Его выставляли в негативном свете, едва ли не приравнивая к Зодиаку. Очаровательная насмешка. Среднестатистический юрист, не мечтающий о головокружительных высотах, стал разыскиваемым профессиональным подрывником и повстанцем всего за одну ночь. Вынужденный скрываться в развалинах за Городом, Маркус в итоге оказался в подвальном помещении заброшенного казино. Неподалеку от самой Ратуши, оплота всего мирового Зла. К счастью, его постоянно навещала Виктория, которую не успели линчевать за содеянное. Она приносила необходимые лекарства, еду и алкоголь. Все то, что могло притупить боль. Возможно, будущая Королева чувствовала вину или питала сочувствие к больному нарколептику. *****

– Как там – наверху? – Салливан задавал этот вопрос каждый раз, когда женщина приходила. Ведь никто не запрещал верить в лучшее.

– Все по-прежнему, – оглядевшись, Перри заметила остатки белого порошка на маленькой тумбе-столике. – Сколько ты принял?

– Достаточно, чтобы хотеть еще. Ты принесла?

Подавив отвращение, Виктория извлекла небольшой пакетик с известным содержимым. Положив его возле матраса, она опустилась рядом на стул. Обычно она уходила в другое помещение, дабы не наблюдать за падением ангелов, но сегодняшний день станет исключением. Разговор с Волкером отнял слишком много сил, а итогом все равно стал отказ в помощи. Поэтому желание напиться крепчало, равно как и желание присоединиться к наркотическим грезам. Покончив со всем, Маркус скривился – переборщил с количеством – и сразу же рухнул на мягкий матрац. В расширенных зрачках пылали вечные огни, мерцали бессмертные звезды и возрождались обломки статичной сферы.

Все хорошо, все прекрасно.

– Если мы выживем, дорогая, то предлагаю сделать из этого места нечто иное, – дико рассмеявшись от собственных слов, адвокат взглянул на спасительницу. Его волчий профиль в отблесках слабого лампового света становился более выраженным. В нем пробуждался монстр. – Представь себе их выражение лица, когда они осознают, что прямо под носом у них открыли клуб. В честь того самого невинного смертника, которого они хотели устранить.

– Клуб? – переспросила озадаченная Перри, даже не удосужившись взять стакан. Ей простят такой несущественный моветон, как надпитая из горла бутылка виски.

– Я чувствую приближение Рая. Все верно. Назовем наш клуб Эдемом. Это станет напоминанием… символом бессмертия нашей идеи. Бессмертия правды и торжества прошлого.

Несмотря на толщину стен, в их маленькое убежище все равно проникали отзвуки дождевых капель. Превратившись в ливень, те барабанили по разбитым окнам на верхних этажах. Тогда Консультант подумал, что это сам Бог одобрил его замысел. Или он действительно общался со Всевышним в недрах затуманенного подсознания. Так прошла еще неделя, медленно уничтожавшая разум, подтачивающая остатки адекватности. Сирены полицейских машин заставляли пробуждаться среди ночи или дня – он потерял счет времени – и подскакивать на месте. Внешний мир начинал постепенно растворяться в затуманенном пространстве. Мука, боль и смерть потеряли смысл. Маркус перевоплощался в совершенную версию себя, в нетленный дух. Благодаря наркотикам, разумеется. Дозы, балансирующие на грани смертельного и вечного, все же превратили его, двадцатипятилетнего сумасброда, в измученного маргинала.

Но однажды случилось страшное. Мини-царство ядовитого зелья пришло в упадок. Потому что она не вернулась.

– Виктория? – вторые сутки подряд его коматозило от нехватки наркотиков. Истекая потом, он мучился, стонал и отбивался от навязчивых видений. – Нет-нет-нет-нет!

Срываясь на яростные вопли, Марк вскакивал и тут же беспомощно валился на бетонный пол. Силы покинули его. Тем не менее, изредка он поднимался и наматывал хаотичные круги по сплошь укутанному бетоном помещению. В ушах звучала Десятая симфония Людвига ван Бетховена. Или такой не существует? Схватившись за голову, юрист почувствовал адское головокружение. Все завертелось, приобрело странное очертание и пропало из виду. Рухнув на колени, он закричал. Так, как не кричал никогда. Затем пришла тьма. Заволокла все вокруг, поглотив приговоренного к смерти. Он не знал, сколько проспал. Не знал даже, спал ли вообще. Просто очнулся и выблевал позавчерашний ужин. Виктория больше не появлялась. Ее либо убили, либо она сбежала из страны, бросив соратника.

– Ты остался один, Марк. Как и в детстве, – одновременно знакомый и искаженный голос донесся откуда-то сверху. Он принадлежал родному брату, погибшему на войне больше восьми лет назад. – Очень жаль.

– Ты? Тебя… тебя не существует. Это невозможно…

– До сих пор не веришь в чудеса, Марк? Ну перестань – мы же вместе читали сказку про монстра. Ты помнишь? Ты обязан помнить! Ведь все переплетено.

– Все это ложь! – зарычав, Салливан сжал кулак и стукнул им по тумбочке. – Ты мертв!

– Как и ты, Маркус, – другой голос, менее звонкий, окончательно разорвал все нити, связывающие две реальности. Лик отца, каким он запомнился в день смерти, возник из пустоты. – Посмотри на себя. Кем ты стал?

– Это все нереально… это все вымысел, – сдавив виски до побелевших костяшек, побледневший наркоман отшатнулся от протянутой к нему руки. – Вас здесь нет! – завопив, адвокат отполз в самый дальний угол и, обхватив себя руками, затрясся от страха. – Вас нет…

Его обнаружили на полу, содрогающимся от каждого шороха и шепчущего бессвязный набор слов. Чужое прикосновение вывело смертника из забвения, принудив вздрогнуть и поднять воспаленные глаза. Образ постороннего расплывался, упорно отказываясь приобретать человеческую форму. За четверо суток, проведенных в замкнутом пространстве, без воды и еды, Салливан заметно похудел и осунулся. Он стал похож на призрака. С самого начала Волкер не признал в нем главную проблему Республики, выведшую из строя несколько важных механизмов в правлении. Таких людей уж точно не фотографировали для пропагандистских плакатов и не нарекали разрушителем оков.

Его даже человеком назвать трудно.

– Не двигайся, – ледяной тон приковал лежащего к полу. Слабая искорка зажглась в безжизненном взгляде. – Насколько же ты жалок. – подавив омерзение, Арман схватил преступника за подбородок и, вынудив раскрыть рот, насильно впихнул в него таблетку. Особо не церемонясь, Регент заставил его проглотить наркотик путем сжатия челюсти. – Чего не сделаешь ради любви? – стряхивая руки от грязи и пыли, покрывшей бессменную одежду больного, политик с большим трудом сдерживал все рвотные позывы. Запах испражнений, пота и немытого тела беспощадно терзал все органы чувств. – Через пару часов придешь в себя. Тогда я направлю к тебе врачей.

– Я умер? А ты – ангел?

– Около тебя лежит пакет – в нем все необходимое на тот случай, если положение усложнится, – не желая отвечать на абсурдный бред конченного наркомана, Волкер продолжил говорить: – Также в нем лежат твои документы и бумага о помиловании. Скажи спасибо Виктории.

– Что с ней произошло? – при этом имени мозг Салливана почти вышел за пределы, дробя череп. – Где она?

– Ее постигла та же участь, что и тебя. Смертный приговор должны были исполнить сегодня, но я им не позволил. Вы не представляете, каких усилий мне стоило вытащить всю вашу свору из этого Ада, – взглянув на законника, мужчина усмехнулся. В его голубых глазах плясали задорные огоньки. Он все же доказал ей свою полезность. – Честно говоря, я не собирался помогать тебе, но дал слово. А оно многого стоит. – впрочем, тон спасителя несколько смягчился – он начал испытывать сочувствие по отношению к одинокому, забитому и забытому противнику. – Я купил лекарства. Уже в больнице тебе помогут восстановиться. Потом ты с ней увидишься.

– Спасибо тебе, – прошептал Салливан, медленно подползая к спасительному пакету с препаратами и медикаментами. – Ты спас меня от них.

Заинтересованно приподняв бровь, Регент фыркнул, а затем круто развернулся и пошел к выходу. Как ни странно, он не смог выбросить произошедшее из головы, как бы не пытался. Ему точно нет и не должно быть дела до поганого адвокатишки-наркомана. Но вид того буквально кричал о страхе. Настоящем, первобытном и неподдельном. Вернувшись обратно в офис, Мануэль позвонил врачам чуть раньше, чем планировал изначально. Пусть избавят больного от страданий.