Освободительная армия Западных союзников вошла в Республику за полгода до конца военных действий. Надежда пришла вместе с долгожданным миром. Запуганный народ впервые ощутил тягу к жизни, выбравшись из полуразрушенных домов и затхлых убежищ. Кварталы заполнились по-настоящему счастливыми матерями, гордыми отцами-освободителями, ушедшими на фронт, и радостными детьми. Они думали, что все закончилось. Наступят стабильность и процветание. Однако они лишь начинали увлекательное путешествие в бесконечном лабиринте власти. Бойня за освободившиеся места в правительстве, признанным коллаборационистским, велась между аристократическими кланами. В конце концов, они тоже воевали с нацистами и заслужили право возродить государство из пепелища. Как бы не развивалась дальнейшая борьба в кулуарах, мало кто смел отрицать значимость победы во Второй мировой войне. Ежегодно граждане приходили на центральную площадь и приносили цветы к монументу славы и вечному огню. К сожалению, в этом году традиции пришлось видоизменить из-за строгого карантина, однако каждый политик с более-менее грамотными технологами понимал, что отсутствие массовых собраний даст шанс фотографам сделать прекрасные кадры.
Мастерс, чей отец погиб во время военной операции по освобождению Ратуши, а дядю взорвали на корабле, облачился в черный пиджак с белоснежной рубашкой, и рано утром пешком прошел по специально вымощенным плиткам, ведущим к памятнику на другом конце площади. За ним, на почтительном расстоянии и с подчеркнутой смиренностью, следовали Генеральный Прокурор, Министр внутренней безопасности и несколько парламентариев из фракции. Победоносно неся в руках букеты цветов, словно штандарт. Торжественная процессия двигалась под пристальным прицелом объективов. Выстроившись в ряд, политики по очереди опускались на колено и клали цветы на постамент. Завершив одиночную церемонию, они расступились перед Секретарем, тут же возложившему одинокую красную розу. Глубокий символизм. Отсутствие претенциозности и пышности сыграют на руку, когда электорат будет ставить галочку. Скромная похудевшая фигура вдовца, спасающего страну от коронавируса и экономического кризиса, вызовет у людей больше симпатии, чем заносчивый ленивый администратор сбежавшего Президента. Имиджмейкерам следует доплатить.
– Сегодня, безусловно, одно из важнейших событий в истории Республики, – сложив руки строго по швам, Дуайт наклонил голову и вздохнул. Разросшиеся волосы серьезно укоротили, чтобы избавиться от образа неопрятного кокаиниста. Бороду пришлось аккуратно подстричь. Все было распланировано. – Прошло ровно семьдесят пять лет со дня великой победы. С того дня, как мы освободили наш домой, захваченный безжалостными нацистами. Они пришли на нашу землю с целью убить, ограбить и уничтожить. Но стойкие жители Республики отказались сдаваться. Они, вместе со всем миром, шли к победе, невзирая на разногласия, противоречия, страхи и слабости. Мы, их потомки, обязаны не только чтить память о них, но и бороться до самого конца. В трудные времена наши отцы и дедушки обращались к светлым воспоминаниям, прогоняющим мрак. Мы тоже должны помнить об их подвигах, потому что они, сидя в окопах, вспоминали о своих детях, внуках и братьях. Перед нами сейчас стоят тяжелые задачи: провести выборы, спасти экономику и выстоять против пандемии. Я обещаю, мы преодолеем это вместе. Как и наши отцы, дедушки и прадеды. Перед ними стояла задача сохранить свою страну. Они это сделали. Последнее слово остается за нами. – выдержав драматическую паузу не больше трех секунд, Мастерс поднял обе руки вверх, к яркому солнцу. – Еще раз с праздником вас, дорогие соотечественники!
Воодушевляющая тирада была заснята на пленку. Вскоре материал просмотрят, отредактируют, добавят приглушенных драматических цветов и начнут транслировать по всем каналам. Оправив пиджак, Мастерс с облегчением вздохнул и закрыл глаза. Последний раз он выступал с длинной речью около года назад, когда провозглашал новую идеологию маунтанизма. Возраст и разбитые курением легкие уже не позволяли так беспечно распоряжаться здоровьем. Обсуждая с командой чудесную речь и многообещающие кадры, Премьер-министр не заметил, как малочисленный кордон охраны с предупреждающими криками бросился в неизвестном направлении. Началась суматоха. Где-то раздались выстрелы. Оставшиеся телохранители мгновенно оттащили Секретаря за монумент и прикрыли собственными телами в бронежилетах. Прокурор испуганно оглядывался, не понимая сути происходящего. Тем временем один из полицейских упал на мозаичную площадь с жутким ранением в области горла. Не желая наблюдать за чужими мучениями, Долан добил служителя порядка точным выстрелом в лицо.
В стране без закона можно убивать кого угодно, даже их мнимых служителей.
Не останавливаясь, бывший офицер, в сопровождении пяти опытных эдемовцев, маневрировал, пытаясь прорваться к главной цели операции – Гроверу. Тот извлек пистолет из кобуры и прижал к груди, высматривая потенциального врага. Мысленно облизнувшись, предвкушающий резню Кларк прицелился и выстрелил, однако переоценил силы и промахнулся. В ответ израсходовался весь магазин патронов. Перестрелка могла в любой момент стать достоянием общественности, с симпатией относящейся к любым видам антиправительственных акций, если бы Брэм внезапно не перескочил через памятник и помчался в другой конец площади. Зарычав, Кларк отдал приказ догнать Министра и изрешетить, как мишень на полигоне. Часть вестников последовала за ним, пока вторая, возглавляемая Данбаром, отбивалась от скудных остатков охраны. Они не желали убивать Государственного Секретаря, но оставить пару несмертельных ран на память – приятное завершение дня. Припав на колено, Илай умышленно выстрелил из дробовика в памятник, едва не снеся головы растерянным охранникам.
Долан, не оборачивающийся на гремевший позади шквал выстрелов, гнался за беглецом. Гровер был как на ладони, но успевал сворачивать за углы и отстреливаться. Он все понял. Единственная задача – выжить. Поэтому он не сбавлял скорости, впечатляющей для его лет. Лицо покраснело, дыхание сбилось, а сердце угрожало распасться на кусочки. Тем не менее, каменные ноги сами несли его к убежищу. Понимая, что получить его можно будет только в полицейском участке, он решил существенно сократить маршрут и резко повернул налево, буквально прыгаю по ступеням станции метро. Разогнавшись до предела, Брэм перескочил через турникет и побежал к рельсам, спускаясь в специальное углубление. Мужчина планировал спрятаться в сетке тоннелей, а затем дождаться следующего поезда и покинуть место очередного побоища.
Он не собирался умирать на площади, по его вине ставшей могилой для невинных протестующих с флагами и старыми ружьями. Брэм не испытывал чувство вины. Оно неприемлемо в политике. Стараясь держаться подальше от опасных зон, военный лихорадочно искал глазами углубление в темной веренице кирпичей. За ним по пятам следовала эдемовская ищейка, не реагирующая на нелепые препятствия в виде турникета, скамеек и испуганных пассажиров. Из-за карантина в метро почти никто не спускался, но редкие вагоны доставляли работяг из одного конца Города в другой. По этой причине Долан избежал столкновения с целой толпой налогоплательщиков и не попал в типичный американский блокбастер с перестрелками на таком же уровне. Не колеблясь ни секунды, он прыгнул на рельсы и продолжил гнаться за массовым убийцей. Периодически им приходилось обмениваться выстрелами и уходить в сторону, плюя на технику безопасности. На фоне уже прогремел поезд, отбывший в противоположном направлении.
Это значило, что скоро вагоны понесутся по их стороне.
Притаившись в темноте, Гровер дождался, пока эдемовец пробежит мимо и, высунув часть руки, надавил на спусковой крючок. Тьма предпочла сохранить нейтралитет и проигнорировать двоих кандидатов на пост смертника. Пролетев мимо, пуля рикошетом ударилась об рельсы, вызвав легкую искру. Рванув вбок, Кларк протер вспотевшее лицо рукавом и выставил пистолет вперед. Один выстрел, в качестве приманки и предупреждения. Это подействовало: Гровер выбрался из укрытия, давая отпор. Пули беспорядочно бились о стены, на секунду освещая узкое пространство тоннеля. Два представителя враждующих клана отказывались сдаваться. Их закалила служба в органах, почти извратив психику. Неожиданно схватившись за колено, Брэм застонал и сцепил зубы от боли. Но не отступил. Беспорядочно расходуя патроны, Министр в отчаянии начал палить во все углы. Как и следовало ожидать, у него закончились патроны. Несколько раз услышав характерный щелчок, Гровер зарычал и отшвырнул чужой пистолет, при этом разворачиваясь в попытке сбежать. Если бы в этом был смысл. К ним уже приближался поезд, стук колес которого плавным эхом несся по прямому пути.
