Проявив слабость, позволив допустить хотя бы мысль о непрочности короны, Маргулис проиграла. Склеивать остатки былого могущества, несомненно, увлекательная забава, но бесполезная. Лучше уж принять предложение Волкера и помочь ему ликвидировать общину. Красивый жест: следить за тем, как свое же детище гибнет в пожаре, а затем пройтись по пеплу. Такие нездоровые мысли являлись следствием пережитого кошмара. Эмоциональная истощенность достигла пика, осталась последняя капля в сосуде бессмертия и ей больше не придется грезить о небесах обетованных. Рай станет недосягаемой иллюзией, проекцией больного воображения конченного наркомана и вдовы без цели в жизни.

Восхитительно.

– Ты снова уходишь в себя, – констатировал голос, вернувший к действительности. – Я сижу тут уже двадцать минут, но все еще не могу понять, о чем ты думаешь. Как тебе это удается?

– То же самое касается и тебя, Том. Когда мы были детьми, ты держался в стороне, предпочитая книги и другие виды развлечений. И сейчас ты осуждаешь меня?

– Не совсем. Скорее восхищаюсь. Если ты помнишь, мне мастерски удавалось скрывать свои чувства в определенные моменты, – не обращая внимания на длинные волосы, мешающие курить, Ридус продолжал затягиваться и выпускать клубы дыма. – Ситуация обязывала.

– Не буду отрицать, что изначально ты обучил меня премудростям отрешенности. Но я преуспела в этой науке больше, чем ты, – Томас лишь хмыкнул в ответ – он никогда не улыбался по-настоящему. – Майкл не был благодарен тебе за это.

– На самом деле он познал это искусство гораздо раньше нас всех, – опершись на балконную дверь, мужчина достал помятую пачку из заднего кармана штанов. – Жаль, что меня не было на похоронах.

– Зато ты был единственным гостем на свадьбе и на похоронах. На мой взгляд, это гораздо важнее, – задумавшись, Виктория затушила сигарету об пепельницу и взглянула на брата. – Оставайся здесь. Со мной. Мне будет нужна твоя помощь.

– Я приехал сюда, чтобы почтить память дяди, но опоздал на похороны. Хотя он не особо жаловал меня по справедливым причинам, однако не заслужил быть забытым. В итоге я подоспел вовремя: оказался в самой гуще событий и с головой погрузился в свое криминальное прошлое.

– В наше прошлое. И ты не ответил на вопрос, – поднявшись с кресла-качалки, Маргулис наклонила голову, дабы иметь возможность разглядеть скрытое лицо собеседника. После этого она пригласила его выйти на балкон. – Ты – последний член моей семьи, Том.

– Как патетично. Семья, которая пренебрегала мной на протяжении четверти века, внезапно стала нуждаться во мне больше, чем я в ней.

– Боюсь, ты путаешь меня со своими родителями.

– Возможно, – бездумный взгляд голубых глаз сосредоточился на краешке башни, пристроившейся за невысокими зданиями. Парламент – убогая одноголовая гидра, накинувшая на себя белую шаль в знак собственной мнимой чистоты и непорочности. Увы, гнильца в виде темных жирных пятен все равно проступает. – И какую же должность ты мне предлагаешь? В качестве кого я возвращаюсь? – Виктория заранее подготовила ответ, но была прервана многозначительным жестом мужской руки. – Не смей даже заикаться о семейных узах и прочей чуши. Нас с тобой растили отнюдь не идиоты. Повторяю вопрос еще раз: в качестве кого я буду тут находиться?

– В качестве моего заместителя, – дрогнувший подбородок свидетельствовал об удивлении Ридуса. Он был готов к чему угодно, кроме как к самому желанному посту подпольной Республики. – Мне уже звонили из администрации Волкера и назначили встречу с Президентом. На сегодня. И если со мной что-то произойдет, я должна понимать, что оставила Эдем в надежных руках. Думаю, это справедливо. Я бы не возлагала эту ношу на тебя, но после инцидента с Маркусом я больше не могу ему доверять.

– Значит, ты все больше запутываешься в паутине интриг достопочтенного Советника. Презабавно. Скажи, об этом напишет твой ручной зверек?

– Если я разрешу, – протянув руку в направлении курившего брата, Маргулис ждала согласия. И она его получила: ладонь, скрытая под слоем кожаной перчатки, сжала тонкие женские пальцы. – И еще одна маленькая просьба: побрейся и постригись. Приведи себя в порядок.

– Слишком много просьб для одного дня.

– Вот поэтому я любила тебя больше, чем любого другого члена семьи. Ты никогда не отличался честолюбием, но исполнял все поручения с завидным рвением и скрупулёзностью. Но я все же не хочу портить имидж своего заведения твоим пещерным видом. Позднее тебе принесут костюмы и снимут мерки.

– Костюмы, в которые меня наряжал отец, чтобы позабавить своих аристократичных дружков?

– Костюмы, которые делали из тебя весьма привлекательного мужчину, – раздавшийся телефонный звонок вынудил Перри зайти обратно в помещение. – И ты не брезговал этим пользоваться в своих кругах.

Звонок консьержа оповестил Королеву о желании верноподданных получить аудиенцию. В списке особо важных просителей была указана Мелисса, в последнее время ставшая неразговорчивой из-за недавнего происшествия. Она считала себя главной виновницей государственного переворота, так как не остановила мнимых единомышленников. Впрочем, ее это не особо волновало до тех пор, пока она не оказалась в самом кабинете. Все здесь напоминало о непростительном Иудином грехе: обои спокойного темно-зеленого оттенка, огромное чучело ворона, застывшего в странной позе и раскрывшего клюв, кожаное кресло-трон, на котором восседал заместитель-изменник и, конечно, портрет Майкла, грозно смотрящего на каждого вошедшего, кто давно простился с надеждой.

– Оставь нас, Том, – любезно попросила Виктория, соблюдая правила вежливости. Тем не менее, в ее голосе отчетливо слышались привычные металлические нотки. Ридус, привыкший к подобному обращению, кивнул и направился к выходу. – Какие-то проблемы?

– Никаких. Хотела сообщить о том, что уезжаю. Лучше сделать это лично, чем оставлять письмо на столе.

– Куда на этот раз подашься? Канада? США? Или Европа? – Кокс пожала плечами. Ей все равно. Для нее сбегать от проблем – в порядке вещей. – Что же, желаю удачи.

– Не воспринимай это как свое личное поражение. Ты всегда знала, что я не задержусь тут надолго. Эта страна бесперспективна, она тянет вас всех на дно. Лучше избежать такой участи.

– И все же ты забываешь о том, что именно эта страна дала тебе возможности. Без нее ты бы была никем.

– Поверь мне, иногда это даже лучше, чем сидеть в четырех стенах и постоянно воевать со своей тенью, – справедливое замечание, сказанное без единого намека на агрессию. Банальная усталость женщины, привыкшей бороться. – В любом случае, я не буду доставлять тебе неприятности и уеду через полчаса.

Протянув руку, Мелисса не рассчитывала на взаимность, но узы дружбы не были пустым звуком для Маргулис. Особенно с учетом того, через что им обеим пришлось пройти. Можно простить все, но цена иногда бывает высокой. В конечном итоге Перри достала из личного шкафчика остатки виски и разлила по бокалам. На прощание. Подругам хватило мизерной дозы, чтобы повеселеть и забыть о прошлых разногласиях. По крайней мере одной из них. Когда производишь и экспортируешь одни из лучших сигарет ближнего зарубежья, опьянеть от двойной порции не так уж и сложно.

– И кто же этот таинственный мистер Гудвин? – поинтересовалась Кокс, раскуривая сигарету. – Весь клан перешептывается о том, что ты завела себе новую игрушку. Волкеру следует беспокоиться?

– Боюсь, тебе уже хватит. Я попросила вызвать такси и отвезти тебя к аэропорту. Билеты у тебя есть, как и свобода действий.

Мелисса не настаивала – ее положение стало чересчур шатким для дружеских приватных бесед. С нескрываемым сожалением она была вынуждена покинуть кабинет и клуб. Последний раз проведя ключом-картой на ресепшене, женщина не стала задерживаться. Это место не вызвало ностальгию, которая заставляла умиляться каждой несущественной детали или предаваться воспоминаниям об ушедших годах. Нет. Эдем олицетворял собой Ад на земле, окруженный такими же мертвяками. Их не смущала моральная сторона вопроса, а это шло вразрез с устоями самой Кокс.