Как этих двоих, например.

“Черт возьми, этот Маларки – просто гений”. Сказал один из них, сидя на капоте машины, громко тарахтящей после длительной поездки. Рассматривая значок полицейского, поблескивающий на слабом свету, мужчина изредка переводил взгляд на молчаливого попутчика. Тот уже битый час орудовал лопатой, усиленно погружая ее в сырые комья земли и забрасывая ими огромную яму. Ему аккомпанировала нарастающая кантри-музыка на фоне приятного мужского баритона. “Пора заканчивать”. Произнёс другой участник процесса, выбравшись из импровизированной могилы. Его специальная одежда тусклых тонов была полностью испачкана грязью. Скоро они ее сменят. Размяв плечи, Долан спрыгнул с капота, предварительно подобрав валявшийся на земле кейс с деньгами. “Покойся с миром, ублюдок. Ты были никем при жизни, никем остался и при смерти”. Высыпав банкноты прямо на мертвеца, чьи отдельные части тела выглядывали из-под влажной почвы, оба напарника вновь взялись за лопаты.

Вот и все. ***

– Но к тебе это не имеет никакого отношения, Томас, – ледяная женская ладонь коснулась лица, непроизвольно дернувшегося от такого порыва. Их глаза встретились. Потускневшие, лишенные всякой радости. – То, что наши отцы сделали с нами – непростительно. Мы больше не допустим, чтобы это повторилось. Я не допущу.

Ридус, безмолвно возвышающийся над сестрой, накрыл своей рукой ее собственную. Их идиллическое мгновение совместной слабости не могло длиться вечно. Очередной посланник, вошедший без предупреждения, заставил Королеву поспешно вернуться в кабинет. Она заметно нервничала. В руках непрошеного гостя, возможно, находилось будущее всей организации. Неприятная власть.

– Все прошло хорошо, – апатичный тон мог ввести в заблуждение. Но от подобных людей иного не требовалось. – Держите. – протягивая вперед запечатанное письмо вместе с поводком, гонец поклонился и направился обратно к двери. – Собаку я оставил в главном холле.

Пес убитого Флоррика.

– Жизнь налаживается, брат, – надтреснутым голосом проронила Виктория, откладывая трофеи на стол. Ее снова била мелкая дрожь. Опустившись в кресло, она ненадолго погрузилась в себя. Все наконец-то закончилось. – Отныне все будет хорошо.

Том не понял, кого из них двоих она пыталась убедить больше. Впрочем, он не ответил. Сигарета почти автоматически оказалась в его пальцах. Он прекрасно осознавал суть произошедшего, но не мог найти подходящих слов. Том не был уверен, что они вообще нужны. Пройдясь по комнате, Ридус изредка останавливался перед портретом Майкла и пристально вглядывался в знакомые, но постепенно забывающиеся черты. Этот человек покинул их, не оставив шанса на искупление.

Маргулис игнорировала родственника. Ее занимала другая проблема – как перевести средства на чужой банковский счет, при этом не создавая лишней шумихи. Оформить как пожертвование? Это оно и есть. “Транзакция принята”. Два слова, означающих искупление. Но ей все равно никак не удастся сбежать от себя. От того, что она сделала. И полностью оплаченная операция чужому ребенку точно не исправит тот ужасный поступок, который она совершила. Наблюдая из-за угла, Томас почти не подавал признаков жизни. Он будто бы слился с окружающей обстановкой. Все, что его интересовало– лежавшая на тумбочке тетрадка с вываленными листами. На ней весьма аккуратным, каллиграфичным почерком была выведена фраза. “Все переплетено”.

Автор – Господин Никто.

В чем-то этот полубезумный скоморох прав. Судьбы тесно переплетены. Все взаимосвязано. Нет в этом дурном мире свободы выбора. Один человек может ютиться в углу, прячась за дымом и болью. Другой, в это же время, может сидеть на развалинах мира и созерцать его медленную гибель. Он будет бездумно перебирать бусинки на болтающихся четках, опутавших руку. Его мутные, безжизненные глаза переходят от взорванной радиовышки к догорающей деревне. Языки пламени, все еще пожирающие базу, представляли собой невообразимое зрелище. Гнетущее и радующее одновременно.

Неужели Бог хотел именно этого? Разрушений, страданий, душераздирающих криков? Быть может, настоящий Бог давно мертв? Или Он совершил фатальную ошибку, избрав орудием мести заблудшую душу?

Несколько военных истребителей прорвались сквозь черный дым, застлавший все небо. Оставив после себя заметные полосы, разрезавшие угольное полотно на две части, они словно ответили на все вопросы. Странная улыбка воцарилась на изможденном лице сидящего зрителя, вслушивающегося в отдаленные звуки выстрелов.

Война началась.

Комментарий к Бог ей судья

* “Голубые каски” - миротворческие силы ООН.

** Строчки из песни Оксимирона “Колыбельная”.

*** Принцип “разрешающего консенсуса” - в контексте политики Европейского союза, пассивное принятие процесса интеграции или же не столь активное непринятие.

**** Гуру постоянно цитирует выдержки из песни “Переплетено”. Примечательным является тот факт, что некий Гуру так же присутствует в сюжете песни.

***** Майкла Маларк - американский исполнитель. Имеется в виду его сингл “Scars”.

========== Подпольная империя ==========

Вот так мы и живем, и так мы и умрем.

Удобрим эту гору собой, став ее углем.

В недобром этом городе рабом ли, бунтарем.

Oxxxymiron.

Его должны были разбудить на рассвете, с первыми лучами солнца. Рефлексы, выработанные на фронте, позволили раскрыть полусонные глаза раньше, чем деревянные половицы заскрипели под ногами вошедшего. Еще до того, как чужая рука коснулась с виду неподвижного плеча, Отец Джозеф полностью проснулся. Тело наконец-то смогло по-настоящему отдохнуть. После недели непрерывных боевых действий, бесчисленных погребальных обрядов, долгих проповедей, трех неудачных попыток покушения и невыносимых ночных самобичеваний – он заслужил право на сон. Не снимая изорванной сутаны, обессиленный проповедник рухнул на кровать и погрузился в хаос собственного подсознания. Кровь и песок. Боль и смерть. Он никогда не разговаривал во сне, не ворочался и не вскакивал в холодном поту, терзаемый жуткими видениями. Потому что убил слишком много людей. После такого какая-то часть человечности постепенно отмирает.

В ней попросту отпадает нужда.

– Святой Отец, за Вами приехали, – уловив легкую озадаченность на вечно строгом лице лидера, добросовестный прислужник счел своим долгом напомнить: – Вы забыли? У Вас через несколько часов должно состояться интервью.

Тяжелый вздох вырвался из груди против воли. Популистская машина союзников требовала еще порцию захватывающих сентенций. Иначе священную войну перестанут финансировать. Любовь к неприкрытой истине – это незыблемое реноме каждой уважающей себя интернациональной организации глобальных масштабов. Их представители и не подозревали, как сильно походили на своих кровных врагов из Республики. Точно такая же радикальная прямолинейность, быстро разрушающая искусственную накладку в виде либерально-дипломатической вежливости. Жаль, что никому из них не удалось заполучить Рокуэлла в качестве очередной послушной марионетки без моральных устоев. Потому что он давно поменял их, избавившись от наивности, жалости и слабости. Когда перерезал горло невинному старику, обычному мирному жителю, случайно заметившему передвижение засекреченной группы.

– Отмени сегодняшний обряд посвящения. Мне понадобится больше времени для молитвы, – поднявшись с продавленного матраса, Джозеф направился в соседнюю комнатку, чтобы смыть с себя всю грязь последних дней. – Я знаю, что Ты не позволишь им забрать меня. Я нужен Тебе. Ведь все идет согласно Твоему плану? – прислонившись лбом к бетонной стене, мужчина закрыл глаза. Холодная вода струилась по его угловатым плечам, залечивая новые и старые шрамы. – Я стою на распутье. Помоги мне не впасть в искушение, – своеобразная лесенка из красно-белых полос на спине отдала тянущей болью, вынудив вздрогнуть. – Помоги мне преодолеть этот путь. Лишь с Тобою я не убоюсь греха, – изуродованная кожа на левом бедре пылала под ледяными струями. Пулевое ранение, полученное в годы давно забытой войны. – Ты испытываешь меня? – короткие завитки темно-каштановых волос прилипали ко лбу, вызывая раздражение. Все это мирское. – Я чувствую, что становлюсь Смертью, разрушителем миров. *