– Если бы Вы прожили двадцать лет на Востоке, то знали бы, что конец света давно наступил. Не нужно ничего предрекать. Достаточно оглянуться.

– Пойдемте со мной, я покажу Вам клуб, – внезапно поднявшись на ноги, Виктория предложила сомневающемуся безумцу посетить местную достопримечательность. – Вы не представляете, во сколько Вам обошлась реставрация одного из крыльев этого здания. Следует знать, как мы расходуем Ваши средства. – вышвырнув окурок, Джозеф, все еще настороженный, последовал за ней внутрь, постоянно щурясь от яркого света. – Многие участники разъехались по домам из-за карантина. А все остальные не выходят из комнат. У нас траур. – ровным тоном произнесла вдова, запирая дверь, ведущую на крышу. – Но все равно Вас нужно переодеть. Портного нет на месте, но я что-нибудь подберу. Только не говорите мне, что Вы так ехали через все пропускные пункты?

– Нет, у меня была запасная сутана в багажнике, – услышав в ответ звонкий смех, пастор невольно улыбнулся. – Но меня нигде не останавливали.

– Все-таки есть преимущества в работе лидером христианской секты? – стараясь избегать каких-либо людских скоплений, пусть и в количестве двух или трех эдемовцев, Перри вела его какими-то коридорными лабиринтами. – Вы не против, если я закажу поесть? Со вчерашнего дня не ела.

Не имея возражений, священник кивнул. Впоследствии он оказался в специальном помещении, отведенным под гардеробную членам общины с элегантным вкусом. Маргулис довольно быстро нашла темно-синюю рубашку и серый пиджак подходящих размеров. Штаны пришлось затянуть ремнем потуже, так как мужчина серьезно похудел из-за продолжительной болезни. По итогу эксперимента он был похож на подчеркнуто небрежную кинозвезду с красной дорожки. Или серьезного представителя церкви, вербующего новых сторонников. Пригладив растрепавшиеся на ветру волосы, Рокуэлл с должным скепсисом отнесся к своему внешнему виду, отраженном в огромном панорамном зеркале. Раньше он носил белый костюм. Но потом западные кураторы сказали, что это чересчур нелепо для террориста номера один.

– Вам так гораздо лучше, – подытожила Королева, бросая оценивающие взгляды на сложенную мужскую фигуру, пышущую колоссальной физической силой. – Подумайте о смене стилиста. В сутанах уже никто не ходит.

Это было похоже на фарс. Она одевала знаменитого во всей Республики преступника и признанного мирового фанатика, за которым охотилась добрая половина справедливого мира. Затем она организовала для него посещение наиболее примечательных кабинетов и комнат организации. Видами с крыши они насладились сполна. Коротко поведав историю каждого помещения, женщина предложила подняться наверх, в центральный кабинет. Театр абсурда не закончился, поскольку на столе их ждали гамбургеры из ближайшей забегаловки на углу, и изголодавшаяся собака, расхаживающая вокруг. Семейная идиллия. Ей следует отчитать поваров. Впрочем, Отец Джо не обратил на это никакого внимания и опустился в ближайшее кресло. Позвонив одному из помощников, Виктория поручила тому пса и закрыла за ним дверь на замок.

– Прошу прощения. Мое отсутствие вызывает панику у окружающих, – Маргулис открыла балкон и впустила в застоявшуюся комнату немного свежего воздуха. Здесь до сих пор воняло кетамином и болью. Хотя ей так могло лишь казаться. – Угощайтесь.

– Вы будете смеяться, но я никогда не пробовал никакого фаст-фуда, – наклонив голову, Рокуэлл подобрал завернутый в обертку бургер и откусил внушительный кусок. – Не могу сказать, что я много потерял.

– Серьезно? – сев в свое кресло, Королева впервые почувствовала облегчение. Это ее место. – Я часто питалась им, когда жила в Штатах. Времени на готовку не было, мы с супругом работали и почти не появлялись дома. Только под вечер. – вспоминая годы продуктивной молодости, она с улыбкой раскуривала уже пятнадцатую сигарету подряд. – Еще мы с Томом в детстве постоянно выпрашивали эту гадость у родителей. Представьте картину: семейство родовитых аристократов шло в Макдональдс ради какой-то дешевой отравы. Но было весело. – включив телефон, она обнаружила пару пропущенных от Волкера и сообщения в чате, куда он переслал новость о гибели Томаса. Его имя не упоминалось, однако в сеть просочились кадры разбитого вдребезги мотоцикла. Он не подлежал починке, но от этого становилось не менее тоскливо. – Том пользовался своим обаянием, чтобы уговорить наших… родителей. Извините меня. – Перри вскочила с кресла и вышла на балкон, переводя дыхание. В глазах появились предательские слезы. – Почему сейчас?

– К сожалению, я не могу прочувствовать Вашу боль, – сглотнув, Виктория выпрямилась, спиной ощущая присутствие Рокуэлла. Его спокойный, неспешный тембр успокаивал, заставляя держать себя в руках до последнего. – Я хоронил многих людей, но близких – никогда. Родители умерли, когда мне было восемнадцать. За пару лет до великих чисток. Можно сказать, им повезло. Но не их сыну, добровольцем ушедшему на войну. Я не смог попасть на похороны и уже тогда решил покончить с привязанностями.

– Зачем Вы это говорите? – развернувшись, женщина едва не столкнулась с Антихристом, давно распрощавшимся с частичкой человечности. – Что-то же должно держать Вас здесь, кроме мести и жестокости. – не раздумывая ни секунды, она положила замерзшую ладонь на колючую щеку и задержала, вглядываясь в удивительно глубокие глаза, лишенные искорки жизни. – Каждому нужен смысл. – казалось, ласка не всколыхнула ни единой струны мужской души. Он так и остался стоять. Ни один мускул не дрогнул на печальном лице фанатика.

– А Вы разве не живете местью? – наконец заговорил Джозеф, не отстраняясь от прикосновений. – По крайней мере теперь?

Резко убрав руку, Виктория сделала последнюю затяжку и выбросила окурок с балкона. Хватит. Окончательно закрывшись в себе, она зашла обратно в кабинет. На этом их история должна была закончиться. У них нет ничего общего. К взаимопониманию они не придут. Слишком маленькое расстояние между ними убивало. Невыносимая близость. И вместе с тем такая отчужденность в чужих глазах. Чувствуя непривычную для себя неловкость, Перри опустилась в кожаное кресло. Дрожащими пальцами она попыталась прикурить шестнадцатую сигарету, но в итоге сдалась и просто швырнула ее в центр стола. Ей была противна мысль проникнуться симпатией к человеку, которого она встретила пару недель назад. Он заслуживал чего угодно, кроме расположения так называемой Королевы. Но ведь так же можно говорить о Волкере? Разве он чем-то кардинально отличается от фанатика-террориста? Разумеется. Арман убивал людей ради развлечения, а еще силой принудил ее к интимной близости около семи лет назад. Шантаж, лесть, лицемерие, боль – вот основная составляющая их пресловутых отношений. Здесь же все совсем иначе.

Поэтому ей так плохо.

По спине до сих пор галопировали мурашки после ощущения горячей кожи на подушечках пальцев. Еще ни разу ее так сильно не злила предательская реакция собственного тела. Но ярость вызывал сам Рокуэлл, все еще стоявший на балконе. Зачем он приехал? Ради чего потратил столько времени и сил? Будто бы отвечая на мысленный вопрос, священник зашел внутрь через пару минут, дабы пронзить ее взглядом своих проклятых, безжизненных глаз. Не обремененных милосердием и любовью.

– Полагаю, мне пора, – он ни разу не отвел взгляд. И это выводило сильнее, чем трусость. Даже равнодушие было бы уместнее. – Спасибо… спасибо за вечер.

Она не ответила, упрямо закусив губу. Не нужно ничего говорить. Лучше просто отпустить его, не устраивая показательных сцен. Желательно было бы послать к черту, знакомством с которым он так кичится в своих проповедях. Но все пошло не по плану, когда священник, вместо ожидаемого хлопка дверью, внезапно подошел к ней с другой стороны и опустился перед креслом на колени. Его холодные, почти ледяные ладони прошлись по напряженной коже рук. Вдова повернулась к несмелому еретику только для того, чтобы встретиться с его губами. В противоположность ладоням – совсем теплыми.

Этот неправильный по всем канонам поцелуй длился пару секунд.