Чуждая забота, проявленная им ранее, вызвала мурашки по всему напряженному телу. К черту всю эту дешевую показуху. Выудив из стенного шкафа средних размеров колонку, подаренную добродушным знакомым-меломаном два года назад в честь юбилея, Виктория некоторое время провозилась с инструкциями, пока не поняла примитивный принцип работы. Оставив устройство заряжаться, она выкурила две сигареты, лениво пробежалась глазами по стихотворениям из книг на полках и перечитала сообщения на телефоне. Ничего интересного. Ненужное сочувствие или попытка договориться о встрече. Отключив телефон, она швырнула его на диван и пошла вместе с колонкой на третий этаж, дабы оттуда попасть на крышу. Хорошо, что ночью она сходила в душ и смыла остатки наркотического бреда, потому что обстановка кабинета напоминала о грязи и смраде, проникнувшим в ее душу. Странно, что никто не потрудился убрать рассыпанный белый порошок.

– Оставайся снаружи, Майкл, – предусмотрительно возведя между ними стену, Маргулис отдала приказ характерным тоном и захлопнула специальную дверь, ведущую на крышу. Конечно, сюда можно было попасть на лифте, но для этого необходима личная ключ-карта. – Ну же, Томас. Покажись. Ты где-то здесь, я знаю.

Выкрутив колонку на полную мощность, она подсоединила ее к другому телефону без карточки. Лишь бы имелся доступ к Интернету и различным музыкальным композициям, а остальное пусть горит в Аду вместе с ее родственниками. Достав запас из четырех пачек, Перри стала методично их выкуривать. Одну за другой. Вторую за третьей. Без перерыва. Без колебаний. В конце концов у нее предсказуемо закружилась голова. Устройство исторгало высокие частоты, напоминающие одну из знаменитых песен любимой группы Radiohead. Идеально дополняет царящий фатализм и атмосферу нестерпимой, пронзительной боли. Забравшись на уступок, вдова взглянула вниз с чувством непередаваемой эйфории. Она ждала, пока бездна заглянет в нее, но увидела только расплывчатые объекты с высоты птичьего полета. На каком-то моменте песня достигла пика по звучанию. Воспоминание, окрасившееся в черно-белый цвет, услужливо проецировало картинку, в которой главный герой просто взял, повернулся спиной к равнодушной пропасти и перестал себя контролировать. Суть клипа заключалось не в этом, но идея уже мощно вплелась в затуманенное сигаретным дымом сознание.

Проследив за падением потушенного окурка, Маргулис залезла на каменный парапет, ничем не огражденный, и расставила руки в разные стороны. Можно положить конец этим страданиям. И не беспокоиться о будущем. Ее ничто не держало в этом славном мире, окончательно убившим все светлое в изрубцованной душе. Когда она упоминала психопатов, то невольно причисляла к этой сомнительной категории себя. Ведь Город поглотил ее давным-давно. И не желал отпускать на волю. Личные амбиции срослись с железной клеткой, создавая иллюзию величия. Ее одарили вечной жизнь, поганым бессмертием, но взамен отобрали самое ценное – свободу выбора.

Вот теперь она отыграется сполна.

– На Вашем месте я бы держался подальше от солнца. Так Икар потерял крылья, а Дедал – сына, – до боли знакомый голос, проникающий в голову и умиротворяющий сознание, был подхвачен сильным ветром и эхом разлетелся по площадке. Сначала ей показалось, что это галлюцинация. Очередная. – Но если Вас ввел в заблуждение тридцать первый стих, гласящий, что уповающие на Бога обретут новую силу и воспарят на крыльях, словно орлы, то я вынужден разочаровать. Это не так и не следует воспринимать все буквально. ****

– Вы…! – Виктория ожидала встретить кого угодно, кроме одиозного священника-террориста. – Я забыла Вам позвонить. Ваша поставка сорвалась. – или он приехал отчитывать ее за ущерб? – Наш договор аннулирован. Я верну Вам деньги.

– Может, для начала спуститесь вниз? – Рокуэлл осторожно подошел ближе. Его слова тонули в нестерпимом жужжании разрывающейся колонки. Снова в черной сутане, подпоясанной красным поясом в области талии. Весь его внешний вид, включая правильную осанку, говорил о какой-то отрешенной неприступности. – Я хочу поговорить.

– Как Вы здесь оказались? – она искренне верила, что действие кетамина продолжилось, но вряд ли могла пожаловаться на эффект. За последнее время лидер секты – это самое приятное, что ей довелось увидеть. – Вас тут нет.

– Я добрался на машине за шесть часов, – среднестатистический маршрут из Восточных областей в Столицу занимал восемь или более часов. – К счастью, пробок не было. – по ее расширенным зрачкам Отец Джо понял, что именно подразумевала Кокс под срывом. – Видимо, у Вас хороший ангел-хранитель. Он, кстати, помог мне незаметно попасть внутрь. – постепенно приближаясь к парапету, мужчина кивнул в сторону застывшего возле лифта телохранителя, пристально вглядывающегося в двоих участников драмы. Он мысленно просчитывал варианты по предотвращению самоубийства. – Я очень ему благодарен.

– Вы мне снились, – по-прежнему считая, что разговаривает с реалистично скроенным видением, Перри решила перейти на откровенность, которой избегала в жизни.

– И что я делал в Вашем сне?

– Помогали мне справиться с болью, – откинув голову назад, она закрыла глаза и сделала шаг. Еще немного и заветное умиротворение наступит. Чья-то крепкая рука сжала запястье и потянула обратно. Будто очнувшись от долгого сна, Виктория с удивлением обнаружила себя в кольце чужих рук. Мужское лицо оказалось в непозволительной близости от ее собственного. – Вы все еще здесь. – задержавшись на мгновение, Джозеф быстро отстранился, вызывая разочарованный женский вздох. – Как это возможно?

– Божественное провидение, – усмехнувшись, Рокуэлл наконец отпустил ее руку и помог ей сесть на холодный парапет. Оставив ее в глубокой задумчивости, он подошел к колонке и сделал звук намного тише, при этом убрав единственную композицию с повтора. Стало гораздо лучше. Слух не раздражали монотонные, психоделические мотивы. – Я слышал о Вашем брате. Сочувствую.

– И это все? Все, что скажет служитель креста? – насмешливо процедила Маргулис, сменяя очень странное чувство симпатии на неприкрытое издевательство. Взяв сигарету дрожащими пальцами, она долго не могла прикурить ее, пока это наконец не сделал святой отец при помощи собственной зажигалки. – Черт. Мне не нужна жалость. Ни от кого.

– Я выразил соболезнование, а не жалость, – пожав плечами, Пророк опустился на парапет, но с соблюдением дистанции. Перебирая бусинки четок, он мысленно подсчитывал их количество. Пятьдесят. – Я не знал Вашего брата. Мы ни разу не пообщались за все время сотрудничества. Мне сказали, он был хорошим человеком.

– Хороших людей много. Как видите, не все доживают до старости, – затянувшись, хозяйка клуба почему-то ощутила застоявшуюся горечь в горле. – Томас был отчаянным мальчиком. Рисковать не любил, но временами поддавался искушению. Он ездил на мотоцикле, точнее – летал. Я всю жизнь думала, что он разобьется где-то на берегу моря, на закате. – нахмурившись, вдова около десяти секунд пристально изучала лицо собеседника, дожидаясь, пока тот оборвет ее рассказ и прикажет оставить эти пустые разговоры. Как поступил Волкер. Но Джозеф молчал, уставившись в одну точку. – В принципе, так и произошло. Только без заката и личного желания. – бесцветные глаза, тронутые легкой голубизной, неторопливо прошлись по ее профилю. – А каким были Вы в молодые годы?

– Глупым, – губы непроизвольно растянулись в печальной улыбке. – Я воевал в Афганистане, убивал людей по чужим приказам. В основном невинных. Это не сделало меня хорошим, как Вы понимаете. Потом я получил увольнительную и отправился искать себя. Религия не помогла мне заполнить пустоту в душе, зато позволила управлять теми, для кого она является авторитетом. И так мы с Вами познакомились.

– Я не знала о Вашем существовании, когда впервые получила предложение поставлять оружие на оккупированные территории. Вернее, я подозревала, что Вы – заказчик, но анонимность сохранялась до первого монолога по телевизору. Вы предрекали конец света всем нам, жителям Вавилона. Обещали Апокалипсис. Скажите, а Вы сами верили в сказанное? Хотя бы наполовину?