие пытались, но ни у кого не получилось, – Королева ощутила теплое мужское дыхание в области предплечья. Встретившись взглядами, они просидели в таком положении пару секунд, прежде чем Мануэль осторожно забрал у нее ценный фрагмент памяти и, поднявшись, спрятал обратно в ящик. – Знаешь, эта фотография была сделана за пару недель до Революции.

Своеобразная насмешка над прошлой властью, которой осталось просуществовать считанные дни. Как славно. На вкус была точно победа. Адреналин в крови зашкаливал. Вера в непогрешимость всех заученных уставов процветала. Луч надежды пробивался сквозь бесчисленные потоки кровавой грязи. Попутчики любой революции.

– Не вовремя ваш человек пустил себе пулю в лоб – сейчас бы не пришлось пялиться на Гудвина, – нотки полусерьезного раздражения не ускользнули от бдительной Виктории, закатившей глаза и повернувшейся к телевизору, где все еще висело изображение кандидата. – Кому, говоришь, пришла в голову эта гениальная идея? Лучше увольте своего промоутера.

– Ты злишься на меня, – констатировала хозяйка клуба, сократившая расстояние между собой и Волкером, вновь севшим на диван. Возвышаясь над мужчиной, Маргулис коснулась ладонью его напряженного лица и провела пальцами по скуле.

– Тебе идет.

– Конечно, ты ведь скрывала опасного преступника и просто действующего мне на нервы козла, – усиленно стараясь не придавать значения нежным прикосновениям, вызывающим мурашки, Кардинал все же выдал себя, издав тихий стон. – А еще подставила меня с тем грузом. Дважды.

Ей давно нужно было вернуться к общине и заняться важными делами. Но искушение слишком велико. Там ее никто не ждал, кроме вечно ноющих участников, переживающих за свои активы. Здесь, в ее втором доме, ждали только ее.

– А ты устроил кровавую баню на улицах нашего Города и создал проблемы моим людям. И я до сих пор не уверена, причастен ты к той резне или нет.

– Если я не могу убедить тебя в своей невиновности, то позволь хотя бы подобрать нормального кандидата… – проведя рукой по темным завиткам, Перри усмехнулась. Ей нравилось получать от него реакцию на любые тактильные контакты. – Твой чересчур ненадежный. Прошлый хотя бы письмо оставил.